Берс-1. Берс в ребро - Дмитрий Анатольевич Гришанин

Глава 25

Глава 25

Все случилось точно так, как напророчил Псих, стоило мне закинуть недостающий объем живы на покрытие двадцатитысячной виры, обозначенной в задании, как неодолимая сила вынесла меня из хранилища, и на спине верного Заразы я оказался в широкой песочнице арены, рядом с родовым домом.

По отвыкшим от яркого света глазам резануло солнечными лучами погожего дня, и в тон моим проклятьям снизу раздался возмущенный рев так же на пару секунд ослепшего глыба-быка.

Когда же зрение прояснилось, я реально прифигел, обнаружив, вместо набежавших ратников отца, на песке арены пару так же озадаченно на меня пялящихся гончих мрака, пребывающих на начальной стадии отличников.

— Бро, это че еще за хрень⁈ — растерянно пробормотал я.

Но ожидаемого отклика от Психа, увы, не последовало. Из-за испытанного шока я запарил, что в центральном игровом мире прямая связь с духом системного предмета под запретом, и для разговора с Психом тут мне необходимо было переместиться в хранилище на алтаре.

Зато не знакомый с реалиями центрального игрового мира пит воспринял встречу с собратьями по изнанке, как должное, и, проморгавшись, тут же ломанулся охотиться за слабаками-гончими.

Последние, утробно зарычав на несущуюся на них гору мяса, попытались повторить маневр своих матерых сородичей. Но, во-первых, отличникам до вожаков было, как копейке до гоночного болида. А, во-вторых, не зря же в свое время я вложил фигову тучу живы в развитие пета до стадии вожака; Зараза стал куда как проворней, чем был. Потому, легко разгадав маневр гончих, глыба-бык перед столкновением вильнул вправо и ловко насадил одного из противников на метровый правый рог. «Счастливчик» же, кому выпал отскок влево, пережил собрата всего на пару секунд — сбежать второй гончей не позволил длинный язык пета, которым Зараза, бодая первого противника, подсек под задние лапы второго. В итоге, мне не пришлось даже в этот раз призывать топор; резко тормознувший на месте Зараза, широким прыжком с места нагнал сбитую с ног гончую, и своими здоровенными копытами тут же буквально вколотил бедолагу в песок. Дальше, сбросив в кровавое месиво труп первой жертвы, он и его так же замесил в бесформенную темно-багровую лепешку.

Однако, на схватке с этими двумя гончими мрака наши злоключения не закончились.

Под действием ультразвукового сигнала Манка пита песок арены пришел в движение, и, будто море волнами, взбугрился разом десятками нор, из которых (прям, как из грязевого месива изнанки) полезли выползни, хрюкачи, заройники, мохнорылы, бородавщики и прочая хищная мелочевка изнанки, которой здесь, в центральном игровом мире, априори не могло было быть.

Но твари изнанки на моих глазах волной перли из-под земли на Манок питомца, и, глянув пристальным взором под песок арены, я заметил там в глубоких норах еще десятки шевелящихся белесых пятен.

— Это че, млять, за инкубатор тут на песочке папаша устроил⁈ — зло выдохнул я, призывая-таки в правую руку топор.

Перед началом схватки, я оглянулся на родовой дом. При первом взгляде на него (сразу после хранилища), из-за последствий короткого ослепления, я увидел лишь общие знакомые контуры, но не заметил деталей, которые бросились мне сейчас в глаза. На всех окнах, несмотря на солнечный день, до сих пор, с какого-то перепуга, были захлопнуты ставни. Следом резанула мой взгляд не до конца закрытая, перекошенная входная дверь. Ну и под занавес я отметил непривычно грязное, неухоженное крыльцо, обилие пятен и потеков на широких ступенях которого определенно имело бурый оттенок, как у давно запекшейся человеческой крови.

— Млять! Че за дерьмо здесь стряслось⁈ — зло попыхтел я под нос очередной риторический вопрос и, поддерживая атаку скакнувшего на ближайшего заройника Заразы, из пятой стойки отточенным движением метнул топор в набегающего питу с боку хрюкача.

