Шотландская наследница - Патриция Поттер

— Нет, — твердо сказал он. Барбара вновь пожала плечами.

— Все равно я буду рада поехать вместе с вами. Мне нужно купить кое-что из одежды.

На этот раз Элизабет сдержалась и не сказала ничего, только слегка повела бровью.

— А вы, леди Элизабет, — спросил Бен Мастерс. — Вы не поедете с нами?

— Просто Элизабет, — поправила она. — Ведь, во-первых, мы с вами теперь родственники, а во-вторых, я знаю, что американцы не очень-то любят титулы.

Она улыбнулась и продолжила:

— Нет, спасибо за приглашение, но я не поеду. У меня масса дел здесь. Шэдоу в последнее время стал терять форму, нужно заняться им.

Бен Мастерс понимающе кивнул и вернулся к завтраку. Еда ему, похоже, пришлась по вкусу.

— Любите лепешки? — спросила она.

— Я люблю все, кроме джерки и хардтак.

— О, а что это такое? — удивилась она.

— Зачем вам это знать?

— И то верно.

В глазах Бена промелькнуло раскаяние и он пояснил:

— Хардтак — это жесткие, как камень, сухари из муки и воды, а джерки — вяленое мясо, которое никак не разжуешь. Правда, и то и другое практически не портится, поэтому их берут, когда нужно ехать в далекое путешествие.

— В путешествие?

Бен замялся, и Элизабет догадалась — почему. Интересно, что он хочет скрыть?

— Ну, например, когда уезжаешь надолго верхом, — сказал он после паузы.

Так, так. А ведь совсем недавно он говорил, что лишь «немного» ездит верхом. Но, позвольте, сколько же на самом деле нужно ездить, чтобы брать с собой эти… как их… джерки и хардтак?

— А что, в Америке нет железных дорог? — спросила Барбара.

Бен удивленно посмотрел на нее.

— Почему же? Есть, конечно, но Америка — это очень большая страна, и в ней еще полно таких мест, где не только железных, но и простых дорог нет.

— Интересно было бы побывать там когда-нибудь, — мечтательно протянула Барбара.

— А индейцев не испугаетесь? — спросил он.

Барбара повела плечами.

— Но разве в Нью-Йорке есть индейцы?

— В Нью-Йорке нет. Индейцев полно на Западе.

— Тогда скажем так: мне очень интересно было бы побывать в Нью-Йорке.

— А я предпочла бы увидеть Запад, — сказала Элизабет. — Я много читала о нем. Говорят, что горы там гораздо больше, чем у нас в Хайленде.

— Элизабет родом из Хайленда, — извиняющимся тоном сказала Барбара.

Элизабет знала, что Хью и Барбара считают, что все уроженцы Хайленда, горцы, — варвары и дикари. В свою очередь, она сама была убеждена в том, что горцы, да и в целом шотландцы, гораздо лучше относятся к своим соседям — уроженцам Англии, чем те к горцам.

— Было бы любопытно как-нибудь съездить в Хайленд, — сказал Бен, ловко уводя разговор в сторону от собственной персоны.

Элизабет подумала о том, с какой радостью она показала бы ему свою родину. Она очень любила скалистые, величественные горы. Как хотелось бы ей оказаться сейчас там, среди их суровой красоты, а не здесь, в этом однообразном равнинном краю!

— Летом, — сказала она, — их склоны покрыты вереском. Это самое лучшее время, чтобы побывать в Хайленде. А зимой там холодно.

— Мне вообще Шотландия кажется на редкость холодной страной, — сказал Бен. — Ветер так и пронизывает насквозь.

— А в Америке зимы другие? — звенящим от напряжения голосом спросила Барбара.

«А она не на шутку взбешена, — подумала Элизабет. — Впрочем, есть с чего. Впервые в жизни мужчина не стал ее жертвой с первого взгляда».

