Вслепую (СИ) - "ViolletSnow"

Она не удивлена, какие места им с Оминисом уготованы, обеденный зал в фамильном поместье куда меньше, чем у Мраксов, но даже так ощутимо заметно расстояние между ними и семьей Морганов по другую сторону стола. Они приехали всего лишь поговорить, но Элис заранее чувствует — никакого разговора не будет: слишком они разные, слишком контрастные. Их противостояние очевидно даже в нарядах. Несмотря на ужин, отец и его будущий зять в светло-серых костюмах, а наряды сестры и матери — голубое и персиковое — будто нарочно похожи своей закрытостью, которые компенсируются легкомысленными рюшами и избыточными цветочными мотивами. Они с Оминисом, напротив, одеты в темное. Платье Элис — спелая ежевика с легким фиолетовым отливом — в этот раз намеренно строгое, подчеркнуто деловое, как и её настрой. Нет нужды в особом фасоне или украшениях, достаточно декольте и легкой серебряной вышивки по краям, делающей этот наряд именно вечерним. Трапеза проходит напряженно и тихо, в бессмысленную болтовню между друг другом Морганы их не пускают, слишком далеко, и как бы ни пытался Оминис успокоить Элис прикосновением прохладных пальцев, к концу ужина она вне себя от возмущения.

Пока жених сестры внезапно проявляет интерес к Оминису, отец застает Элис врасплох, хватает больно за руку и тянет в свой кабинет.

— Не хочешь объясниться передо мной? — хлопает он дверью и смотрит так, как смотрел всегда: как на зверька, который отказывается выполнять заданные команды.

— Объясниться? Ты ведешь себя оскорбительно. Это невежливо по отношению к гостю.

— Невежливо явиться вместе с ним накануне встречи с потенциальным женихом. Хорошо, что я смог убедить Пруэттов приехать на день позже. Вот, — он бросает на стол аккуратно сложенную бумагу с их фамильной печатью.

Так вот, кто прислал контракт. Элис с ужасом вспоминает спесивую рожу рыжего кретина Леандра. И её почти бросает в дрожь, когда она представляет это самодовольство, еще более расцветающее от новости, что она станет его невестой. Даже Уизли вместе со своей тетушкой не настолько противен.

— Чистокровная семья, достаток, ты не будешь ни в чем нуждаться, — отец говорит это с такой гордостью, словно сделал все возможное для её счастья.

— Ты решил, если мне исполнилось семнадцать, можно выставлять меня на торги? — впервые она разговаривает с ним таким тоном, понимая, что диалог здесь невозможен, никогда не был возможен.

— А ты решила, что приведя с собой слепого мальчишку, я изменю свое решение?

— Этот слепой мальчишка — Мракс.

— Вот именно. Думаешь, его папаша, этот высокомерный змей, отдаст его тебе? Не тешь себя надеждами, он скорее женит его на собственной дочери. Они так кичатся своей фамилией, что никогда не позволят кому-то чужому вступить в их семью. Особенно тебе, с твоим проклятыми способностями.

Тщательно спрятанный гнев поднимается из глубин, разливается по венам, будоража крошечные частицы древней магии — Элис заранее позаботилась о том, чтобы избавиться от нее. Даже спустя столько лет, даже когда она доказала всем, что не бесполезный сквиб, фантазирующий о волшебстве в пальцах, отец продолжает её ненавидеть. За то, что в такой семье — добропорядочной и спокойной — вдруг появилась она. Неконтролируемая. Та, что ему не подчиняется.

— Многие считают мою силу великим даром. А ты все никак не можешь смириться, — Элис стискивает кулаки — как бы она ни злилась, убить или даже навредить отцу, даже несмотря на то, что он сделал с ней, значит окончательно признать, что она ничем не лучше.

— Великая сила не разрушает дома и не убивает. Наслышан, как ты стала героиней школы, подавила каких-то мелких гоблинов, — он презрительно хмыкает.

— А ты за всю свою жизнь пытался подавить только меня.

Пощечина — хлесткая, но вполне ожидаемая — звонко отражается от стен кабинета, от тех самых, возле которых он едва не убил её. Ведь это случилось именно здесь, посреди его «ценных» бумаг, тяжеловесной мебели и суровых взглядов с портретов прошлого века.

— Видимо, между нами никогда ничего не изменится, — она притягивает к себе брачный контракт и сжигает его одним касанием. — Я не выйду замуж за Пруэтта. И ни за кого из тех, кого ты мне предложишь.

