Долгое завтра, потерянное вчера... - Olga Koreneva

А какой-то пудель, также сидевший на заднем сиденье автомобиля, вдруг положил обе лапы на плечи хозяину и начал рычать. Тот от неожиданности резко притормозил, и тут же за поворотом вместо узкой горной дороги перед машиной разверзлась пропасть – случившийся накануне оползень буквально вырвал кусок дороги.

- Да, я тоже слышал что-то в этом роде. Животные вообще существа загадочные, - разнежено отозвался Вадим.

Мимо прошел мужчина в цветастых шортах и длинной розовой майке с белыми лилиями. Катя фыркнула, и негромко пропела:

- Мужик по селениям бродит,

Наверное, он - трансвестит:

В горящие избы заходит,

Коней на скаку тормозит...

-Ха-ха-ха, - захохотал Вадим.

Домой они вернулись лишь под вечер. Друзья давно ушли восвояси, прислугу и охрану (Валю и Олега) они отпустили, и остались в квартире вдвоем. Так начался их романтический вечер при свечах, при тлеющем камине, в окружении цветов…

Они смотрели друг другу в глаза, словно в зеркала, и уходили в это зазеркалье, и тихо беседовали о сокровенном.

- Знаешь, - задушевно говорил Вадим, - у меня из головы не выходит сон, который я видел пару недель назад.

- Что за сон? – голос Кати таял от охватившей ее нежности.

- Снилось мне, что шел я по узким улицам старого города с деревянными домами. Шел без направления, словно повинуясь зову, которого не слушал. Подошел к высокой часовне, поднялся по узкой винтовой лестнице на самый верх, и оказался в комнате с низким сводчатым потолком. Стены комнаты были белые, а из мебели было только массивное деревянное кресло с высокой спинкой - оно стояло на небольшом черном возвышении. В кресле монах. Меня переполнило странное ощущение легкости, счастья, и при этом какой-то непонятной грусти. Монах молчал, однако я отчетливо услышал голос: «Ты можешь задать один вопрос». Недолго думая, я выпалил: «Как жить надо?» Повисла пауза, а затем я проснулся. Я был в отчаянии, слезы подступали к горлу. Мне стало грустно оттого, что я потерял то чувство бесконечного счастья (несмотря на его горечь), и что не услышал ответа на свой вопрос.

- Но ты все же уловил ответ. И очень правильно сделал, что отказался от своего бизнеса, который приносил столько проблем и опасностей.

- Да. Тем более, что денег у нас хватает, даже нашим будущим детям останется. Будем жить спокойно.

- Да, это замечательно. А чем мы займемся?

- Друг другом. Я вот что придумал. Знаешь, сон ведь непростой. Мне кажется, тут намек на что-то духовное. А я всегда мечтал поехать на Кипр в паломническую поездку. Там ведь полно потрясающих монастырей! Православных монастырей, великолепных!

- Ой, как здорово, расскажи!- воскликнула Катя.

- Я уже все проштудировал и наметил путь. Вот, в Ларнаке есть обитель Святого Лазаря, здесь он жил и был похоронен. В храме, построенном на месте его захоронения, можно пить воду из святого источника. Он чудодейственный.

- Вот здорово! Чудодейственный источник! Класс!

- Да. Кстати, там же, в храме, можно заказать паломническую поездку по Кипру и церковную службу. А в Пафосе возле церкви Панагии Хрисополитиссы сохранились колонны римского храма четвертого века, одна из которых называется "колонна святого Павла". По преданию, здесь римляне истязали плетью привязанного к колонне апостола Павла. Есть еще

на Кипре монастырь Ставровуни. Безоблачным днем его можно увидеть почти с любой точки побережья, со стороны Ларнаки. Только разглядеть монастырские стены довольно трудно: словно высеченный из камня, Ставровуни застыл в высоте на краю скалы, и непосвященному даже не придет в голову искать его там. Можно

увидеть храма Святого креста. На территорию монастыря женщинам входить запрещается, так что тебе придется ждать меня внизу. А вот мужчины имеют возможность пройти внутрь и подняться по ступенькам к церкви. Говорят, там внутри красотища неописуемая! В центре двора есть колодец, вода в нем кристально чистая, ледяная и, конечно, священная. Потом мы с тобой поедем

обязательно в горы Троодоса, где почти на самой вершине находится самый знаменитый монастырь Кипра - Киккос. Эта поездка займет целый день. Мы выедем ранним утром, а вернемся в Ларнаку поздним вечером. По дороге остановимся, чтобы сфотографироваться возле древней оливы: ее ствол внутри совершенно пуст, но она, как ни странно, приносит плоды! Вот такое увлекательное путешествие нам предстоит.

- Ура!!! Просто супер!!! Как я тебя люблю!!! – вскричала Катя, и принялась целовать мужа…

Две недели они занимались друг другом, гуляли в парках, катались на аттракционах, играли в боулинг и в бильярд, бродили по Арбату, сидели в открытых кафушках, и говорили, говорили, но никак не могли наговориться. Потом вдруг спохватились, и спешно стали собираться в поездку, метались по магазинам, покупая все необходимое.

