lovely (СИ) - "your chamomile"

— Я? — удивился Арт.

— Да. Ты такой же гиперактивный и открытый, как она.

Парень опустил взгляд, не находя подходящих слов. Он лишь сжал ладонь Алекса крепче.

Медленно, но верно они дошли до ветхой деревянной лестницы, ведущей на чердак. Арт до последнего надеялся, что не эта проклятая комната станет их целью.

— Ты не обязан, — произнёс он, нарушая мёртвую тишину.

— Обязан, — поспорил Алекс и сделал шаг на первую ступеньку.

Арт замялся. Внутри всё похолодело от мыслей, воспоминаний о стене с фотографиями, о маленькой кроватке в дальнем углу, о статьях, убийствах. Его убийствах. Мальчик не хотел увидеть всё это снова.

— Я настолько пугаю тебя? — спросил Алекс, оглядываясь на Арта.

Видимо, Он услышал стук его сердца. Парень поднял взгляд и увидел море боли в глазах Алекса. Этого он не хотел видеть ещё больше. Арт смело сделал шаг вперёд. Он был готов пойти на всё, лишь бы заставить любимые малахиты снова сиять.

— Ты ничуть не пугаешь меня, — нежно ответил Арт.

Парень понял, что какую бы огромную любовь не испытывал к существу напротив, сколько бы раз не говорил о вере в Него, Алекс ненавидит и боится себя намного больше. Осознание больно резало по сердцу тупым лезвием.

Арт забрался на лестницу следом за Ним, морально подготавливая себя к худшему. Оказавшись на чердаке, Алекс подал парню руку, чтобы помочь тому быстрее забраться наверх. Арт крепко ухватился за Его предплечье, и Алекс рывком затянул его в комнату. В который раз мальчик поражался Его силе.

Здесь было всё так же пыльно и темно. Всё такой же беспорядок, и та же царица — тишина. Нервное дыхание Алекса — всё, что мог слышать Арт. Холод пробирал до костей. Парень сам взял Его за руку, как бы сообщая, что он рядом, всё так же любит и доверяет Ему. Алекс глядел по сторонам. По Его глазам было понятно, что Он далеко не рад находиться здесь, что Он хотел лишь убежать подальше и спрятаться от собственного прошлого, своих демонов. Горе отражалось в зеленых радужках, свет которых мерк в тени страданий. Как бы ни было больно находиться здесь Арту, Алексу в сотни раз больней.

— Как ты? — ласково спросил мальчик и погладил тыльную сторону Его ладони большим пальцем.

— Паршиво, — честно ответил Алекс, но решительно направился к сердцу комнаты.

Меж Его бровями пролегла морщинка. Арт желал забрать Его отсюда, укутать в одеяло и обнимать, целовать, утешать весь день напролёт, рассказывая Алексу, как много Он на самом деле значит. Но также парень знал, что должен позволить Ему выговориться.

— Мы жили спокойно до самого разгара войны. Папу забрали на службу ещё в 1914 году, когда мне было пятнадцать, — голос Алекса задрожал.

Арт обнимал Его, что есть силы. Держал за руку, обхватил талию, уложил голову на плечо, только бы смягчить Его боль, если это возможно. Они подошли к трём главным фотографиям в самом центре стены. Маленькая девочка лет пяти, красивая женщина и мужчина, так похожий внешне на Алекса, всё так же смотрели с картинок горящими глазами, счастливо улыбаясь. Арт ощутил, что не может контролировать дрожь в теле. Он еле находил в себе силы смотреть на стену. Алекс тоже затрясся в его руках.

— Он так и не вернулся домой, — Его голос почти сорвался.

Слёзы застелили глаза Арта при этом звуке. Звуке истинной боли, отчаяния, сожаления, скорби. Мальчик удивлялся Его стойкости. Алекс изо всех сил старался сохранить каменное выражение лица, смотрел прямо на фотографии. Арту хотелось накричать на Него, спросить, зачем Он делает это, почему не позволит себе выплеснуть всё наружу. Но понимал, что такое горе не выплёскивается. Оно неисчерпаемо.

— Я даже не помню, что было последним, что он сказал мне, — продолжал Алекс.

Его голос всё так же дрожал, но Он держался. И, чёрт, Арт так злился на Него за это.

— Лав до последнего надеялась, что он вернётся. Каждое утро бежала к маме и спрашивала, не пришёл ли папа. А в итоге ушла к нему сама.

