Ремарк и миражи - Андрей Бондаренко

Роберт, бросив джинсовую куртку на заднее сиденье автомобиля, занял водительское место, пристроил чёрный планшет на автомобильной «торпеде» и принялся — с помощью красных кнопок и чёрной клавиши — знакомиться с обстановкой.

«Машина беглеца приближается к городской окраине», — принялся увлечённо комментировать азартный внутренний голос. — «Причём, и аэропорт, и морской порт расположены строго в противоположной стороне…. Значит, Барракуда-младший не собирается «делать ноги» в родимый Уругвай? Интересный, надо признать, поворот…. Надо догонять. Обязательно…. Жаль, братец, что ты города совсем не знаешь. Как бы — ненароком — не заблудиться. Ладно, заводи мотор. Поехали, благословясь. Будем разбираться уже по ходу дела…. Кстати, а Морис Мюллер оказался настоящим молодчагой. Здорово придумал с этим «маячком». А ты, морда, его подозревал — во всех грехах тяжких. Мол, маньячина позорная…. На одного подозреваемого стало меньше — уже хорошо. В том смысле, что совсем даже и неплохо…. Э-э, что творишь-то? Аккуратней рули, деятель белобрысый! Нам сейчас не с руки — попадать в аварию…».

— Легко сказать — «аккуратней», — нервно орудуя баранкой и постоянно поглядывая в зеркала заднего и бокового вида, проворчал Роберт. — Уличное движение здесь — не приведи Бог. В том плане, что кошмар сплошной, плотный и долбанный…. Аргентинские же водители, вообще, уроды наглые и законченные. Всё подрезают и подрезают. А ещё сигналят и кулаки, обгоняя, показывают в боковые стёкла. Твари дешёвые. Торопыги озабоченные…. Что там у нас с фигурантом? Ага, жёлтенькое пятнышко окончательно переместилось за городскую черту. Уже легче. В пампе легче догонять, я имею в виду. Прорвёмся. Не впервой…».

Через двадцать пять минут он «прорвался»: шумный и беспокойный Буэнос-Айрес, наконец-таки, остался позади, а машина, свернув с многополосного автобана, покатила по пыльной просёлочной дороге.

«Красотища-то какая вокруг!», — восхищённо выдохнул впечатлительный внутренний голос. — «Что это такое, братец?».

— Аргентинская пампа, надо полагать. Что же ещё? — легкомысленно хмыкнул Роберт. — Сплошные холмы, холмики и прочие неровности рельефа. Овраги и овражки. Долины и долинки. Лощины и лощинки. Заросли высоченного чертополоха. Колючий кустарник. Светло-жёлтая пыль. Лёгкая туманная дымка у горизонта. Бездонное голубое небо над головой (и над машиной), в котором величественно кружат, почти не шевеля крыльями, огромные орланы…. Ага, по ближайшей лощине передвигается большое стадо каких-то крупных животных. Может, это местные, насквозь дикие антилопы? Нет, похоже, обыкновенные бычки и коровы. Вон и конный пастух нарисовался…. Оно и понятно, ведь Аргентина является мировым лидером по производству говядины. Условия здесь — для выращивания различных парнокопытных — идеальнейшие. Тёплые коровники не нужны, сена и силоса на зиму заготовлять не надо. Скот питается, набирает вес и размножается сам по себе, находясь на подножном корму. Так что, по моему частному мнению, в благословенной аргентинской пампе кто угодно может стать успешным и эффективным фермером…. А ещё здесь очень много белого и голубого. Голубое небо, белые облака, светлая-светлая даль. Бело-голубая страна. Теперь-то понятно, почему у Аргентины именно такой флаг — бело-голубой и полосатый…

Прошло полтора часа. Старенький светло-голубой «Линкольн», ловко петляя между холмами и оврагами пампы, ехал — с приличной скоростью — по пыльной просёлочной дороге.

В кабине было душно. И царапина на правом плече, оставленная пулей неизвестного типа в чёрной маске, слегка саднила.

— Чёрт знает что, — непринуждённо управляясь с автомобильной баранкой, ворчал под нос Роберт. — Приоткрываешь автомобильное окошко — тут же в салон набивается едкая светло-жёлтая пыль: чихать замучаешься. Закрываешь — вязкая духота наваливается. Бред законченный и бредовый…. Плечо? Рана-то ерундовая, пуля по касательной прошла. И повязку журналист наложил дельную, кровь давно уже остановилась. Только ссадину надо было протереть — перед перевязыванием — хотя бы перекисью водорода. А ещё лучше — хлоргексидином. Ладно, отложим на потом…

Он покосился на экран планшета, закреплённого над автомобильной «торпедой» и недовольно поморщился: светло-жёлтая «засветка» беглеца продолжала медленно-медленно ползти (на самом деле — ехать со скоростью свыше девяноста километров в час), на северо-запад. Расстояние между машинами оставалось прежним — на уровне двадцати пяти-шести километров.

Раздалась мелодичная трель. Номер звонящего абонента на экране мобильника так не высветился.