Но вот и настал долгожданный день. Олег и Сашка помогли запихнуть в багажник чемоданы, и поехали провожать. Насти не было – срочная работа.

Суета и шум аэропорта, толпы снующего народа, и радостное ощущение новизны – от всего этого у Кати кружилась голова. Они заняли очередь у стойки регистрации, и поднялись в Дьюти фри. Там тоже оказалось тесно от возбужденных людей. На полках было столько всего, что глаза разбежались. Вадим купил Кате духи, туалетную воду, и оранжевую тунику. Потом они спустились вниз, разыскивая своих провожатых. Сашка с Олегом уже успели пробежаться по магазину, и ждали их в зале. Вадим и Катя весело подошли к друзьям. И тут… прогремели выстрелы! Катя увидела, как падает муж, и тут же ощутила сильный толчок – Сашка отпихнул ее в сторону и закрыл собой. В следующую секунду он медленно осел на пол, на футболке проступила кровь. Катя упала в обморок.

Она смутно помнила, как ее выносил из здания Олег, как хлынула во все стороны людская толпа, задевая ее безвольно повисшее на руках телохранителя тело. Потом она пришла в себя в машине скорой помощи, и снова отключилась. Несколько раз она обнаруживала себя в белой больничной палате. Ей что-то вкалывала медсестра. И она снова засыпала. Снов она не видела, но однажды мелькнуло лицо Вадима, его губы прошептали: «где ты, Ёжик, листаешь закаты, целуешь рассветы?..» И тогда она вдруг поняла, что он умер. Она закричала и очнулась.

Тут же появилась женщина в белом халате, и снова сделала ей укол. Катя погрузилась во мрак…

Потом она стала понемногу приходить в себя. Она ощущала слабость и полное безразличие ко всему. Посещения друзей вызывали скуку, пакеты с гостинцами она раздавала соседкам по палате. Кто они, эти женщины, сколько им лет, как сюда попали – ничего это Катю не интересовало. Их разговоры сначала сливались в какое-то сплошное жужжание, но потом Катя вдруг стала различать слова, фразы, смысл. Все складывалось в какие-то картины, и вот перед глазами начало прокручиваться кино.

С койки в левом углу доносилось:

- А у меня около двух лет жили рыбки, и наступил такой психологический момент, когда чистка аквариума, геморройная смена воды, ежедневная кормежка и вообще какие-то постоянные проблемы с этими рыбками, а также нежелание моих домашних разделить эти заботы, привели к тому, что я, как герой фильма "Адаптация", воскликнула: "К черту рыб!" Но, естественно, "мы в ответе за тех..." и прочая, в общем, стала я пристраивать своих рыбок по знакомым. Среди рыбок была одна, да не рыбка, а чудо-юдо-рыба-сом. Наиболее мне симпатичная. Довольно страшный сом, надо сказать, по форме похож на ромб, на спине и хвосте – шипы, и вообще весь какой-то шероховатый. Зато в моем аквариуме он был долгожителем, оттого, что, став большим, он пожирал более мелких рыбок. Ну и вот, короче, никто не хотел брать себе в аквариум такого хищника. Потом я нашла одного своего давнего знакомого, и он согласился забрать этого крокодила к себе. Договорились встретиться в метро. Это была зима. Холодно. Я в специальный пакет герметичный налила водички, и посадила вынужденного переселенца. Потом под дубленку пакет засунула, и получился полный эффект сильно беременного живота. Но я была настолько зациклена на состоянии рыбки, что почему-то не проводила никаких таких физиологических аналогий. Стою на автобусной остановке. Тормозит машина, за рулем симпотная дамочка. Как туда-то и туда проехать, спрашивает. Я ей стала объяснять-показывать, она с жалостью так на меня смотрит (а я, кстати, не догоняю, почему), потом предлагает подвезти ("Заодно покажете, где это"). ОК, поехали. В машине тепло, уютно, музыка играет. Опускаю глаза на свой... хм... живот, то есть на сома. Он внутри, под дубленкой. Ему тоже тепло и хорошо, только он паникует, потому что не понимает, куда его везут, и вообще, что происходит. "Ну что, говорю, как ты там?" Дамочка понимающе улыбается, сентиментальная она. "Не сдох от холода?" Поглядывает на меня уже с интересом. "Смотри, веди себя хорошо, Артемка с тобой церемониться не будет, в унитаз спустит, если будешь его рыб пожирать". Да, нехорошо получилось... Правда, потом я развеяла ее ужас. Показала пакет с рыбкой, и был вторичный ужас - при виде страшенного шероховатого сома. А то думала бы такая милая дамочка, что подвозила живой типаж фильмов Тарантино. И еще было смешно, когда я отдала заветный пакетик Артему, и он его засунул под дубленку СЕБЕ, потому что беременный тридцатилетний огненно-рыжий парень, разговаривающий со своим животом, выглядит еще комичнее…