По большому счету - Евгения Письменная
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Ну ладно, поговорили без обид хотя бы. Она недавно с аграриями в Думе встречалась, так ребята рассказывают, она им сказала, что им давать деньги – все равно что бросать их в печку. Аграрии обиделись, сказали, за нее голосовать не будут ни в какую.
Егоров только бросил в ответ:
– Да уж.
Ему-то как раз казалось, что разговор получился обидным.
Исполняющая обязанности председателя Центробанка Татьяна Парамонова сидела в одиночестве и грызла лед.
Вторая попытка голосования в Думе станет для нее провалом. Ельцин не будет выставлять ее кандидатуру в третий раз. Она так никогда и не станет настоящим, утвержденным председателем ЦБ. Несмотря на грамотную политику Парамоновой, мало кто мог смириться с ее сложным характером. Надо было иметь большую выдержку и железные нервы, чтобы с ней работать: быть готовым к ее уколам и упрекам, оставаться на работе за полночь.
Парамонова за свой короткий срок пребывания в статусе исполняющего обязанности совершила, можно сказать, финансовый подвиг: запустила систему электронных расчетов. Финансовая система России – огромной страны с несколькими часовыми поясами – перешла на платежи в реальном времени. К тому же надо было решить дилемму: как двенадцать часовых поясов вместить в один банковский день, который длится восемь часов? ЦБ искал математическую формулу, чтобы это сделать. И нашел. Это была дорогая операция, которая потребовала даже запуска специального космического спутника. Именно Парамонова продвинула финансовую систему страны. Ей удалось запустить систему электронных расчетов, благодаря которой в них стало меньше наличных и платежи начали перечисляться быстрее. Сама Парамонова считает, что переход на электронные платежи снизил инфляцию и дал в 1995 году не меньше 5 % повышения ВВП[109].
Еще один принципиальный шаг Парамоновой: весной 1995 года законом было установлено, что Центральный банк не может кредитовать бюджет. Это стало ключевым моментом в денежно-кредитной политике России.
Ни депутаты, ни президент ее подвигов не оценили. Провалившись дважды на голосовании в Думе, Парамоновой пришлось уйти на второй план и уступить пост другому человеку. Им стал уволенный вместе с Геращенко за «черный вторник» исполняющий обязанности министра финансов и бывший профессор МГУ Сергей Дубинин.
«Ты меня понимаешь, я – тебя»
Настроение Черномырдина можно было определить без слов: если его мохнатые брови наехали на переносицу – значит, все плохо; если спокойно сидят на своих местах – хорошо. Как только Дубинин, в прошлом исполняющий обязанности министра финансов, а ныне финансовый директор крупнейшей компании страны «Газпром», зашел в кабинет к премьер-министру, то понял, что его догадки верны: будет предлагать пост председателя Центрального банка. Несмотря на массу неприятностей, брови Черномырдина торчали высоко, он даже слегка улыбался.
– Виктор Степанович, вызывали? – Дубинин прямиком, без заминок подошел к премьеру.
– Сергей, проходи. Рад видеть, – протрубил Черномырдин и расплылся в улыбке.
Дубинин встречался с Черномырдиным часто, но уже давно не видел его таким благодушным. Он прекрасно знал, что Парамонова потерпела двойное фиаско и Ельцин решил подыскать нового претендента на пост главы Центробанка. И он, зная доброе к нему отношение Черномырдина, который и уберег его в «Газпроме» после импульсивной отставки Ельцина за «черный вторник», сразу понял, о чем пойдет речь, и стал перебирать в памяти домашние заготовки для аргументации.
После теплого рукопожатия Черномырдин усадил Дубинина за небольшой стол неподалеку от рабочего места. Председатель правительства без предисловий начал:
– Сергей, хотел я с тобой поговорить о важном деле. – Черномырдин на мгновение остановился и улыбнулся. – Ты, конечно, знаешь, что Госдума второй раз не утвердила главой Центробанка Татьяну.
