Неуловимый Сапожок - Эммуска Орчи

Маргарита шла вдоль террасы по направлению к наиболее уединенной части парка на берегу, где так часто они гуляли вдвоем, взявшись за руки, в медовый месяц своей любви. Огромные клумбы махровых роз красовались в пленительном беспорядке, запоздалые лилии дурманили воздух своим ароматом, а раскинувшиеся коврами египетские маргаритки в лунном свете были подобны призрачным созвездиям.

Маргарита думала, что Перси вот-вот пройдет здесь. Она знала, что он не отправится спать, хотя было уже достаточно поздно; после событий минувшего вечера безудержная страсть к приключениям не отпустит его так быстро.

Она и сама чувствовала прилив бодрости и совсем не ощущала усталости. Дойдя до отдаленной тропинки у реки, Маргарита напряженно осмотрелась и прислушалась. Ей показалось, что помимо мягкого плеска воды она слышит легкий размеренный шорох гравия под чьими-то осторожными шагами. Она стала ждать. Шаги все приближались, и через некоторое время появилась медленно движущаяся фигура в плаще с капюшоном.

– Кто здесь? – неожиданно воскликнула Маргарита.

Фигура остановилась, затем быстро подошла ближе, и робкий голос произнес:

– А, леди Блейкни!

– Кто вы? – настойчиво повторила Маргарита.

– Это я, Дезире Кондей… – ответил наконец полуночный скиталец.

– Демуазель Кондей?! – выдохнула бесконечно удивленная Маргарита. – Что вы здесь делаете? Одна? В такой час?

– Ш-ш-ш… – серьезно прошептала Кондей, приблизившись и еще ниже опустив на глаза капюшон. – Я здесь одна… Я хотела кого-нибудь увидеть… лучше всего вас, леди Блейкни. Мне не уснуть теперь. Мне хотелось бы понять, что произошло.

– Как «что произошло»? Где? Не понимаю!

– Что произошло между вашим мужем и гражданином Шовеленом? – ответила Кондей.

– А вам что за дело? – с высокомерием спросила Маргарита.

– Прошу вас, поймите меня правильно, – взмолилась Кондей. – Я знаю, мое присутствие в вашем доме… ссора, мной спровоцированная, могла заронить в вас ненависть ко мне и подозрение… Ах, как вам все объяснить… Я делала это против воли… Или вы не верите мне?.. Я была всего лишь орудием в руках этого человека… и… О, Боже! – с неожиданной горячностью добавила она. – Если б вы только знали, сколь бессердечно обращение проклятого правительства с несчастными мужчинами и женщинами, которым повезло оказаться в его безжалостных объятиях… – слова ее утонули в слезах.

Маргарита растерялась, не понимая, как себя вести и что говорить. Она никак не могла верить этой женщине, ни ее театральным манерам, ни ее сценическим трюкам, замеченным еще в том балагане на лужайке, где они встретились в первый раз. И Маргарите совсем не хотелось, тем более в теперешнем состоянии, закрывать глаза на свои подозрения. Однако, несмотря на недоверие, горячечный монолог молодой актрисы нашел в ее сердце отклик.

Ей слишком хорошо была известна та тирания, о которой с отчаянием говорила Кондей. Разве ей самой не довелось пострадать от нее, перенести ужас, унижение и отчаяние, когда под давлением этого чудовищного правительства она выдала настоящее имя тогда еще неизвестного ей Сапожка Принцессы?

Поэтому, когда Кондей замолчала, Маргарита ответила по возможности мягко, хотя и по-прежнему холодно:

– И все же вы пока не сказали мне, зачем пришли сюда сейчас. Ведь если гражданин Шовелен является вашим дрессировщиком, то вы должны знать, что именно произошло.

– У меня была смутная надежда увидеть вас.

– Зачем?

– Предупредить вас, если удастся.

– Я не нуждаюсь в предупреждениях.

– Или слишком горды, чтобы принять их… Известно ли вам, леди Блейкни, что гражданин Шовелен ненавидит вашего мужа?

– Откуда вам это известно? – с вновь нахлынувшей подозрительностью спросила Маргарита. Она никак не могла понять побуждений странной актрисы. Этот полуночный визит, горячка, загадочное сочетание знания с неведением… Ей было что-то известно о скрытых замыслах Шовелена? Была она его верным союзником или беспомощным орудием? Может быть, и сейчас она всего лишь играет роль, порученную этим принцем интриги?

Саму же Кондей, казалось, совершенно не беспокоили озабоченность и недоверие, которых не пыталась скрыть Маргарита. Актриса стиснула руки, и голос ее стал серьезным, как на исповеди.

– О, – тихо сказала она, – разве я могла не заметить этот блеск страшной ненависти в его жестоких глазах?.. Он ненавидит вашего мужа, можете мне поверить… Почему, не знаю… Но ненавидит… Я думаю, что эта бессмысленная дуэль сулит сэру Перси ужасные последствия… О, леди Блейкни, не отпускайте его, не разрешайте ему ехать… Умоляю вас!.. Не отпускайте его!

Маргарита с достоинством отступила на пару шагов, отстраняясь от протянутых к ней в горячем порыве рук.

– Вы, кажется, переутомились, мадемуазель, – холодно сказала она. – Поверьте, я не нуждаюсь ни в ваших мольбах, ни в ваших предупреждениях… Мне бы не хотелось оставить вас с мыслью о моей черной неблагодарности, напротив, я очень ценю любое ваше доброе слово в мой адрес. Но тем не менее простите, если это покажется вам слишком грубым, я полагаю, что дело абсолютно вас не касается..

И более мягко добавила, желая сгладить жесткость своих последних слов:

– Час уже поздний. Не могу ли я послать горничную проводить вас до дому? Она скромна и не из болтливых…

– Нет, – грустно ответила ее собеседница, – нет здесь никакой необходимости в ее скромности. Я вовсе не стыжусь своего визита… Вы очень горды. Я буду молить Бога, чтобы на вас не обрушились ни унижение, ни печаль, чего я так боюсь… Вряд ли когда-нибудь вы пожелаете со мной встретиться, леди Блейкни… Да, вы не пожелаете этого, и я уйду из вашей жизни так же легко, как в ней появилась… Но я пришла сюда сегодня с тайной надеждой совсем на другое. Если сэр Перси поедет во Францию… Дуэль будет иметь место где-то около Булони. Это я знаю точно… Быть может, вы захотите поехать с ним?

– Мадемуазель, я вижу, что вновь вынуждена напомнить вам..

– Что все это меня совсем не касается… Я знаю…

И даже согласна с вами… Но, видите ли, когда я шла сюда, в этой темноте, я никак не предполагала, что вы окажетесь столь горды… Я думала, что мне, как женщине, удастся тронуть ваше сердце… Однако, как видно, я все-таки слишком неуклюжа. Я была почему-то уверена, что вы непременно захотите поехать со своим мужем, если… если он будет настаивать на том, чтобы сунуть голову в петлю, приготовленную, как я догадываюсь, для него Шовеленом… Я сама скоро еду во Францию. Гражданин Шовелен обеспечил меня и мою горничную необходимыми документами… Я как раз теперь, оставшись совершенно одна, я думаю… думаю обо всем том ужасе, который это исчадие ада заставило меня совершить для него, и мне кажется, что было бы…