Подлинная история древней Руси - Антон Беляков

«В год 6523 (1015). Когда Владимир собрался идти против Ярослава, Ярослав, послав за море, привел варягов, так как боялся отца своего; но Бог не дал дьяволу радости. Когда Владимир разболелся, был у него в это время Борис. Между тем печенеги пошли походом на Русь, Владимир послал против них Бориса, а сам сильно разболелся; в этой болезни и умер июля в пятнадцатый день. Умер он на Берестове, и утаили смерть его, так как Святополк был в Киеве. Ночью же разобрали помост между двумя клетями, завернули его в ковер и спустили веревками на землю; затем, возложив его на сани, отвезли и поставили в церкви святой Богородицы, которую сам когда-то построил. Узнав об этом, сошлись люди без числа и плакали по нем — бояре как по заступнике страны, бедные же как о своем заступнике и кормителе. И положили его в гроб мраморный, похоронили тело его, блаженного князя, с плачем».

Сплошной детектив. Похоже, что целая банда заговорщиков орудовала в Киеве. Ведь Святополк сидит в темнице! Только очень уважаемые люди, VIP-персоны могли убедить наследного князя Бориса, что идут печенеги! Убытия Бориса было достаточно, чтобы эти тайные силы освободили Святополка из под стражи без высочайшего повеления! Стража не подняла шум, поскольку все документы были в полном порядке. Очень может быть, что больного Владимира, как и Никифора Фоку, загубили до срока. Тело тайно вывезли и похоронили. А Борис, не найдя печенегов поспешил обратно, но его уже поджидали заговорщики. И Святополк (Окаянный) был лишь инструментом в их руках, как и Святополк II Изяславич, при дворе которого

создавалась ПВЛ. Если бы не Татищев, то, может быть, и не разгадать нам всех «темных» мест Нестора вовек.

А как же Господин Великий Новгород? Когда же он появился на Руси? Ответ мы находим в «Повести временных лет» под 1037 годом, в период правления Ярослава Мудрого:

«В год 6545 (1037). Заложил Ярослав город великий, у того же града Золотые ворота; заложил и церковь святой Софии, митрополию, и затем церковь на Золотых воротах— святой Богородицы Благовещения, затем монастырь святого Георгия и святой Ирины».

Правильное название города на реке Волхов— Великий. Просто новый город Великий. А то, что сегодня принято называть Рюриковым городищем, и что, судя по находкам, на век старше, названия не сохранило. Уже в Ипатьевском списке летописи мы можем найти личные трактовки переписчиков по поводу великого города. Видимо, узрев в тексте упоминание храма св. Софии и митрополии, переписчик добавил от себя слово Киев, и получилось то, что получилось. А где написано, что Ярослав Мудрый и будущий митрополит Иларион не собирались св. Софию туда переносить? Летописи же начальные там оказались. Вот и новгородский епископ Иоаким их читал. А в Киеве таких не осталось[10]...

Ну а сейчас приступим к вопросу: когда и как Русь потеряла свои владения в Пруссии? Отвечаю: с нашествием тевтонов. Еще точнее: в 1234 году. На это даже имеется прямое указание в другом источнике — Новгородской первой летописи старшего извода (Синодальный список).

Вспомним историю: ситуация в стране напряженная: союзник — Византия — разгромлен крестоносцами еще в 1204 году. На подходе к русским городам орды Батыя, с запада атакуют польско-немецкие рыцари, с севера наседают шведы. Это часть проблем, остальные сейчас прочтем.

«Въ лrьто 6741 [1233]. Изгониша Изборьскъ Борисова чадь съ князьмь Ярославомь Володимирицемь и съ Нrьмци. Пльсковици же, оступивше Изборьскъ, измаша и кънязя, и Нrьмцинъ убиша Данилу а ини побегоша; и даша я великому Ярославу; князь же, исковавъ, поточи я (их. — Авт.) въ Переяслаль. Томь же лrьтrь прrьставися князь Феодоръ (брат А. Невского — Авт.), сынъ Ярослаль вячьшии, июня въ 10, и положенъ бысть въ монастыри святого Георгия, и еще младъ. И кто не пожалуеть сего: сватба пристроена, меды изварены, невrьста приведена, князи позвани; и бысть въ веселия мrьсто длачь и сrьтование за грrьхы наша. Нъ, господи, слава тебе, цесарю небесный, извольшю ти тако, нъ покои его съ всеми правьдьными. Въ то же лrьто заложена бысть церкы на воротrьхъ от Неревьскаго конця святыи Феодоръ. Томь же лrьтrь прrьставися блаженыи митрополитъ всrья Руси Кыевьскыи, именьмь Кюрилъ, родомь Грьцинъ бrь (был. — Авт.), приведенъ бысть из Никrья. Въ то же лrьто изгониша Нrьмьци Кюрила Синкиниця въ Тrьсвrь, и вrьдоша и въ Мrьдвrьжю голову; и сrьде окованъ от госпожкина дни до великого говrьния, князю Ярославу не сущю Новrьгородrь, нъ въ Переяслаль отшьлъ бrь.

И пришьдъ князь, выправи божиею помоцью святыя София; а пълкы своя приведе в Новъгородъ множьство, хотя ити на нrь... (слово не закончено. — Авт.)».