Дубинин утвердительно качнул головой. Черномырдин опять замолчал, как будто что-то вспоминая.
– Паскудники, все нервы вымотали. Ну, и Таня тоже хороша: только-только все на мази пойдет, она им как залепит что-нибудь, что они опять в истерике бьются. Так и бегаем по кругу. Я вон ей из своего аппарата бойца отправил – Торшина Сашу, чтобы он среди депутатов ее продвинул, так он говорит, что ей большинство взять в парламенте нереально – легче ее в космонавты подготовить и в космос отправить.
Черномырдин вздохнул и продолжил:
– Борис Николаевич сказал, что третий раз выдвигать ее кандидатуру не будет. Надо предлагать другого кандидата. Так вот, я про тебя подумал. Работали мы всегда с тобой хорошо. Ты меня понимаешь, я – тебя.
Черномырдин замолчал и тут же перевоплотился в доброго гнома: мохнатые брови встали домиком. Отказать ему в таком образе было очень трудно. Зная, что Черномырдин любит «Газпром», Дубинин стал выстреливать домашние заготовки.
– Виктор Степанович, вы знаете, что «Газпром» сейчас в сложном переходном периоде. Надо отстроить финансовое планирование, учет всех операций предприятий группы.
Лицо Черномырдина менялось на глазах: добрый гном заскучал. Дубинин стал сбиваться:
– Казначейство, наконец. Нужно полноценное казначейство, вы знаете…
Черномырдин использовал заминку и тихим ласковым голосом заговорил:
– Сергей, я ж по дружбе тебя прошу. Это моя просьба. Понимаешь?
Дубинин не мог найти аргументов против личной просьбы и выложил свой последний козырь:
– Борис Николаевич, думаю, против будет. Он же меня уволил…
Черномырдин не дослушал до конца, перебил:
– А ты и не переживай за Бориса Николаевича. Это наше дело – ему объяснить. Ну, и ты ж понимаешь, он политик, а политическая ситуация меняется. Ты на хорошем счету у всех… Дело надо делать, а мы кадриль с Таней в Думе выплясываем.
– Не думаю…
– И не думай. – Черномырдин не дал Дубинину договорить. – Я тебя поддержу. В Думе. Везде.
Черномырдин смешал все карты. Дубинин смотрел на премьера и не знал, что ответить. Но вскоре нашелся:
– Я смогу в банке политику самостоятельную проводить? Команду менять?
Черномырдин будто ждал этого вопроса, поэтому с готовностью зачастил:
– А как же, Сережа, конечно. Ты будешь полновластным хозяином Центробанка, это я тебе обещаю. Ну что, чаю попьем?
– Попьем, – ответил Дубинин и расслабился. Секретарь принесла чай с печеньем. Черномырдин еще что-то весело говорил, Дубинин даже отвечал, но оба уже понимали: только что, минуту назад, началось что-то новое, пока не совсем понятное.
Дубинин ехал домой и думал: «Раз так дело развернулось, значит, надо эту возможность использовать. Это шанс сделать ЦБ, финансовую систему современной». Дубинин долгое время работал в госорганах и отлично знал, как трудно и хаотично формировалась новая Россия. Он прекрасно понимал, что такое пустой бюджет и неуплата налогов. Он был в курсе, что не так давно появившиеся новые предприниматели заботятся в первую очередь о своем кармане, а только потом о рыночной экономике или современной политической системе. Он уже испытал на себе все прелести российского периода первоначального накопления капитала: безденежье, политические интриги, постоянный поиск выхода из безнадежной ситуации. Он не был идеалистом, ни на каплю, но решил поставить идеальную цель. «Центробанк – это возможности», – думал он про себя и стал в уме перебирать, кого он пригласит к себе в команду.
В Центробанк Дубинина назначили быстро. Дума и не пыталась перечить. Банкиры рукоплескали
