Люди кораблей - Андрей Балабуха

Саркис улыбнулся:

— Это пережиток. Реликт, если хотите. Сейчас таких кафе осталось совсем немного. А скоро не будет и вовсе. Комбипища и гешмакеры — что еще нужно? В конце концов гурманство — это лишь отзвук Темных Веков. Да что говорить, одно отмирает, на смену ему приходит другое, — так было, есть и будет.

Шорак задумчиво кивнул и посмотрел через плечо Сартова. «Да, все со временем умирает, — подумал он, — умирает, сменяясь новым. Таков закон. Правильный закон. Очень печальный закон».

Сартов проследил его взгляд.

— Да, — сказал он, — и это тоже. Вы правы.

Теперь оба они смотрели в одну сторону, на космодром.

Космодром умирал. Воздух над ним был пустынен, а на стартовом поле одиноко возвышался единственный корабль — крейсер Разведки. Ни людей, ни машин — запустение, до боли контрастировавшее с тем, что совсем недавно предстало перед мысленным взором Шорака. Впрочем, Шорак прекрасно знал это, потому что так было уже не первый год. Хотя он помнил те времена, когда космодром был именно таким, каким вспоминался ему теперь…

— Вы правы, Карел, — повторил Сартов. — Это тоже реликт. Ведь, в сущности, всякий продукт человеческой деятельности никогда не является конечной целью, он только средство для ее достижения. Так, пища — средство для поддержания энергобаланса организма. Но зачем тратить на ее приготовление и потребление столько времени и усилий, сколько затрачивалось на это раньше? Если мы можем синтезировать дешевую и удовлетворяющую все требования медицины комбипищу и гешмакированием придать ей любой вкус, — зачем в угоду традиции питаться всякими «жао-сы»?

Так и с флотом. Флот был необходим как средство достижения иных миров, как инструмент для овладения космосом. Но теперь, когда — слава великому Бихнеру! — существует ТТП… — Сартов кивнул в сторону космодрома. — Это вполне естественно…

«Да, это вполне естественно, — подумал Шорак. — ТТП — телетранспортировка — приходит на смену флоту. А потом ее сменит еще что-нибудь».

— Все верно, Саркис, — сказал он, — верно, как школьный учебник.

Он взглянул на часы. Сартов тоже.

— Не торопитесь, у нас еще полтора часа.

Шорак удивился, но не подал виду. Странно, что он ни разу не встречал Сартова в Управлении. Впрочем, мало ли что может быть… Вот и познакомились.

— Час двадцать восемь, — поправил он, — если быть точным.

— Пусть так. А часа через два мы с вами уже будем на Заре. Вот вам наглядные преимущества ТТП. Сколько времени раньше длилась колонизация? Годы. Месяцами — даже в аутспайсе — шли корабли, небольшими отрядами доставляя в новые миры колонистов. Караванами тянулись каргоботы. При всем энергобогатстве Человечества каждая новая колонизация обходилась ему недешево. А теперь — теперь, узнав о решении Совета Миров колонизировать новую планету, вы подаете заявку; через некоторое время вы получаете повестку, — Сартов вынул из нагрудного кармана маленький листок пергамита и помахал им в воздухе, — в указанный срок являетесь на станцию ТТП, входите в кабину передатчика и мгновенно оказываетесь на Заре. Вы только вдумайтесь в это, Карел: позавтракав на Земле, мы все будем обедать уже на Заре, за сотни парсеков отсюда. Это же грандиозно, хотя по прошествии времени и стало привычным!

Теперь Шорак понял все. В этом кафе собрались будущие жители Зари, колонизация которой была объявлена полгода назад. Забавное совпадение! И хорошо, что он промолчал несколько минут назад, — можно было попасть в довольно смешное положение.

Он снова взглянул на часы. Теперь уже оставалось всего час пять минут. А ему еще нужно долететь…

— Мне, пожалуй, пора, Саркис, — сказал он. — Нужно успеть еще кое-что сделать. Но в принципе я абсолютно согласен с вами. Да и никто не может с вами не согласиться. Я только советую вам подумать об этом. Вот, например, любовь — в сущности, это тоже лишь средство для достижения некоей конечной цели, для продолжения человеческого рода. Но как вы думаете: если в какой-нибудь момент все же решат, что детей лучше получать в инкубаторах, как уже предлагали когда-то, — пойдет ли на это Человечество? Отвергнет ли оно любовь, как реликт? — Шорак поднялся. — До свидания, Саркис. Мне было очень приятно поговорить с вами. Приятно и интересно.

На промежуточной площадке он включил гравитр и, описав широкую кривую, направился к космодрому.

«Целесообразность, — подумал он. — Устаревший инструмент для овладения космосом. Реликт. Все верно. Но что делать тем, для кого Звездный флот не только профессия, не только любовь, не только призвание, а попросту единственно возможная форма жизни? Уходить на покой и доживать свой век на берегу, как пришлось в свое время морякам парусных кораблей? Ведь парусники в какой-то момент тоже оказались «устаревшим инструментом для овладения морем»… Эти, которые будут обедать на Заре, перешагнут через космос, не получив о нем ни малейшего представления. Ведь для того чтобы понять пространство, для того чтобы полюбить, чтобы оно стало для тебя не только расстоянием, отделяющим от цели, — надо взглянуть ему глаза в глаза. А это дано только людям Звездного флота. И среди них — ему, инженеру связи Карелу Шораку.

Он опустился на землю метрах в трехстах от корабля и эти последние метры прошел пешком, с удовольствием ощущая под подошвами уже успевший нагреться габропласт.

У самых дверей кабины подъемника он задержался и взглянул вокруг. Пустынное поле, и только у здания диспетчерской стоят несколько человек, а над ними полощется на мачте флаг «внимание». Космодром умирает. И даже завтракать Шораку пришлось на башне, потому что кафе космодрома закрыто уже много лет.

И все же… Конечно, ТТП произвела переворот в овладении космосом. Но только нужно еще найти и исследовать эти новые миры, доставить туда приемные станции ТТП, смонтировать и отладить их там, ибо телетранспортировка возможна только с передающей станции на приемную. И делать это приходится им — людям кораблей.

Шорак положил руку на прохладный поручень и шагнул в кабину подъемника. Когда пол рванулся вверх, ноги привычно спружинили, сопротивляясь кратковременной перегрузке, — гравистабилизаторы здесь отсутствовали.

Шорак старался вспомнить, когда же это было. И только подходя к дверям сектора связи, вспомнил, наконец, — пять лет назад. Пять лет назад он монтировал приемную станцию ТТП на Заре.

— Ничего, — тихо сказал он. — Ничего, мы еще поработаем, мы еще нужны, парусные корабли…

Но все-таки ему было как-то Неуютно и противно сосало внутри — так бывает при неожиданном наступлении невесомости.