Похожее на свиное рыло, только с рядами акульих зубов в широченной пасти, и с роговой чешуей, вместо нежной кожи, на пятаке, под страшным ударом отправленного мною практически в упор топора раскололось в кровавую мешанину из мяса, костей и мозгов. Фонтанирующий черной кровью хрюкач завалился на песок, а его убийца, как должно, мгновенно снова материализовался в моей правой руке. И через секунду вдругорядь запущенный мною топор крушил башку уже следующей злобной твари изнанки…

Удачно стартовавшая кровавая бойня на арене понеслась вскачь, лишь набирая по ходу обороты… И «вскачь» здесь было отмечено вовсе не для красного словца, потому что вошедший в раж Зараза реально скакал по арене, как слоноподобный кузнечик, каждым своим прыжком буквально вколачивая в песок арены очередного выползшего оттуда врага. От многотонных скачков пита не только подскакивал песок арены, но ходуном ходила и земля вокруг нее в радиусе нескольких сотен метров. Подозреваю, отголоски устроенного Заразой землетрясения доносились и до стен родового дома. Но даже, если там внутри что-то при этом и гремело, сильно сомневаюсь, что это кого-то беспокоило, потому как родовой дом (интуиция подсказывала мне) уже далеко не первый день пустовал без жильцов.

Твари начальных стадий развития (а в лежбище под песком арены обнаружились лишь такие), несмотря на свой подавляющий численный перевес, нам с Заразой (поднаторевшим на изнанке в такого рода схватках) оказались, что называется, на один зуб. Полная зачистка арены от тварей изнанки растянулась почти на час, и закономерно завершилась нашей безоговорочной викторией.

Всего на двоих в этой бойне мы умертвили порядка полутора сотен тварей, превратив еще недавно желтый песок арены, в черно-бурое грязное месиво из мяса, драных шкур, и обломков костей. Виновником данного беспредела, разумеется, оказался Зараза, потому как крайне щепетильно относящийся к своей «роботе» пит, вбивая копытами в песок туши своих противников, не забывал, попутно, перемалывать в кровавую кашу и падающие штабелями рядом трупы жертв моего топора.

За бойню на арене одному лишь мне система щедро сыпанула почти десять тысяч единиц живы, разом компенсировав этим подгоном две трети от недавних затрат на возвращение из изнанки в центральный мир. И еще примерно половина от вышеозначенной суммы, наверняка, перепала в копилку Заразе, своими могучими копытами лично затоптавшему не менее полусотни тварей на арене.

Из боя мы оба вышли залитыми чужой кровью, что называется: с головы до пят. И если моему брутальному напарнику такой «прикид» был стопудово по кайфу — Зараза с довольным урчанием (чисто кот) облизывал свои ноги, морду и бока (благо двухметровая длина языка позволяла ему запросто это делать), смакую коктейль из наслоения крови различных тварей изнанки. То я же, наоборот, едва сдерживал позыв к рвоте, под подсыхающими слоями вонючей черной крови тварей изнанки чувствуя себя словно провалившимся в чан с прокисшим дерьмом. Ведь даже на изнанке, из-за тамошнего непрерывного дождя, так изгваздаться в чужой кровищи мне не доводилось ни разу, а когда час назад вернулся оттуда, я и вовсе благоухал чистотой после многочасового отмокания в Омуте силы, и, вот те на, всего за час превратился в гребаного говномеса. Сейчас я, пожалуй, согласил бы даже на вылизывание вонючим языком пита, но получивший в свое время от меня конкретную головомойку Зараза строго на строго усвоил, что лизать меня можно лишь в случае ранения, а поскольку из бойни я вышел невредимым, питомец старательно игнорил меня, вылизывая строго лишь собственную тушу.

Учитывая вышеозначенную проблему, первым делом я направил пита вовсе к дому, а к колодцу, благо характерный квадратный сруб с подвешенной над ним ручной лебедкой находился аккурат по соседству с ареной, дабы тренирующиеся на арене отроки и ратники в любое время имели возможность, не прерывая тренировочного процесса, утолить жажду и смыть пот.

Когда посланное вниз ведро на ржавой цепи, вместо ожидаемого всплеска об воду, звонко врезалось во что-то ни разу не мокрое, еще до раздавшегося снизу возмущенного рева, я уже отскочил в сторону от колодца и призвал в правую руку верный топор. Всегда рвущийся забодать всех наших врагов Зараза сейчас отчего-то вдруг застремался, и попятился мне за спину. Такому поведению питомца имелось единственное