— Неблагодарная дрянь. Мы дали тебе все: кров, еду, образование, какого ты вовсе не заслуживала. Убирайся из моего дома. Я подпишу первый же договор о замужестве, который попадет мне в руки. Без твоего участия. Плевать, чью фамилию ты возьмешь, лишь бы не мою.

Он больно хватает её за предплечье, собираясь выставить вон, тянет прочь. После «заботливого» родительского прикосновения на теле расцветут синяки, и Элис вырывается, сжимая руку на запястье мистера Моргана, заглядывает в глаза. Даже без древней магии она может убить его несколькими заклинаниями. Свернуть шею, неосторожно бросив о массивный шкаф, сломать позвоночник, ударить головой об угол стола.

— Осторожнее, отец. Перед тобой больше не та девочка, которую ты мог легко придушить возле стены.

Почти открытая угроза срабатывает мгновенно: его губы вздрагивают, но не произносят больше ни слова. Страх клубится внутри — однажды она уже видела его отголоски — но в этот раз ненависть не в силах перекрыть его собой, он расползается, множится, заставляя отца резко отстраниться.

— И не волнуйся. Мы сегодня же уедем.

***

Они почти добираются до ближайшего к Хогвартсу поселения только к утру, путь от поместья Морганов неблизкий, если ты не имеешь пары щепоток летучего пороха или хвать-мешка с гиппогрифом внутри. Оминис молчит почти всю дорогу, а его казавшаяся почти безумной идея сбежать теперь видится почти спасением. Страшно представить, чем закончится диалог с Мраксами, если и с Морганами — с виду безобидными — не вышло ничего. Элис могла надавить на отца, могла запугать и заставить считаться со своим решением, но… это было вовсе не то, чего она хотела. Беспокойные мысли грызут изнутри, пока они поднимаются по горной тропе к замку, и Элис вдруг замечает знакомый силуэт, неспешно идущий прямо навстречу. Дорогая трость в его руках поблескивает серебряным набалдашником. Кажется, пасхальные каникулы грозят вылиться в настоящую катастрофу для их с Оминисом отношений.

— Что ты здесь делаешь, отец? — спрашивает Оминис, едва они оказываются рядом, пожалуй, даже Элис могла бы узнать Мракса-старшего с закрытыми глазами — по его дорогому парфюму и внутренней силе, сбивающей, путающей своим ледяным спокойствием.

— Собираюсь отправиться на утреннюю прогулку в компании мисс Морган. Если она не возражает, конечно же, — он встает рядом и протягивает руку, но не для пешего похода — для Трансгрессии.

Возразить ему — вовсе не то же, что возразить собственному отцу, и, успокаивая Оминиса одним касанием, Элис кладет ладонь поверх руки Мракса-старшего. Все вокруг теряет свои первичные очертания, падает, кружится, меняет форму. И только проваливаясь с ним в мельтешащую бездну, она вдруг вспоминает, что её главного оружия — древней магии — в ней по-прежнему нет.

========== Предложение, от которого не отказываются ==========

Комментарий к Предложение, от которого не отказываются

А спонсоры моей просроченной выкладки - Себастьян Сэллоу и выключенный свет))) Серьезно, простите, что так долго. Надеюсь, ваше ожидание оправдается)

Приземление выходит вполне сносным — сказывается некоторая практика с профессором Фигом да и неожиданная поддержка мистера Мракса. Место, где они оказались, не походит ни на подземелье, ни на его личный кабинет — небольшая деревня даже кажется отдаленно знакомой: зеленые поля простираются почти до самой кромки леса, а проселочную дорогу золотят лучи утреннего солнца.

— Надеюсь, вы и впрямь не против пройтись, аппарировать ближе я не могу.

Мистер Мракс снова подставляет руку, в этот раз и впрямь для прогулки, и Элис принимает её с опаской. Трудно почуять угрозу за его непроницаемым спокойствием, прямо как перед затаившимся змеем, недвижно наблюдающим за своей добычей.

— Но прежде, чем мы начнем, — оговаривает он заранее, — хочу, чтобы вы посмотрели прямо, вон на тот холм, и поняли одну вещь: наша с вами цель лежит в одной точке. Вот почему мы разговариваем здесь, а не в какой-нибудь гостиной или за широким столом, сидя напротив друг друга. Мы не случайные собеседники, не оппоненты в словесной схватке, не враги. Мы союзники, и должны мыслить в едином направлении.