Неповторимое. Книга 6 - Валентин Варенников

Пожар начался на националистической почве. Столкновения с армянами в Сумгаите, Нагорном Карабахе, затем в Гяндже и Баку привели к жертвам. Пролитая кровь порождала новое кровопролитие. Так было всегда, так остается и теперь, особенно на Кавказе и в Средней Азии.

Необходимо было погасить огонь, чтобы он не запылал по всей стране. Руководством Советского Союза в этой связи принимается решение (о чем, наверное, как всегда «не знал» Горбачев) о направлении в Азербайджан нескольких тысяч личного состава из числа Вооруженных Сил. Это решение было вызвано двумя причинами: первая — в республике недоставало сил и средств МВД и КГБ, чтобы навести порядок, и вторая — МВД республики, по решению союзного министра Бакатина, в то время уже подчинялось местным органам. А поскольку последние находились под влиянием Народного фронта, то опираться на них было нельзя.

И тогда было решено развернуть несколько воинских частей на территории республики (в том числе одну дивизию непосредственно в Баку), но наполнить эти соединения и части не местным контингентом (так как это будут в основном азербайджанцы), а из соседних областей. С этой целью провели призыв по Северо-Кавказскому военному округу (Ростовская область, Краснодарский край, Адыгея и т. п.). Это был верный шаг. Тем более что морально-боевой дух этих призывников был исключительно высокий. Не было ни пьяных, ни саботажников, ни нытиков и уклоняющихся от призыва. Мне довелось объехать все призывные пункты, повстречаться с тысячами призывников. Вопросы, как и ответы, были лаконичными:

— Имею ли я право применять оружие?

— Да, имеете такое право в случаях, если вашей жизни, жизни ваших товарищей и охраняемого объекта грозит опасность.

— Будет ли проявлена забота о моей семье, если вдруг со мной что-нибудь случится?

— Несомненно. Семья будет обеспечена, как утратившая кормильца.

— Когда нам придется выполнять свои задачи?

— Буквально в эти дни.

Перед ответами на вопросы я кратко рассказывал о братоубийственных столкновениях в Баку и других городах Азербайджана, объяснял, что наша миссия состоит в том, чтобы пресечь эту беду и стабилизировать обстановку. В этом решении не сомневался никто. Наверное, кроме Ивана Кузьмича Полозкова — первого секретаря Краснодарского крайкома КПСС. Тот, попав под влияние взбунтовавшихся жен воинов, призванных из запаса, направил руководству страны протест, в котором было выражено требование — вернуть всех отмобилизованных домой (вместо того, чтобы разъяснить населению края ситуацию и необходимость проведения мероприятий в Баку). Я занимался Азербайджаном, но при этом намеревался при встрече с Полозковым объясниться (ведь он был, конечно, не прав и действовал на руку тем, кто раскачивал Советский Союз), как вдруг узнаю, что И. К. Полозков избран первым секретарем только что созданной Компартии Российской Федерации. Меня это, конечно, удивило.

И все же в Азербайджане мы успели подать пополнение в те части, которые предполагалось развернуть, в том числе в мотострелковую дивизию, которая одной своей половиной располагалась в центре города — в Сальянских казармах, а второй — в военном городке на окраине Баку.

Начинать восстанавливать порядок мне пришлось с Гянджи (бывший Кировабад). Это второй город в республике по величине и общей значимости. Здесь тоже уже, как и в Баку, произошли беспорядки, в результате которых весь район, ранее заселенный армянами, полностью опустел. По городу ходили гражданские вооруженные люди. Аэродром полностью блокирован несколькими рядами заграждений, на всех подходящих к нему дорогах сооружены баррикады. Пришлось почти трое суток проводить встречи и переговоры на разных уровнях, чтобы убедить руководство города снять все баррикады и ограничения, а контроль на дорогах проводить совместно с военнослужащими. В решении этой проблемы немалую помощь оказал первый секретарь горкома Мамедов (не путайте с Мамедовым, который входил в правление Народного фронта).

Когда в Гяндже был наведен порядок, я позвонил министру обороны Д. Т. Язову (он был уже в Баку) и доложил обстановку. Министр приказал оставить в Гяндже кого следует, а самому отправляться в Баку, где события приобретали трагический характер.

Прилетев в столицу Азербайджана, я почувствовал, что попал в прифронтовой город: опустевшие улицы, во многих местах баррикады, бронетранспортеры, военные патрули, слышны одиночные выстрелы. Помню, когда был здесь ровно десять лет назад — проводили стратегические учения «Юг-80», это был цветущий, поющий, очень людный и приветливый город. А сейчас вид у него был взъерошенный, поблекший. Даже две недели назад, когда я прилетал сюда специально для изучения обстановки, даже тогда все выглядело более благополучно. Несколько дней, проведенных на заседаниях, в том числе у Везирова, ничего не дали, и я улетел, сделав вывод для себя, что только с вводом чрезвычайного положения можно предотвратить развал республики.

