Ямани: Взгляд из-за кулис - Джефри Робинсон

— В начале 70‑х годов, — поясняет Ямани, — страны-экспортеры стали участвовать в определении цен на нефть наряду с нефтяными компаниями. Мы заключили соглашения в Тегеране, а затем соглашения в Триполи, после чего, действуя совместно с компаниями, подняли цены. Но такое положение дел сохранялось недолго, потому что вскоре произошли слишком большие перемены, и мы почувствовали, что настало время пересмотреть эти соглашения.

Новые переговоры начались в Женеве и должны были продолжиться в Вене.

В это время разразилась октябрьская война.

— Нефтяные компании сочли для себя невозможным и далее играть роль буфера между экспортерами и потребителями. Политические события, равно как и картина спроса и предложения, сделали экспортеров намного сильней, чем раньше. Теперь они могли диктовать цены. Если бы нефтяные компании стали потакать экспортерам и согласились поднять цены до уровня, неприемлемого для потребителей, то им бы пришлось худо. Поэтому компании решили выйти из игры. Они не могли продолжать сотрудничество. Тем самым они еще больше развязали руки экспортерам, которые получили возможность устанавливать цены по собственному усмотрению. Я убежден, что цены поднялись бы и без всякой войны. Это было лишь вопросом времени. Война просто ускорила события. Но так или иначе всем стало ясно: грядет новая эра.

Первый нефтяной кризис

1973 год начался неплохо: было подписано соглашение о прекращении огня во Вьетнаме, и первые американские военнопленные стали возвращаться домой.

Но 7 мая Ричард Никсон бесстыдно солгал американскому народу, поклявшись, что ему ничего не известно о «второстепенном инциденте» — краже со взломом в Уотергейте.

Ровно через три месяца Федеральное бюро расследований публично заявило, что вице-президент Спиро Эгню получил взятку в размере 10 000 долларов.

2 сентября советник президента Генри Киссинджер успешно завершил мини-переворот, в результате которого государственный секретарь Уильям Роджерс был отправлен в отставку, а сам Киссинджер переместился из Белого дома в большой кабинет государственного департамента.

6 октября египетские войска перешли Суэцкий канал, а сирийские войска вторглись на Голанские высоты.

Спустя четыре дня последовала бесславная отставка Эгню.

Еще через шесть дней, когда израильские танки, отразили атаку египтян, пересекли Суэц и Великобритания призвала к временному запрету любых поставок оружия странам Ближнего Востока, администрация Никсона объявила о продаже Израилю партии вооружений стоимостью 2,2 миллиарда долларов.

В течение суток арабские нефтедобывающие страны прекратили поставки нефти во все остальные страны мира, объявив, что эмбарго будет продолжаться до тех пор, пока Израиль удерживает оккупированные территории.

22 октября Израиль, Египет и Иордания согласились принять предложение ООН и прекратить огонь (в дальнейшем, однако, это соглашение неоднократно нарушалось всеми участниками конфликта).

6 декабря на пост вице-президента США был назначен Джеральд Форд, которому предстояло спустя несколько месяцев стать первым в истории Америки президентом, не прошедшим через выборы.

Спустя неделю британский премьер-министр Эдвард Хит предложил в качестве меры по экономии топлива переход к трехдневной рабочей неделе.

А десятью днями позже, 23 декабря, Иран объявил, что цена на нефть, добываемую в Персидском заливе, увеличивается вдвое.

Уходящий 1973 год трудно было помянуть добром.

Как считает Заки Ямани, нефть и политика всегда были неразделимы и в те годы, когда арабы находились под колониальным владычеством, и после того, как они добились политической самостоятельности.

Но прежде ни одному из арабских государств не удавалось по-настоящему доказать это остальным.

К октябрю 1973 г. мир стал совсем иным.

За шесть лет, прошедшие после июньской войны 1967 г., произошли разительные изменения в структуре нефтяной промышленности, резко возросла зависимость мировой экономики от ближневосточной нефти. Арабо-израильский конфликт сфокусировал внимание всего мира на регионе Ближнего Востока. Арабы неожиданно нашли общий язык и выступили единым фронтом. И когда 17 октября арабские министры нефти пустили наконец в ход нефтяное оружие, оно на этот раз сработало.

Правда, Ямани возражает против использования слова «оружие».

— Почему вы называете это оружием? Не лучше ли сказать, что в данном случае речь шла о политическом инструменте? Оружие используется для того, чтобы причинять людям боль; политический инструмент — для того, чтобы добиться нужных политических результатов, вызвать благоприятные политические изменения. Мы не считали возможным использовать нефть как оружие, потому что это был далеко не лучший путь к подлинному сотрудничеству с Западом, и особенно с Соединенными Штатами. Но король Фейсал расценивал американскую политику на Ближнем Востоке как предельно одностороннюю. Он не раз давал Западу понять, что Соединенные Штаты, представляя на переговорах интересы Израиля, должны были бы найти мирное решение палестинской проблемы и проблемы территорий, оккупированных Израилем в ходе июньской войны 1967 г. Использование нефти как политического инструмента было мерой, которую мы приберегали на крайний случай, если достигнуть этих целей не удалось бы никакими иными средствами.

В сентябре 1952 г., выступая в Институте Ближнего Востока в Джорджтауне, Ямани сказал, что в 1982 г. его страна будет добывать 20 миллионов баррелей в сутки и что это количество нефти удовлетворит с лихвою любые мыслимые потребности Соединенных Штатов. Он дал понять, что Саудовская Аравия охотно обеспечит устойчивое снабжение американцев, если получит взамен освобождение от пошлин на импорт нефти, привилегированный статус для саудовских капиталовложений и свободный доступ к торговле нефтепродуктами.

В указании на экономическое могущество государства, способного добывать такое количество нефти, увидели косвенный намек на то, что Саудовская Аравия отлично знает, как использовать в политике нефтяной фактор.

Двумя месяцами позже, в интервью «Ньюсуик», Ямани еще раз подчеркнул: Соединенным Штатам пришло время понять, что его страна занимает в мировой экономике совершенно особое место.

— Не забывайте, какая драгоценность у нас в руках.

Смысл этих слова был вроде бы прост: Саудовская Аравия, располагая столь огромными запасами нефти и производительной мощью, может — если этого пожелают западные партнеры — быть гарантом стабильности на мировом рынке.

Но при этом молчаливо подразумевалось и другое: если понадобится, Саудовская Аравия может с той же легкостью дестабилизировать рынок.