Афганский дневник - Юрий Лапшин

Обратно дошли без приключений. Все как обычно. Саперы поставили на месте гибели В. Сидоренко заранее заготовленный памятник: крест-накрест два снаряда, начищенных и прикрепленных к плите с надписью: «Сидоренко, Ростов-на-Дону, дата гибели…» На выходе из ущелья в Дехи-Нау нас уже ждет ватага «бачат» всех возрастов. Солдаты кидают им галеты и сухари, банки из пайка, а они в драку все ловят и снова кричат, машут руками. Я пошутил: «Нормально живем с местным населением, дружно общаемся. Мы им галеты, они нам липучки и магнитные мины на машины». Сегодня должен был прилететь командующий, но замело пыль, и аэродром закрыт.

Местные жители снимают второй урожай, в основном, кукурузу. Опять идут нагруженные ослики, которых под вязанками и не видно. Крыши домов и дувалы вдруг все покраснели от рассыпанной для просушки кукурузы и репчатого лука. Кое-где собирают семьями хлопок. Урожай, конечно, не ахти какой. Кустики маленькие, засохшие, коробочек почти не видно. Жалкие клочки ваты. Видел хлопок в Кировабаде — кусты по колено и коробки что надо.

Может, и правда, примирение что-то дает. То тут, то там попадаются вновь отстроенные дома. Панджшер как всегда красив. Изумрудно-голубой, в кружевах из белой пены.

Сегодня полк ушел на «боевые». Цель — разгром базы снабжения и мест дневки караванов в ущелье километров за 70 до Гардеза (провинция Логар). А вчера отпраздновали и отметили все, что можно, в том числе мой день рождения. 10-го с утра до вечера были на прицеле у Командующего ВДВ (Калинин), который решил посетить Афганистан и познакомиться со своими воюющими войсками.

Я уже поставил крест на своих именинах, но вот вчера спонтанно сели и просидели до глубокой ночи. А как пели… Окунули ордена Шамиля и Петровича, а напоследок: тост за удачу и минимальные потери. Успехов им. Мы опять осиротели, полк пустой, парк голый. Как-то непривычно. Зато у меня приятные хлопоты. В Кабул уехал офицер с моим паспортом. Скоро привезет визу. Как только будет, так звоню диспетчеру, узнаю про борт на Фергану и… вперед. Ура. Пока закупаю подарки, лакомства и прочее. Пакуюсь. Образно говоря, сижу на чемоданах. Последние дни и часы самые томительные. Наверное, это последняя запись в дневнике. Можно только дописать к предыдущим анавинским впечатлениям, что позавчера «духи» обстреляли «группировку» из 76-мм горной пушки. Эта новость нехорошая. Не было у «бородатых» таких штук. Надо срочно ее искать и уничтожать, иначе много вреда может принести эта железка.

Позавчера прошел первый сильный ливень. А с утра обнаружилось, что вершины гор уже в снегу. Резко похолодало. Чувствительно…

Часть вторая

Начинаю вторую часть повествования. Первую отвез домой и сдал супруге. Хотя и решил поначалу до полного возвращения не показывать дневник, все же, повинуясь сиюминутным ощущениям, отдал жене для прочтения. Первоначальное желание исходило из побуждения не волновать, не трогать излишними подробностями. Для нас это не совсем то, что для ждущих. И главной причиной того, что все же отдал дневник, была, наверное, тяга назад в Афганистан, в Баграм. И какая жена поймет это сумасбродство. Отвык в Союзе от стрельбы, залпов артиллерии, взрывов, от автомата, привычного здесь на плече, как бритвенный прибор для цивилизованного человека.

На период с 15 октября и до возвращения в Баграм в ночь на 6 ноября, все перед лицом и глазами, как калейдоскоп желаний и лиц. Трудная, утомительная дорога домой со вспышками энтузиазма: вот и Союз, вот и Москва, вот и родная дверь, за которой теплая домашняя атмосфера, любимые жена и спящий сын. Минуты осмысления и оценок всех прожитых месяцев и просто спокойная расслабленность. Я и дом! Десять дней дома!

Прилетел в ночь на шестое. Как трудно улетал, так трудно и возвращался. Посадки в Марах, Кокайдах, наконец, Кабул. Ночевки там и сям, соответственно условия с минимумом удобств. Жара и холод для солдат, еще и холодный пол на две ночи. Затем борьба за лишний борт, в которой успеха добился Франц Клинцевич, «купивший» экипажи для лишнего рейса за пиво и тельняшки. Так или иначе, 200 человек перебросили, соревнование с пересыльным пунктом выиграли. Явление вполне нормальное, учитывая, что у нас всегда чего-нибудь не хватает. Прилетел в Баграм, приехал в полк под утро, а полк сидит в укрытиях: полночи летят РСы. Духи «поздравляют» с 70-летием Октября. В первую очередь интересуюсь Анавой и узнаю, что взяли пленного в обмен на оторванную у разведчика ногу. Ко всему, еще один солдат в тяжелом состоянии после ранения в голову. А к вечеру еще двое раненых, и снова из Анавы. И опять один тяжелый, и опять в голову. Что-то многовато даже для праздника.

Днем штурмовики работали где-то совсем рядом. Модуль подпрыгивал как живой. В комнате, как и положено, пыль и запустение. Час ходил с тряпкой. Получил оружие, кучу писем. Первое время находился в центре внимания, притягивала свежая информация, потом «звало» пиво.

Вот под вечер уединился. Пишу. Прослушал кассету с записью песен солдата из Анавы. Сам пишет, сам поет. Голос притягательный, с хрипотцой. Текст, со скидкой на двадцать лет и отсутствие посягательств на широкую публику, очень даже задушевный, а главное, близок по теме и духу. Не пророк, но если не собьется на харьковщину, чуть поддержать и подтолкнуть (чуть-чуть), то может завоевать слушателей не только Анавы и Баграма. Кажется, талант есть. Не похожи эти песни на бренчание в курилке. После праздника полечу в Анаву на сборы. Вернусь дня через три и пойду (то есть полк пойдет) на Хост. Пора и повоевать. А в Анаве познакомлюсь с этим бардом. Судя по замаху, человек мыслящий, неординарный. Поживем, увидим (Чернышев Андрей, пост 12а, увольняется в ноябре 1987 года).

Когда начинал писать эту часть дневника, не знал, что в Анаве «духи» в это время учинили провокацию. Перешел к врагу пост царандой (местной милиции), ушли семь человек, убив заместителя и ранив командира. (Вот ведь как вышло. А я в преданность командира не поверил, тогда в июне, когда место нашей засады с поста царандой «духам» указали трассерами.) Унесли 8 автоматов, ДШК и ДП (Дегтярев, пехотный). Подгадали, сволочи, к празднику и подгадили.

Повторюсь, что интересно читать в центральной прессе о событиях, к коим был причастен, или о людях, которых знаешь. Писал недавно о Франце Клинцевиче и девчушке-таджичке, которые работают с местным населением, ходят к «духам», рискуют жизнью. И вот в «Правде» от 29.10.1987 года статья «Афганские мадонны», а в ней о Мохруй Хабибове. Она и есть. И честь по праву. Наверное, о Клинцевиче тоже скоро в «Красной Звезде» прочитаем очерк. Бывший здесь в октябре корреспондент двумя руками за него уцепился и даже в ночь сходил с ним на свидание с «бородатыми».