Министр обороны Д. Т. Язов прилетел в Баку вместе с министром внутренних дел В. А. Бакатиным. Кстати, мы, военные, все удивлялись: как можно назначать на МВД человека, который, кроме строек и партийной работы (точнее, партийной жизни), ничего не знал? Да и необходимых профессиональных данных для руководства МВД у него не было. Опять-таки назначение прошло по тем меркам, которые устраивали Горбачева. И действительно, за короткое время Бакатин развалил МВД. Он ввел децентрализованное управление, что породило хаос и настоящий «базар» в той структуре, где должна быть безукоризненная четкость, ясность и строгое, как в Вооруженных Силах, выполнение приказов. А дальше Бакатин из МВД попадает в КГБ. И чем все это заканчивается? Тоже развалом. Более того, этот глава КГБ, призванный блюсти безопасность страны, самолично передает американцам все схемы подслушивающей аппаратуры, которая была установлена нашими специалистами при проведении ремонта здания посольства США. Ну, каков «субчик»? И это в условиях, когда США открыто занимались развалом Советского Союза!

Конечно, тогда в Баку мы этого не могли не только предвидеть, но даже предположить.

Из разговора с Дмитрием Тимофеевичем Язовым, а также с офицерами, которые с ним приехали, я уяснил, что самая тяжелая обстановка сложилась вокруг Сальянских казарм: военный городок был полностью блокирован, дорога от Баку на центральный аэродром вокруг аэропорта, который находился за городом, — все было также блокировано. А между тем туда должна была прилететь воздушно-десантная дивизия. Народофронтовцы и примкнувшие к ним экстремистски настроенные граждане решили изолировать военных, не дать им возможности вмешаться в акцию расправы с руководством и с аппаратом партии и правительства республики. Этого допустить было нельзя. Надо было, чтобы мотострелковая дивизия вырвалась из Сальянских казарм и, сметая все на своем пути, вышла бы к аэродрому, расчистила магистраль от Баку до аэродрома и создала благоприятные условия для ввода в город десантников. А уж они обязаны были взять под охрану все правительственные здания, почту, телеграф, банк, порт, важнейшие предприятия и учреждения и в условиях объявленного чрезвычайного положения (которые оппозицией не выполнялись) навести в городе строгий режим и обеспечить населению безопасную жизнь.

В связи с этим я принял решение ехать в Сальянские казармы и осуществить этот замысел. Д. Т. Язов со мной согласился. Собрав небольшую группу офицеров, я отправился на трех «уазиках» к Сальянским казармам, предварительно сообщив по телефону командиру дивизии полковнику Антонову о том, что я направляюсь к нему. Не доезжая нескольких сот метров до центрального контрольно-пропускного пункта (у военного городка было пять КПП, и все они были блокированы), я встретился с огромной, в несколько тысяч человек, массой людей, которая была до предела наэлектризована и что-то громко выкрикивала. К КПП можно было пробраться только сквозь толпу. А мы — замечу — все были в военной форме. Мы вышли из машин и отправились пешком, а водителям с одним офицером дали команду отправиться в штаб стратегического направления, где базировался министр обороны и все московские начальники (главнокомандующим Южного стратегического направления в то время был генерал армии Н. И. Попов, сменивший на этом посту М. М. Зайцева, тоже генерала армии).

К моему удивлению, пробраться через эту очень плотную массу народу не составило труда. По команде офицеров люди хоть и с трудом, но расступились, образовав нормальный коридор для прохода. И ни одного бранного слова в наш адрес, и ни одной попытки физического оскорбления — с нашим подходом все затихали и расступались.

Приблизившись к КПП, я заметил непосредственно у ворот несколько крупных самосвалов, груженных камнями с песком, тем самым они препятствовали въезду и выезду с территории военного городка. У пешеходного входа была свободной небольшая площадка. Я остановился, осматривая возбужденные, хмурые лица собравшихся. Ко мне подошли трое и представились, что они от руководства Народного фронта Азербайджана. Я в свою очередь тоже назвал себя. Один из троих сказал, что он хорошо меня знает по Афганистану. Когда мы начали беседовать, народ поутих. Я сказал, что сейчас сделаю обращение и к руководству Народного фронта, и ко всем присутствующим. Поднявшись на ступеньку КПП, я громко, чтобы меня услышало как можно больше людей, стал объяснять им суть и подоплеку всего, что здесь случилось.