Предатель. Цена ошибки - Ая Кучер
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Понедельник, утро.
А мне отчаянно хочется завалиться в какой-то бар.
Перерываю половину квартиры, пытаясь найти нужный договор. Тянет по-тупому набрать Лизу, чтобы та помогла. Уж кто-кто, а девушка отлично ориентировалась в том, где лежат все документы.
В итоге нахожу договор за чайным сервизом в шкафу. Достаю, едва не опрокидывая вазу. А взгляд цепляется за синее пятно. Не получается сдержаться.
Сжимаю пальцами отвоеванный детский башмачок.
Простреливает, словно в первый раз.
Аборт, Лиза, серьезно?
Решилась бы на него после всего, через что мы прошли?
Узнай я об этом раньше, разнёс бы квартиру в хлам. Устроил бы жене вырванные года, не сдержавшись. Толпу специалистов нанял бы, чтобы те раскопали всю правду.
А теперь – больше не имеет значения.
Не то, что меня волнует.
Отправляю пинетку на место.
Захлопываю стеклянную дверцу с грохотом, запрещая себе думать об этом.
Плевать.
Было, не было – уже давно в прошлом.
Будущее у меня довольно прозрачно: развод, возобновление семейных связей, маячащая свадьба.
Никаких отклонений.
Вот только стоит выйти в общий коридор, как меня тут же тянут в сторону. Захват на шее, ощутимый удар в бок. На секунду опаздываю с реакцией, но этого достаточно, чтобы оказаться в чужой квартире.
– Артём, чтоб тебя! – бью друга в ответ, но тот не отпускает. – Что ты устроил?
– Выкладывай, Юсупов! – скалится, надавливая на горло. – На чистоту давай разговаривать. Мне было скучно, полез в дело Лизы. Бросил это быстро, а вот за твоего отца зацепился. И за его новый филиал.
Твою мать.
Отталкиваю Артёма, поправляя пиджак.
Стараюсь не показать своей реакции.
Ни одному мускулу на лице не позволяю дернуться.
Хотя внутри всё кипит.
Рязанов не должен был так глубоко копать.
– Так что выкладывай, – повторяет, закрывая собой дверь. – Если ты куда-то влез, то я автоматом присоединяюсь. Давай без утаек. Ты ведь захотел не с отцом работать, а потопить его.
– Я серьезно, Тём, держись подальше от этого. Не лезь в это дело.
– Нет, пока ты не расскажешь всё. Ты из-за этого с Лизкой расстался? Чтобы заграбастать себе семейный бизнес?
– Нет, - усмехаюсь. – Полностью мимо. Лизу я бросил потому, что наш брак стал меня напрягать. А союз с Марисой намного выгодней.
– Настолько выгодней, что ничего больше не волнует? Например, то что у Лизы сегодня случился выкидыш?
Глава 16
– Елизавета, не смей засыпать.
– Да, – бормочу, едва открывая глаза. – Иду. На операцию. Я сделаю.
– Была уже операция, – я не вижу, но чувствую, как Серафима Ивановна закатывает глаза. – Только делала её не ты.
– Почему?
– Потому что ты лежала на столе.
Возможно.
Моё сознание расползается по швам, смешивая события. Я пытаюсь спросить что-то у замглава, но получается совсем другое. И спать… Жутко хочется спать.
– Нет, – кто-то сжимает моё плечо, встряхивает. – Лиза, ты знаешь правила. Спать нельзя. Ну-ка, быстренько, расскажи мне порядок действий после наркоза.
– Проверить дыхание, – странички учебников мелькают перед глазами. – Давление. Но это не моя работа. Я с пациентами под наркозом работаю. Анастиз… Наша Лерочка – после.
Лерочка – наш анестезиолог, хорошая женщина. За пятьдесят, с короткострижеными волосами и вечно румяными щечками. Летом она постоянно привозит яблоки с дачи.
Хочу яблоки.
И пить.
– Сераф… Черт! – я пытаюсь подскочить, но тело не слушается. Только отдает лёгкой болью внизу. – Господи… Что с моим ребенком? Как он?
Ладонь, наконец, двигается с места. Укладываю её на живот, будто смогу считать сердцебиение малыша. Сознание понемногу возвращается, обрушиваясь на меня потоком воспоминаний.
– Начинаешь в себя приходить? – замглав по-доброму улыбается, двигает стул ближе к моей кровати. – Всё хорошо, что с твоим богатырём случится?
– Может девочка будет…
– Может и девочка. Княгиня, богатырь – в порядке. Мамочке куда больше досталось. А плод в норме, всё хорошо. Напугала же ты нас, Юсупова. Выговор тебе.
Я сама испугалась.
Боль вливала дозу страха внутривенно, заставляя паниковать. Помню, как злилась, кричала. Сначала на Артёма, который делал всё слишком медленной. Потом на коллег, те привели меня в палату, а не спешили спасать моего ребенка.
А потом кричали уже на меня. Серафима Ивановна. Отчитывала, как школьницу, которая не выучила уроки. Заставила раз десять перечислить признаки воспаления аппендикса и порядок действий во время операции.
Аппендицит.
Обычный обостренный аппендицит.
Меня тошнило, была повышена температура – классические симптомы для обоих случаев. Я бы не заметила быстро, если бы не обострившаяся боль внизу живота.
Подумать только, на днях я ругала парня, который попал в критическом состоянии. А сегодня – сама такая. Жутко стыдно. Теперь все будут подкалывать, что я диагноз неправильно поставила.
– Нельзя выговор, я на больничном, – бормочу, силясь не заснуть. Кручу головой, но веки опускаются. – А можно мой телефон? Мне нужно позвонить.
– Без тебя обойдутся.
– Нет. У меня встреча с адвокатом. Он будет ругаться, если я не предупрежу.
Я только сейчас вспоминаю об Ильясе, до операции меня волновало совсем другое. Риск потери ребёнка отрезвляет, четко расставляет приоритеты. Но время близится к обеду, а встреча у меня в пять.
Лучше предупредить мужчину, иначе, чувствую, он напрочь откажется связываться со мной. А мне нужна его помощь! Хотя бы для того, чтобы правильно оформить развод.
Серафима Ивановна протягивает мне мою сумку, а сама уходит. Обещает кого-то прислать, чтобы не давали мне спать. Но пока я говорю с Рахмановым – заряд бодрости мне обеспечен.
– Да, – Ильяс отвечает быстро. – Срочное?
– У меня не получится приехать на встречу.
– Тогда у меня не получится нормально заняться твоим делом.
– Я в больнице. То есть как пациент. Простите, что не предупредила раньше. Мне сегодня вообще нельзя будет вставать. Но мне нужно кое-что сказать. Важное. Демид… Думаю, он тоже сегодня узнает. Я беременна.
Артём, уверена, уже донёс эту информацию. Не мог же он оглохнуть, пока я рассказывала прибежавшему Левченко свои подозрения о выкидыше и симптомах.
Я не надеюсь на то, что Артём будет держать язык за зубами. Он перепугался, пытался мне помочь, но Рязанов – друг Демида. И предавать его ради меня точно не станет.
– Пиздец, – ответ Ильяса емкий