Арт уткнулся лицом в шею Алекса и, не сдержавшись, зажмурился и громко всхлипнул. Мальчик слишком тонко чувствовал Его. Все внутренности переворачивались, разрывались на куски. Как Он выдерживает это? Как может просто стоять сейчас здесь? Алекс обнял мальчика дрожащими руками. Как он может успокоить Его, если сам нуждается в утешении?

— Прости, — прошептал Алекс.

Арт лишь больше разозлился. Зачем? Зачем Он извиняется? Хотелось рвать и метать всё вокруг. Но он молча стоял, дрожал и обнимал Алекса, словно пытаясь забрать Его боль через касания. А тот выжидал, пока Арт хоть чуть-чуть успокоится. Вскоре тело мальчика просто выбилось из сил и ослабло в Его руках.

— Тебе стоит присесть, — ласково произнёс Алекс, обхватывая Арта за плечи и заглядывая ему в глаза.

— Нет, я в порядке, — сказал мальчик, заикаясь, и вытер с лица дорожки слёз.

Алекс грустно улыбнулся и покачал головой. Он отвёл Арта в сторону и усадил на старый шатающийся табурет.

— Как ты? — спросил Он, присаживаясь на корточки напротив мальчика. Тот молчал.

— Мне так жаль, — произнёс он наконец.

Алекс снова натянуто улыбнулся.

— Смертные. У вас такая глупая привычка просить прощения за то, в чем вы не виноваты, и молчать, когда следовало бы извиниться.

— Чья бы корова мычала, — поспорил Арт и улыбнулся в ответ.

Алекс поднялся на ноги и ободряюще похлопал парня по плечу.

— Сможешь слушать дальше? — спросил Он. — Потому что ты только скажи, и мы сразу…

— Я смогу, — уверенно кивнул Арт и взял Его за руку. — Ты слишком дорог мне, Алекс. И я хочу знать, хочу разделить с тобой всю эту мерзопакостную жизнь, что бы она в себе ни таила.

— Боюсь, скоро ты изменишь своё мнение, — констатировал Алекс и продолжил рассказ. — К сожалению, сверхъестественное не обошло и Первую мировую. Среди бойцов были ведьмаки, оборотни. Вампиры. И всё бы ничего, когда люди безжалостны на войне, это понятно и обоснованно. В разы хуже, когда среди фашистов есть вампиры. Их жестокость не знает границ. Они убивают без цели, им нравится наблюдать за предсмертными страданиями жертв. Для них это развлечение. Никто не считается с человеческой жизнью. И всё это усиливается голодом. Любое поле боя превращалось в кровавую баню, если воевали вампиры.

Алекс рассказывал так, словно не был частью жестокого сверхъестественного мира. Словно сам был жертвой, однажды пострадавшей от лап чудовищ.

— Это случилось на втором году Первой мировой, в 1915. Посреди ночи наш особняк оккупировали солдаты. Они не хотели грабить нас или что-то в этом роде. Уверен, им просто было скучно. Нас с мамой и Лав заперли здесь, — Алекс окинул взглядом тёмное помещение. — Несколько дней морили голодом, избивали от нечего делать, питались нами, оставляли еле живыми только потому, что нуждались в мешках со свежей кровью. Мы не знали, что они такое и зачем делают это. Честно говоря, я даже не помню их лиц. Мне было противно смотреть на них. Лав была ещё ребёнком, она ослабла до полусмерти, долго лежала без сознания. Она была такой бледной. Платье перепачкалось в крови. Мама тоже была совсем плоха, даже не сопротивлялась, когда её… — Он опустил голову и закрыл глаза. — Когда её забирали. Я чувствовал ответственность за неё и сестру, поэтому всячески лез на рожон, чтобы солдаты отыгрывались на мне, а не на них.

Арт слишком чётко представлял картинку. Алекс. Обычный шестнадцатилетний мальчик. И такой сильный взрослый человек. Настоящий герой. Герой, потому что защищал тех, кого любит, ценой собственной жизни. Арт так гордился Им. Но не мог вынести того, что с Ним сотворили. Это же Алекс. Его родной Алекс. Он не мог поверить, что всё это произошло с его любимым человеком. С Его семьёй. Что с ними стало? Мысли никак не раскладывались по местам. Голова гудела. Перед глазами мелькали снимки, стены давили со всех сторон.

— Не то что бы это спасало ситуацию, но я больше ничего не мог сделать, — продолжал Алекс. — Безысходность сводила с ума. Мы не единожды пытались сбежать, но всё было напрасно. В последний раз я слишком взбесил одного солдата. Он насильно напоил меня своей кровью, а потом впился в артерию на шее и разорвал горло. Мама… Она видела это… Она кричала так сильно…