Даже если вы не все поняли в тексте, то можете заметить два разных написания слова «Новгород». Один с ятями, другой — без. О великий и могучий русский язык! Какую злую шутку сыграл ты со своей Родиной... и ее хронистами! Какой-то маленький крючок в букве имел существеннейшую разницу — один город назывался Новъгородъ (на Преголи), а другой — Новъгородъ (на Волхове). И до 1233 года у летописцев-современников не было никаких проблем с идентификацией того или другого. Один — Новегород, другой — Новгород. И летописец Нестор знал разницу. А вот после нашествия Золотой Орды и Тевтонского ордена стали путаться. Под ударами крестоносцев наместники и хронисты города Рюрика спешно эвакуировались, что объясняет, почему со следующего года Новгородскую первую летопись писали другим почерком и, спустя достаточно продолжительное время — она создавалась гораздо позже описанных событий (через сто лет. — Авт.) и у переписчика возникла проблема — летопись обрывалась. Он пошел и доложил начальству, что книга полностью переписана. Пока искали другой источник для продолжения свода, писец сменился и продолжение летописи переписывал другой человек.

Дальше и начинается путаница в написании слова «Новгород» у переписчиков летописей. Это свидетельствует о масштабах катастрофы, начавшейся на Руси — как в тисках, под натиском пришлой беды и с Востока и с Запада гибли книги, монахи, монастыри, города, гибла память поколений... Русь рвали на части тевтонские и польские рыцари, генуэзские и венецианские наемники, татары, монголы, тюркские кочевники, шведские «миссионеры»[11].

Теперь давайте разберем два последних предложения приведенного выше текста. «Въ то же лrьто изгониша Нrьмьци Кюрила Синкиниця въ Тrьсвrь (изгнали немцы Кирилла Синкинича в Тесове), и вrьдоша и (отвели его) въ Мrьдвrьжю голову (г. Отель, Эстония); и сrьде окованъ от госпожкина дни до великого говrьния (посадили в оковы с осени до весны), князю Ярославу не сущю Новrьгородrь (не стало в Новегороде), нъ въ Переяслаль отшьлъ бrь (он отошел в Переяславль).

И пришьдъ князь, выправи божиею помоцью святыя София (просил божьей помощи в св. Софии, Киев.); а пълкы своя приведе в Новъгородъ множьство (а полки привел в Новгород Великий), хотя ити на нrь[мци]».

Последние три буквы я позволил себе дописать, но думаю, что вы сделали бы то же самое. Видите, древнерусским по белому написано про два Новгорода — из одного отступил князь, в другой полки привел и стал готовиться к наступлению. Но вернуть историческую родину русов не удалось. Это произошло только через семьсот с лишним лет! После сдачи города Рюрика крестоносцам было вот что:

«Въ лrьто 6742 [1233]. Иде князь Ярослав съ новгородци и съ всrью областью и с полкы своими на Нrьмьци подъ Гюргевъ; и ста князь, не дошедъ града, съ пълкы, и пусти люди своя въ зажитие воевать;

Нrьмци же из града высушася, а инии из Медвrьже головы на сторожи, и бишася с ними и до пълку. И поможе богъ князю Ярославу съ новгородьци и биша я и до рrькы, и ту паде лучьшихъ Нrьмьць нrьколико; и яко быша на рrьче на Омовыжи Нrьмьци, и ту обломишася истопrь ихъ много, а ини язвьни въбегоша въ Гюргевъ, а друзии въ Медвrьжю голову; и много попустошиша земле ихъ и обилие потратиша.

И поклонишася Нrьмьци князю, Ярослав же взя с ними миръ на вьсеи правдrь своей; и възвратишася новгородци сдрави ecu, а низовьчь нrьколико паде. Того же лrьта съгорrь церкы от грома святого Луки въ Людинrь конци июня въ 10, съ вечера. Томь же лrьтrь изгониша Литва Русь оли до търгу, вперёдrь, и засада: огнищанrь и гридба, и кто купьць и гости, и выгнаша я ис посада опять, бьющеся на поли; и ту убиша нrьколико Литвы, а рушанъ 4 мужа: попа Петрилу, Павла Обрадиця, а ина два мужа; а монастырь святого Спаса всь пограбиша, и церковь полупиша всю, и иконы и прrьстолъ, и цьренци 4 убиша, и отступиша на Клинъ. Тъгда же вrьсть приде в Новъгородъ къ кънязю Ярославу; князь же съ новгородьци, въседавъше въ насады, а инии на конихъ, поидоша по нихъ по Ловоти; и яко быша у Моравиина, и въспятишася лодьиници оттоле въ городъ, и князь я отпусти: недостало бо у нихъ бяше хлrьба; а самъ поиде съ коньникы по нихъ. И постиже я на Дубровнrь, на селищи въ Торопьчьскои волости, и ту ся би съ безбожными оканьною Литвою; и ту пособи богъ и крестъ честьныи и святая София, прrьмудрость божия, надъ погаными князю Ярославу съ новгородци: и отъяша у нихъ конь 300 и съ товаромь ихъ, а сами побrьгоша на лесъ, пометавъше оружия, и щиты, и сови, и все от себе; а инии ту костью падоша. А новгородьць ту убиша 10 мужь...»