Несерьезные размышления о жизни - Саша Антонова

- Что случилось? - протиснулась я между ними.

Никто не ответил, но мне и так все было ясно.

На нижней площадке, разметав руки и неестественно вывернув шею, лежала Эмма Францевна. Около нее стоял на коленях Аркадий Борисович и профессиональными движениями проверял, теплится ли жизнь в теле моей двоюродной бабушки. Доктор поднял на нас глаза, и мы поняли, что - не теплится.

Эмма Францевна лежала на спине, головой в сторону входной двери. Из-под розового атласного халата со стегаными обшлагами рукавов и воротником выглядывал подол батистовой ночной рубашки и худые лодыжки ног. На одной ступне еще держалась изящная домашняя туфелька с помпоном, второй не было видно. Пальцы правой руки сжимали медный подсвечник со сломанной свечой. Лицо ее было скорее удивленным, чем испуганным, седые волосы заплетены в жидкую косичку.

Глаша тихонько всхлипывала, остальные молчали.

Аркадий Борисович обошел ноги Эммы Францевны и поднялся наверх.

- Судя по всему, она потеряла равновесие, и упала. Несчастный случай. Но милицию придется вызывать. Пока ничего не трогайте.

Мы столпились в коридоре и наблюдали, как доктор вызывает местных блюстителей правопорядка по сотовому телефону. Он один был полностью одет: в тройку мышиного цвета. Однако брюки выглядели так, как будто он в них спал. Влад щеголял элегантным длинным шлафроком, перевязанным витым шнуром с кистями. Федор был в одних джинсах, с голым торсом и босиком. Только тут я обратила внимание, что мускулатурой он обладает достойной. Дядя Осип довольно комично выглядел в полосатой коротковатой пижаме на громоздком теле. Глаша, как обычно, была одета в сарафан, головной платок и обрезанные валенки.

- Хорошо бы кофейку, - потер ладони Аркадий Борисович.

Тут я обнаружила, что стою среди людей в голубой детской пижаме с зайчиками, и ринулась к себе переодеваться.

Через десять минут мы тем же составом, но уже цивильно одетые, спустились по парадной лестнице на улицу и направились в сторону летней кухни. По дороге мы обратили внимание, что возле "Вольво" Влада стоит белый "Мерседес" Ариадны.

- Позвольте, - сказал доктор. - Мы вчера закончили игру где-то около трех. Ариадна сказала, что ей надо домой, утром у нее открытие какой-то выставки. Отец Митрофаний пошел ее провожать. Неужели, с ними тоже приключилось несчастье?

Мы сгрудились и принялись истошно вопить:

- Ариадна! Отец Митрофаний!

Они выскочили из хозяйственных построек в растрепанном виде. Ариадна на ходу натягивала рукав черного трикотажного платья, перо в ее прическе отсутствовало. Отец Митрофаний пятерней приглаживал бороду и вытаскивал из нее соломенки.

- Что случилось? - крикнули они хором.

- Эмма Францевна умерла, - ответил Аркадий Борисович.

- Ах, - приложила Ариадна ладони к щекам. - Не может быть! Она такая бодрая женщина!

- На все воля Божья, - закрестился батюшка, выпрастывая крест изпод рясы, скосил глаза на свою спутницу и осекся.

Мы дошли до летней кухни, и расселись вокруг стола. Дядя Осип варил ароматный кофе, Глаша доставала из буфета чашки, а мы молча сидели. Вид у всех был невеселый.

Бренча подвеской, подкатил милицейский "Жигуленок", за ним следом подъехал белый фургон. Два вялых милиционера вышли из машины. Тот, который был потолще, поздоровался с Аркадием Борисовичем за руку. Они важно проследовали к боковой двери большого дома и скрылись за ней. Мы стояли на улице, переминались с ноги на ногу и вздыхали.

А день обещал быть жарким. Томление достигло апогея, когда, наконец, распахнулась дверь, и представители власти вышли на белый свет.

- ... наверняка, перелом шейки бедра, пары ребер, сдвиг шейных позвонков, перелом основания черепа и кровоизлияние в черепную коробку, - задумчиво перечислял доктор.

- Значит так, - сказал начальник, обращаясь к нам. - Документики свои предъявите и далеко не расходиться. Доктор вскрытие сделает, ежели отравление там какое, или следы борьбы, мы сразу кого надо арестуем.

Он обвел нас ленивым взглядом из-под взъерошенных бровей, отчего я моментально вспотела, и почувствовала угрызения совести.

После мучительной процедуры предъявления паспортов второму милиционеру, которому было еще далеко до объемов начальника, но которого я бы не осмелилась назвать "худышкой", машины отбыли. Милиционеры укатили на "Жигуле", а Аркадий Борисович на фургоне сопровождал тело.

Я боялась, что специалисты сразу распознают подделку моего паспорта, но опасения оказались напрасны. Никто ничего не заметил.

Мы опять собрались в летней кухне, и выпили еще по одной чашке кофе. Все выглядели какими-то оцепеневшими.