— Ремарк на связи, — недоумённо пожав плечами, Роберт поднёс к уху тёмно-синий мобильник.

— Приветствую вас, инспектор! — известил бодрый мужской голос. — Как дела? Как дорога? Пыль с духотой не донимают?

— Терпимо…. Итак?

— Вам привет от Танго.

— Хм, у вас, милейший, солидные рекомендации. Ничего не скажешь. Тем не менее, представьтесь.

— Алекс Никоненко. Армейское прозвище — «Никон».

— Запомнил. И по какому вопросу вы меня беспокоите?

— Может, амиго, чисто для начала, перейдём на нормальный стиль общения?

— На какой же?

— А на солдатский.

— Перейдём, не вопрос, — продолжая крутить-вертеть автомобильную баранку одной рукой, согласился Роберт. — Итак, чего надо?

— Предупредить хочу.

— Так предупреждай. Слушаю.

— Не знаю, зачем ты гонишься за геологами…

— За геологами?

— Вернее, за двумя симпатичными геологинями среднего возраста, следующими к своему полевому лагерю на нежно-лазоревой «Мазде», — насмешливо хохотнув, уточнил собеседник. — Короче говоря, прекращай это бесполезное и опасное мероприятие.

— Почему — опасное?

— Примерно через двенадцать километров просёлок, по которому ты сейчас едешь, будет пересекать другая дорога. Вот, на этом перекрёстке тебя и поджидает засада. Киллер уже припарковал автомобиль за ближайшим холмом, а сам — с охотничьим карабином в обнимку — залёг в густых зарослях чертополоха.

— Откуда знаешь?

— От пархатого и ободранного ливийского верблюда. Останови машину, выйди и посмотри в небо.

Роберт так и сделал. А задрав голову, непроизвольно улыбнулся: прямо над ним летел-парил мотодельтаплан…

«Данный одноместный летательный аппарат, судя по характерной форме крыла, американского производства», — определил навскидку подкованный в техническом отношении внутренний голос, — «Оснащён сорокасильным движком. Отличная штуковина — компактная, манёвренная и лёгкая в управлении…».

— Ну, теперь, надеюсь, всё ясно? — насмешливо хохотнул в мобильнике голос Никона.

— Ясно…. Значит, впереди меня едет не чёрный БМВ, а лазоревая «Мазда»?

— Нежно-лазоревая, приятель…. Мы, кстати, несколько лет тому назад пересекались с тобой. Правда, лично так и не познакомились.

— Где — пересекались? — насторожился Роберт. — И по какому, собственно, поводу?

— По насквозь военно-полевому, конечно же. Где? А на алжиро-ливийской границе. Ты тогда во французском Иностранном легионе армейскую лямку тянул. А я — в специальном «ооновском» корпусе. Коллеги и братья по оружию, образно выражаясь…. Ну, чего молчишь, инспектор?

— Да что-то частенько — в последнее время — русские встречаются на моём жизненном пути. И, что характерно, либо армейские офицеры, либо шпионки патентованные…

— Спасибо тебе, Ремарк.

— За что?

— Не за «что», а за «кого», — поправил пилот мотодельтаплана. — За моего тёзку Тихонова, которому — не без твоей помощи — удалось сбежать из австралийского сумасшедшего дома[16].

— Какая там помощь, — засмущался Роберт. — Так, косвенная насквозь. Само собой получилось.

— Тем не менее. Всё равно — спасибо.

— Всегда — пожалуйста. Обращайтесь, ежели что. Солдат солдата в беде никогда не бросит…. Кстати, Никон. А к какой…э-э-э, к какой спецслужбе ты — на данный момент — имеешь отношение? К аргентинскому «Эскадрону смерти»?

— К нему самому, — непонятно усмехнулся собеседник. — Но только краешком, так сказать. Просто попросили помочь. Вот, и помогаю. Чисто по-супружески. Не более того.

— То есть, ты являешься мужем Мары Сервантес?

— Есть такое дело. К чему скрывать?

— Поздравляю, конечно, — уважительно вздохнул Роберт. — А какие у нас дальнейшие планы? Что мне, к примеру, делать? И как быть с киллером?

— За субчиком с карабином ребятки уже выехали. Спеленают, как миленького…. А не желаешь ли, Ремарк, потолковать немного? Обменяться, так сказать, мироощущениями?

— Желаю, не вопрос…. Куда мне ехать?

В трубке отчаянно затрещало, но примерно через минуту бодрый голос Никона вернулся и, откашлявшись, сообщил:

— Попал в восходящий воздушный поток. Извини — за прерванный разговор. Ничего страшного, аппарат уже выправился…. Значит так. Сейчас поворачиваешь направо и следуешь прямо по пампе, строго перпендикулярно — относительно просёлка. Через три километра с небольшим выедешь на двухполосную асфальтовую дорогу. Вот, и дуй по ней — в правую сторону и до самого упора. Минут через пятнадцать-семнадцать он и будет. Талар…