В альковах королей - Жюльетта Бенцони

– Нет-нет, напрасно я согласился на этот брак, – жаловался он своей возлюбленной и требовал, чтобы она убеждала его в обратном. Госпожа де Ментенон тяжело вздыхала и в сотый раз объясняла королю все выгоды союза с Баварией.

– Она в Лотарингии! – вскричал как-то Людовик, ворвавшись в покои любовницы. – Я не могу больше ждать! Нетерпение сводит меня с ума. Я жажду взглянуть на ее нос и потому немедля отправляюсь ей навстречу!

– Одумайтесь, друг мой, – ласково попеняла королю госпожа де Ментенон. – Так не годится. Не монаршее это дело встречать будущую невестку чуть не у самой границы. Отправьте туда кого-нибудь… да хоть вашего дворецкого Сангена. Он человек правдивый и непременно сообщит вам все как есть.

Скрепя сердце король согласился и строго-настрого наказал Сангену ничего не таить и подробно описать свое первое впечатление от встречи с принцессой.

…Спустя неделю от Сангена пришла депеша.

«Сир, – писал не умевший лгать дворецкий, – поверьте старому преданному слуге: на второй взгляд Ваше Величество останется доволен».

– Я ничего не понимаю! – кричал король, бегая по будуару госпожи де Ментенон. – Ничего! Какова же она из себя? Господи, да когда я наконец увижу ее собственными глазами?!

Долгожданная встреча произошла возле реки Витри, куда король прибыл вместе со своей свитой. Завидев вдалеке запыленные кареты, в одной из которых ехала его будущая невестка, Людовик так разволновался, что обругал ни в чем не повинную королеву и поспешно выбрался из экипажа.

И вот уже Мария-Кристина преклонила колени перед властителем Франции. Людовик поднял принцессу и, замирая от страха, взглянул ей в лицо…

– Какое счастье! – не сдержавшись, воскликнул он. – Да вы просто чудо, дорогая!

Действительно, кожа у Марии-Кристины была смугловата, а кончик носа утолщен и тяжеловат, но зато в глазах принцессы светились ум и доброта, а улыбалась она просто очаровательно!..

Поцеловав девушку, король подтолкнул к ней дофина и произнес:

– Вот наш сын, Мадам, и мы с радостью вручаем его вам.

И тут произошло невероятное. Всегда равнодушный и апатичный дофин расплылся в довольной улыбке. Он с первого взгляда влюбился в свою маленькую женушку со слишком большим носом и только и мечтал о том, чтобы побыстрее оказаться с ней на брачном ложе.

– Что за ночь, матушка! – воскликнул этот простодушный юноша, впервые выйдя от молодой жены. – Нам было так хорошо вдвоем. И знаете ли, – добавил он, запинаясь, – оказывается, удовольствие можно получать не только от охоты. Ни за что бы не поверил, не испытай я этого сам!

Мария-Терезия грустно улыбнулась и прижалась губами ко лбу сына.

– Вы повзрослели, принц, и повзрослели стремительно! – сказала она.

Дофин и его жена зажили жизнью, которой могли бы позавидовать какие-нибудь степенные буржуа. Когда король и весь двор перебрались в Версаль, они и не подумали ехать следом. В Медоне их ждал маленький домик – слишком скромный и невзрачный на взгляд Короля-Солнце, но зато удобный и уютный.

– Как славно, – говаривала, бывало, Мария-Кристина, сидя у огня и ласково поглядывая то на мужа, то на троих малюток. – И не нужно нам никакой пышности и вычурности. Разве смогла бы я заниматься своим любимым садом, живи мы в Версале? Да там садовников больше, чем у нас слуг! Нет, мне нравится все делать самой – и детей воспитывать, и цветы растить, и вас ублажать. А в Версале вы наверняка бы обзавелись дамой сердца!

И она шутя грозила супругу пальцем. Дофин смеялся. В такие минуты ему казалось, что счастье вечно и что никогда не встретит он другой женщины, которая целиком бы завладела его помыслами.

Однако такая женщина в его жизни появилась. После смерти Марии-Кристины – умерла же она, когда ей было всего тридцать, и в могилу ее свели многочисленные выкидыши – дофин очень долго оплакивал любимую жену, а потом сочетался морганатическим браком с некоей Эмилией Жюли де Шуан. Эта вздорная особа служила посмешищем для всего двора, но дофин был к ней очень привязан и только досадливо отмахивался, когда доброжелатели услужливо пересказывали ему очередные сплетни.

– Я люблю ее, – говорил Людовик-младший, – и мне нет никакого дела до всяких слухов. Вы же знаете, я упрям.

И он приказывал позвать музыкантов. Эмилия терпеть не могла музыку, но полагала, что за обедом ее слушать полезно…

Пристало ли жениху рыдать в брачную ночь?

Прошло шестьдесят лет, и в феврале 1747 года весь французский двор вновь отправился навстречу принцессе, которой предстояло сделаться женой дофина. Девушка была дочерью курфюрста Саксонского, который одновременно занимал еще и трон польских королей, так что придворные, неспешно ехавшие верхами по раскисшей за последнюю оттепель дороге, шутили вполголоса:

– Нелегко усидеть на двух престолах. Для этого требуется большое седалище. Что ж, коли племянница походит на дядюшку, то нашему дофину достанется жена, обладающая прямо-таки невероятными достоинствами, – если, разумеется, считать таковыми рост и вес.

Дядюшка, о котором толковали эти острословы-злопыхатели, ехал неподалеку от королевской кареты, причем возвышался над всеми окружающими на целую голову. Морис Саксонский был очень доволен собой, хотя и хмурил озабоченно брови. Этот гигант, маршал Саксонии и Франции, прославленный герой Фонтенуа и Року, весьма упорно добивался брака своей племянницы Марии-Жозефины с сыном Людовика XV.

– Поймите, маршал, – не раз говаривал ему король, – я, конечно, могу приказать дофину жениться на принцессе, но над сердцем его я не властен. И мне не хотелось бы ломать волю собственного сына и принуждать его к браку насильно. Вы же знаете, что меньше года назад он потерял горячо любимую жену. Так дайте же юноше время прийти в себя и оправиться от горя.

Морис Саксонский согласно кивал, пересказывал повелителю очередной забавный эпизод из жизни какого-нибудь европейского двора – и возвращался к столь им желанной свадьбе. Он ни о чем не просил Людовика, не умолял его, не рисовал тех выгод, что принес бы с собой брак между дофином и Марией-Жозефиной. Он говорил о нем как о деле уже решенном, и в конце концов король сдался.

– Девушка должна быть чертовски привлекательна, – убеждал себя Людовик вечером того дня, когда дал согласие на свадьбу. – Она выросла в Польше, а женщины тех краев славятся своим шармом. Возможно, юный Людовик забудет первую жену и обретет с Марией-Жозефиной истинное счастье. Ну, не мог же я в самом деле ссориться с любимцем всей Франции! Ведь маршал так много сделал для нас!

Морис Саксонский был рад тому, что долгожданная свадьба состоится, но его терзали разнообразные сомнения. Он очень гордился своей племянницей и по праву считал ее прехорошенькой, но вот не ударит ли в грязь лицом мать невесты? Не растеряется ли? Не посрамит ли честь семьи? Конечно, Польша – чудесная страна, однако она все-таки лежит на окраине Европы и туда не сразу доходят все новости парижской моды. А что, если Мария-Жозефина будет дурно одета? Или не так причесана? И вдруг в ее гардеробе не сыщется наряда модного цвета? Нет-нет, этого позволить нельзя. Все же речь идет о дочери Августа III!