- Да! Это замечательно! - воскликнул Влад, чем вызвал замешательство в наших рядах. - Такой уникальный случай! Подозреваются все, взгляд на несчастный случай изнутри - великолепный репортаж с места событий! Работать, работать и работать! Я - у себя.

Он стремительно выпорхнул из летней кухни, оставив лишь легкий запах дорогого одеколона. Вот удивительное дело, за все утро Влад ни разу не взглянул в мою сторону. Очевидно, он потерял всякую надежду использовать меня в качестве источника информации, видя мою полную профнепригодность. Бедная Лиза, как, должно быть, она переживала, когда он отвернулся от нее. Для впечатлительной молодой женщины это настоящая трагедия.

- Ну, вот, и торжественное открытие выставки русского национального костюма в творчестве молодых дизайнеров пройдет без меня, - всхлипнула Ариадна. - Как же мы теперь без Эммы Францевны. Совсем осиротели...

Отец Митрофаний принялся баритонить что-то утешительное и повел ее на свежий воздух.

В летней кухне остались мы впятером: дядя Осип, Глаша, Федор, я и Гоша.

- Да-а... Вот горе горькое, - закручинился повар. - Пропадем теперь без барыни...

- Ладно тебе лясы точить, - проворчала Глаша. - За дело надо браться. Гости у нас, их кормить надо. Лизавета Петровна и Вы, Федор Федорович, сходите на речку, наловите рыбки на уху.

Мы послушно поплелись с удочками к реке. Гоша, повеселев после сытного завтрака, трусил ходячей сапожной щеткой впереди нас.

- Полина, ты ничего не слышала ночью? - нарушил Федор молчание.

- Нет, я спала. А ты?

- И я ничего не слышал. Что странно... Эмма Францевна должна была пройти мимо светелки по скрипучему паркету и спуститься по деревянной лестнице. При падении тела тоже должен быть какой-то шум... Эмма Францевна ушла к себе около одиннадцати, преферансисты сели играть, мы прогуляли Гошу, и ты заперлась в своей комнате. Наверх мы поднимались по боковой лестнице, трупов не было. Я походил по дому, все было тихо. Дядя Осип и Глаша уже выключили свет в своих спальнях... Потом ты спустилась с дерева. Ты не хочешь мне рассказать, зачем ты туда забралась?

- Мне не спалось. Я вышла на улицу и обратила внимание, что на всем втором этаже темно, только в будуаре мелькает пятно света. Мне захотелось проверить, все ли у бабушки в порядке, но шторы были плотно задвинуты, - получилось не очень убедительно, но ничего лучше я придумать не смогла.

Федор окинул меня недоверчивым взглядом, но комментировать не стал.

- Ладно, идем дальше... Мы прогулялись до реки и вернулись в дом опять-таки по боковой лестнице. Трупов не было. Ты опять вернулась к себе, я ушел в светелку. До двух пятидесяти ничего не происходило. Преферансисты закончили игру и разошлись. В три пятнадцать в доме уже стояла гробовая тишина. Первой тело обнаружила Глаша. Она встала раньше всех - в пять тридцать. Почти следом за ней появился дядя Осип. Глаша побежала будить Аркадия Борисовича, который занял гостевую комнату в стиле ампир, но, судя по всему, спал по-походному, не разуваясь. На шум вышел Влад, уже выбритый. Потом появился я, следом ты в пижаме с зайчиками. Последними присоединились Ариадна и отец Митрофаний. Так, когда же Эмма Францевна успела упасть?

- Федор, ты что, всю ночь не спал? У тебя бессонница?

- Да, бессонница у меня. Старею, лучшие годы уже позади. Ты не возражаешь, если я немного вздремну?

Исторический мостик, на котором Федор обрел свою судьбу в виде ржавого гвоздя, так и лежал в руинах. Поэтому мы расположились ближе к мосту, под ветлами.

Я забросила удочки, Гоша уставился на поплавки немигающим взглядом, а Федор растянулся на травке под деревом, подложив руки под голову. Что-то в его позе показалось мне знакомым. Мысль мелькнула, но мгновенно улетучилась. Гоша отвлек меня громким сопением и топтанием на месте.

Часа через три мы наловили полное ведро рыбы, а Федор продолжал спать, демонстрируя крепкую нервную систему. Хотя, что ему волноваться, ведь не его бабушка скончалась. Что ж теперь вся мистификация выплывет наружу? Все узнают, что я Полина, а не Лиза. Начнут искать настоящую компаньонку. Подумают, что я виновна в ее исчезновении. Меня арестуют, посадят в тюрьму, и я там умру! Пришла беда, открывай ворота...

Да, так к вопросу о Вратах... Там многое неясно... Говорят, что, когда отлетает душа, то она видит свое тело как бы со стороны. Некоторое время наблюдает за бренными останками, а затем устремляется в цилиндрический коридор, в конце которого сияет яркий свет. Видимо, вот там-то и находятся Врата.