Сато - Рагим Эльдар оглы Джафаров
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Даша посмотрела на часы, неторопливо убрала косметику в сумочку, давая супервизору время закончить свои дела, и вышла в приемную. Смеявшейся недавно девушки уже не было.
— Дарья! — улыбнулся Филипп Викторович. — Как ваши дела?
— Вроде бы, хорошо.
— Действительно, — согласился собеседник. — До супервизии сложно быть уверенной в ответе. Проходите.
Даша вошла в знакомый кабинет, села в почти родное кресло и устроилась поудобнее. Сумочку положила на пол слева.
Филипп Викторович занял свое место, надел очки и раскрыл папку, в которой, очевидно, пряталась расшифровка последней сессии.
— Начнем?
— Да, — решительно, будто в холодную воду нырнуть собиралась, ответила Даша. — Вы, возможно, помните, что два года назад ко мне привели мальчика. Я тогда предполагала, что у него диссоциативное расстройство личности.
— Да, помню, — кивнул Филипп Викторович. — Он себя адмиралом считал.
— Контр-адмиралом, — зачем-то уточнила Даша.
Филипп Викторович кинул на нее мимолетный насмешливый взгляд из-под очков, но ничего не сказал.
— Так вот, — продолжила Даша. — Его снова привели ко мне. Соответственно, я снова с ним работаю. У меня вопрос именно по этой сессии. Я чувствую, что что-то… не так. Что-то не работает. Но не понимаю, что.
— И это запрос на супервизию? — не отрываясь от чтения, уточнил Филипп Викторович.
— Да.
— Почему вы сказали «соответственно, я снова работаю с ним»? — поинтересовался супервизор. — Соответственно чему?
Даша даже растерялась. Вопрос выбил ее из ожидаемого русла разговора.
— Ну, соответственно запросу, наверное. Его привели, я работаю.
— Чему вы так стараетесь соответствовать? — Филипп Викторович достал из нагрудного кармана свою любимую ручку и сделал какую-то пометку в расшифровке.
— Ну… Профессиональным стандартам, наверное.
— А почему вам кажется, что вы им не соответствуете? — по-прежнему не отвлекаясь от расшифровки, будто бы между прочим, поинтересовался супервизор.
— Мне так не кажется, я просто держу их в фокусе внимания, — Даша даже сама почувствовала, что выкручивается.
— Хорошо, — Филипп Викторович наконец-то посмотрел на нее. — По этой сессии непонятно, что рекомендовал психиатр. Напомните мне, пожалуйста.
Даша сжала губы, вдруг поняв, почему она сегодня съела всю помаду.
— Родители отказались водить мальчика к психиатру.
— Хм… — Филипп Викторович постучал по расшифровке ручкой. — Тогда, возможно, становится понятно, откуда взялось это ваше «соответственно». Улавливаете?
— Да, — нехотя признала Даша. — Но это же не значит, что я не могу работать с ним.
— И да, и нет, — возразил супервизор. — Судя по всему, вы и сами понимаете двоякость ситуации. Вы осознаете, какую ответственность берете на себя, работая с клиентом, который не следует вашим рекомендациям?
— Да. — «А что тут еще можно ответить?».
— Хорошо. Вы же понимаете, что если речь идет о психиатрическом диагнозе, то ваша работа может оказаться напрасной?
— Если, — отметила Даша.
— Дарья, я старый психотерапевт, который испытывает удовольствие даже от самой идеи вражды психиатров и психотерапевтов, — как-то даже примиряюще улыбнулся Филипп Викторович. — Я их недолюбливаю и честно говорю им об этом. Я работал с массой клиентов, которые чрезмерно увлеклись психиатрией. Вы сами знаете, как непросто их вытащить оттуда. Я к тому, что отлично понимаю ваше отношение к психиатрам. Но давайте внимательно посмотрим на ситуацию. К вам приводят мальчика, который считает себя контр-адмиралом какого-то там карательного корпуса. Более того, он продолжает себя считать таковым на протяжении, как минимум, двух лет. Не кажется ли вам, что тут есть основания для осмотра психиатра?
— Кажется, — согласилась Даша. — Но родители отказались вести его на осмотр.
— Да, понимаю. Работаем с тем, что есть. Но в сложившийся ситуации надо задать вопрос: вы готовы к тому, что прогресса не добьетесь никогда?
Даша задумалась. Вообще-то ей стоило задать себе этот вопрос раньше.
— Не уверена…
— В чем? — уточнил Филипп Викторович.
— Что прогресса не будет. Мы ведь не знаем, действительно ли случай психиатрический.
— Допустим, что да, — отмахнулся супервизор, добиваясь прямого ответа на свой вопрос. — Вы готовы работать безрезультатно?
— Да.
— Хм… Правда?
Даша задумалась. Она все-таки никак не могла окончательно принять для себя такой вариант. Нет же гарантии, что супервизор прав.
— Да. Готова.
— Почему? — внимательно глядя на девушку, поинтересовался супервизор.
— Ну, вдруг все-таки получится, — сдалась Даша. — Не бросать же его!
— Запомните этот момент, пожалуйста, — попросил Филипп Викторович. — Мы вернемся к нему позже. Почему бы не передать мальчика другому специалисту?
— Он ни с одним другим психологом на контакт не идет, — понимая, что оправдывается, ответила Даша.
— Какой мотив руководит вами? — улыбнувшись одними уголками губ, поинтересовался Филипп Викторович.
Даша какое-то время молчала, потом выложила все, что могла сказать по этому поводу:
— Тут нет одного главного мотива. Мне и интересно, и хочется помочь. Из негативного, конечно, есть и гордость: никто, кроме меня, не смог наладить с ним контакт. Опять-таки есть отголоски желания спасти мальчика. Уникальность случая тоже берет свое. Вы же понимаете, что такие клиенты, возможно, раз в жизни встречаются. Как всегда, весь набор, в общем.
— Ну, как понимаете, хорошая новость в том, что вы это понимаете. Можете сказать, что превалирует? Карьерные амбиции или желание помочь?
— Амбиции, — призналась Даша.
Филипп Викторович какое-то время смотрел на нее, будто бы сомневаясь, стоит ли высказать свое предположение.
— Не буду вас учить, что с этим делать. Думаю, вы и без меня с этим справитесь.
Даша отметила, что он так и не сказал вслух о том, что его смутило. И дело вовсе не в ее карьерных амбициях.
— Да, я понимаю, о чем речь.
— Хорошо, давайте пойдем дальше. Вы сами отметили, что никто не смог добиться от мальчика сотрудничества. Что это значит?
— Родители пробовали водить его к другим терапевтам, но с ними он даже говорить не стал, — пояснила Даша.
— А с вами говорит, — задумчиво протянул Филипп Викторович. — Интересно, почему?
— Его водили к ним уже после меня. К сожалению, он как-то узнал, что я рекомендовала отправить его к психиатру, и, как понимаете, обиделся. Вероятно, обиду он перенес на всех психотерапевтов и не доверял им.
— Ого, — супервизор покачал головой. — Это многое объясняет. Я обратил внимание, по крайней мере по этой сессии, на значительный уровень доверия. Я бы даже сказал, высочайший. Как вам это удалось?
— Благодаря обиде, в некотором роде. Когда Костю снова привели ко мне, была очень эмоциональная сессия. Он и со мной не разговаривал сначала, но потом все-таки его прорвало.
— Катарсис?
— Можно и так сказать.
— Нет худа без добра, — Филипп Викторович хмурился, что-то в его голове не складывалось. — Я обратил внимание,