— Смотря где, — ответил Бен. — Зима в Колорадо или, скажем, в Чикаго — тоже не подарок, но там, по крайней мере, хоть не так сыро.

Сара Энн нетерпеливо заерзала, и Элизабет, заметив это, встала из-за стола. Пусть у нее самой и не было детей, но она понимала, что ребенку трудно так долго усидеть на одном месте.

— Если вы готовы, — сказала она Мастерсу, — мы могли бы пойти на конюшню. Каллум, наш тренер, должен уже быть там. Он и расскажет, где нам лучше поискать пони. Заодно вы сможете подобрать лошадь и для себя.

В глазах Мастерса промелькнул радостный огонек, и Элизабет было приятно его увидеть. Интересно, насколько Мастерс скромничал, когда говорил, что мало ездит верхом? Ну, ничего, скоро увидим.

— Саре Энн нужно надеть пальто, — сказал Бен.

— Мне тоже, — ответила Элизабет. — Встретимся на конюшнях возле главного входа через пять минут.

Девочка так непосредственно проявляла свою радость, что невольно тронула сердце Элизабет. Появление ребенка внесло какое-то подобие жизни в этот холодный, мертвый дом, где давно уже забыли, что такое настоящие искренние чувства.

Поднявшись к себе, Элизабет надела теплый длинный плащ для верховой езды и направилась к конюшням. Каллум Трапп был уже там и чистил щеткой Шэдоу.

— Поздненько вы сегодня, — заметил он. — Наш парень уже сгорает от нетерпения.

— Приехала новая наследница.

Каллум кашлянул в кулак.

— Плохо дело, — сказал он. — Вам нужно было бы оставаться здесь хозяйкой. Вы одна заботитесь о Калхолме.

— А по мне, пусть лучше тут будет командовать опекун наследницы, чем Хью, — ответила Элизабет.

Не стоило бы так откровенно высказывать свое отношение к Хью, но Каллум был не только тренером, но и другом, ему можно было довериться. В конце концов, Каллум был единственным человеком в Калхолме, с которым она могла поговорить по душам. Даже Джейми относился к лошадям больше как к бизнесу и по большому счету был равнодушен к этим чудесным божьим созданиям.

— Ни мастер Хью, ни этот американец не смогут стать здесь настоящими хозяевами, — заметил Каллум, гладя коня по крутой шее. — Разве они поймут когда-нибудь, что Шэдоу — это сокровище? Что этот конь — надежда и гордость Калхолма. Что только он может сделать Калхолм знаменитым, когда победит всех английских рысаков.

— Видели бы вы, как он научился прыгать через каменные стены, — с гордостью сказала она.

— Но это он делает только, когда вы в седле. Для своей хозяйки он готов на все.

— Джейми тоже любил его.

Каллум пропустил последние слова мимо ушей.

— Я поеду с вами и посмотрю, как он прыгает, — сказал он.

Элизабет отрицательно покачала головой.

— Мистер Мастерс и его… дочь придут сейчас посмотреть на лошадей. Саре Энн очень хочется иметь пони, и я надеялась, что вы поможете нам его найти.

Каллум что-то сердито пробурчал себе под нос, но Элизабет не обратила на это ни малейшего внимания.

Он всегда бурчит. Она спокойно ждала, глядя на Каллума.

Этот маленький, жилистый человек, выглядевший старше своих сорока, беззаветно любил лошадей и не очень-то жаловал людей.

Семьи у Каллума не было, и он никогда ничего не рассказывал о своей жизни — даже Элизабет, как бы она его ни расспрашивала. Понятно было только одно: его единственная любовь и страсть — лошади. Что же касается объектов ненависти, то их у Каллума было более чем достаточно: начиная со всех англичан и кончая шотландскими «набобами», как он звал ничего не смыслящих в лошадях владельцев конюшен и никудышных жокеев. Элизабет не знала, как он относится к американцам, но подозревала, что и они вряд ли пользуются у Каллума уважением.