Маленький Водяной и другие сказки - Отфрид Пройслер
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Стоило ему качнуть ключами, как запертый сундук сам собой открывался.
Маленькое Привидение выбиралось из сундука. Многие годы никто сюда не заходил, и поэтому заброшенный чердак замка был весь в паутине, а пыли скопилось невероятное количество? она толстым слоем лежала на полу. При малейшем движении в воздух поднимались целые тучи пыли.
— Ап-чхи!
Каждую ночь, когда Маленькое Привидение вылезало из сундука, в нос ему набивалась пыль и оно чихало. Раза два встряхнувшись, оно окончательно просыпалось. Затем Маленькое Привидение выплывало из-за трубы и отправлялось бродить по замку и его окрестностям. Как все привидения, оно было невесомым. Но, к счастью, Маленькое Привидение носило при себе связку из тринадцати ключей, иначе малейшее дуновение ветерка унесло бы его невесть куда. Но ключи Маленькое Привидение носило с собой не только поэтому. Стоило ему качнуть связкой ключей — и перед ним открывались любая дверь или ворота. То же случалось с сундуками, шкафами, комодами, чемоданами, с печными заслонками, ящиками столов, слуховыми и подвальными оконцами, мышеловками и так далее. Одно покачивание ключей — всё открывается, второе покачивание — всё опять закрывается.
Маленькое Привидение очень гордилось своими ключами.
«Без них, — думало оно иногда, — жизнь была бы намного труднее».
В плохую погоду Маленькое Привидение бродило по комнатам замка, где теперь музей. Там было собрано много старых картин и кольчуг, пушек и копий, сабель и пистолетов. Маленькое Привидение катало по полу пушечные ядра — ему нравилось слушать их грохот — и иногда разговаривало с дамами и господами, изображёнными на картинах. Картины в золочёных рамах висели в парадном зале музея.
— Добрый вечер, старик, — говорило, например, Маленькое Привидение, подходя к портрету графа Георга Казимира. — Помнишь ту октябрьскую ночь пятьсот пятьдесят лет назад, когда ты побился об заклад с друзьями, что поймаешь меня и своими руками вышвырнешь в окно? Признаюсь, это меня действительно встревожило. Поэтому не сердись, что я так сильно напугало тебя. Но зачем было выпрыгивать из окна третьего этажа? Тебе ещё повезло, ты упал в ров с водой. Иначе всё кончилось бы не так благополучно…
Иногда Маленькое Привидение низко кланялось портрету прекрасной пфальцграфини Женевье́вы-Елизаветы-Варвары. Около четырёхсот лет тому назад оно помогло графине найти драгоценные золотые серьги, которые стащила с подоконника сорока.
Иногда оно останавливалось перед полным господином с рыжими усами, в кожаном камзоле с кружевным воротничком. Это был не кто иной, как сам грозный шведский генерал Торстен Торстенсон. Триста двадцать пять лет тому назад генерал Торстенсон со своей армией осадил замок Ойленштайн и городок Ойленберг. Но, не простояв там и нескольких дней, он однажды утром неожиданно снял осаду и ушёл со всей своей армией домой.
— Как поживаете, генерал? — говорило Маленькое Привидение, останавливаясь перед портретом. — Знаете, некоторые и сейчас ещё ломают голову над загадочным вопросом о вашем поспешном отступлении. Но не волнуйтесь, генерал! Я и слова не пророню… Ну, может быть, расскажу об этом только своему другу филину Шуху. Он любит разные истории…
История Торстенсона
Позади замка, над рекой, рос старый дуб. В его дупле жил филин Шуху.
Филин тоже был ночным жителем, спал днём, а просыпался в полночь.
Филин Шуху был старый и мудрый. Он любил, чтобы к нему относились с уважением.
Даже Маленькое Привидение должно было обращаться к нему на «вы», несмотря на их давнюю дружбу. Маленькое Привидение прилетало к дубу, садилось на ветку рядом с филином, и они чудесно проводили время, рассказывая друг другу разные истории: длинные и короткие, старые и новые, печальные и весёлые — всё, что только приходило им в голову.
Однажды ночью Маленькое Привидение появилось на ветвях дуба.
Филин сказал:
— Помнится, вы собирались рассказать мне историю о шведском генерале. Кажется, его звали Торстен Торстенсон? Что с ним случилось?
— Вот уж действительно смешная история! — отозвалось Маленькое Привидение. — Случилось это триста двадцать пять лет тому назад… нет, подождите, ровно триста двадцать пять лет исполнится в следующем месяце, двадцать седьмого июля. Однажды здесь появилась шведская армия, а перед ней, на коне, этот самый Торстенсон. Кавалерия, пехота, артиллерия, тысячи солдат и офицеров. Они разбили свой лагерь вокруг города и замка. Потом они вырыли траншеи и построили укрепления. А потом, конечно, подтащили свои проклятые пушки и открыли огонь…
— Да, это малоприятно, — заметил филин.
— Малоприятно? — сказало Маленькое Привидение. — Это было ужасно! Пушки грохотали весь день и половину ночи. Надо заметить, что я обычно хорошо сплю и меня не так-то легко разбудить. Но, скажу вам, это было выше моих сил! Всё время раздавался треск ружейных выстрелов, грохот пушечных ядер, ударяющихся о стены. Я терпеливо сносило этот адский шум три дня и три ночи. Но потом мне это надоело…
— А разве вы могли что-нибудь сделать? — спросил филин Шуху.
— О да! Я крупно поговорило с этим Торстенсоном. Ночью я появилось у него в палатке и сказало ему всё, что я о нём думаю.
— Неужели его палатку не охраняли часовые?
— Часовые — да, конечно! Лейтенант и двадцать или двадцать пять солдат. Они выхватили сабли и копья и преградили мне дорогу. А лейтенант даже выстрелил в меня из пистолета. Но, как вы знаете, ни сабли, ни копья мне не страшны, а выстрелы для меня безвредны. Они просто проходят сквозь меня, как сквозь дым или туман. Никто не смог остановить меня, и я влетело прямо в палатку генерала.
— А что было в палатке?
— «Если тебе дорога жизнь, — сказало я генералу, размахивая руками и отвратительно шипя, — если тебе дорога жизнь, немедленно снимай осаду! Уводи своих солдат и никогда больше сюда не показывайся!»
— А генерал?
— Он стоял босиком, в ночной сорочке с кружевами, перепуганный до смерти и стучал зубами от страха. Потом он молитвенно сложил руки и стал просить о милосердии:
«Пожалей меня! Я сделаю всё, что ты скажешь!»
Я схватило его за шиворот и тряхнуло хорошенько.
«Завтра утром ты уберёшься отсюда! — сказало я ему. — И не смей возвращаться!»
— Здорово, чёрт побери! А Торстенсон?
— Торстенсон
