Джентльмены-мошенники (без иллюстраций) - Эрнест Хорнунг

– Теперь апостольские ложечки[24], – произнес он, поворачиваясь от тигля, над которым работал, к Бельтону, сидевшему сбоку за столом. – Бриллианты благополучно извлечены, оправа расплавлена. Теперь, когда мы добавили ложечки в список, лишь очень умный человек сможет обнаружить у меня какие-либо следы знаменитых свадебных подарков Кайлбенхэмов и Гринторпов.

На следующее утро он сидел у камина в кабинете, положив левую ногу на соседнее кресло, когда Рам Гафур объявил о прибытии Келмейр-сахиба.

– Очень жаль, что вы нездоровы, Карн, – сказал гость, пожимая руку хозяину. – Я услышал о вашем несчастье только вчера вечером от Рэкстера, иначе приехал бы раньше. Чертовское невезение – но вам не следовало ездить на свадьбу!

– Почему же?

– Сами видите, никакой награды вы не получили.

– Смотря что считать наградой, – заметил Карн. – Я принял участие в интересном спектакле, который давало Общество. Мне представилась возможность созерцать своих сородичей в новом свете. Лично я думаю, что неплохо справился. И потом, оказаться в постели не так уж плохо, как вы, видимо, полагаете.

– Что вы хотите сказать?

– Не всякий может похвастать столь веской причиной, чтобы отказаться от многочисленных приглашений, которые я получил. В моем списке на сегодня – ужин, лекция в Имперском институте, два званых вечера, три бала… в общем, вы понимаете. Теперь я имею право отклонить все, не рискуя оскорбить хозяев и не боясь ранить чьи-либо чувства. Если вы не склонны счесть это удачей, то я – наоборот. А теперь расскажите, что привело вас сюда. Подозреваю, что у столь раннего визита есть какая-то иная причина, помимо дружеских чувств. Я заметил, что вы просто раздувались от гордости, когда вошли. Вы, часом, не намерены сообщить, что отказались от путешествия на яхте и собираетесь жениться?

– На сей счет можете не опасаться. Но в любом случае я принес отличные, великолепные новости. Не каждый день Провидение принимает сторону человека и свершает суд над его врагами. Мне исключительно повезло! Вы еще не слышали?

– О чем? – невинно спросил Карн.

– Невероятное происшествие! – воскликнул Келмейр. – И притом оно касается вас, мой дорогой друг. Вы, наверное, не поверите, но вчера вечером обнаружилось, что свадебные подарки Гринторпов и Кайлбенхэмов были украдены, включая пятьдесят тысяч соверенов, подаренных невесте в знаменитой инкрустированной шкатулке. Что скажете?

– Да вы шутите! – недоверчиво воскликнул Карн. – Я не верю.

– Тем не менее факт остается фактом, – ответил Келмейр.

– Когда же это произошло? И как обнаружилась кража? – допытывался Карн.

– Когда произошла кража, никто не знает, но пропажу обнаружили, когда после отъезда гостей стали собирать подарки. Утром после свадьбы старый Гринторп лично открыл сейф и мельком оглядел содержимое, просто чтобы удостовериться, что ничего не пропало; лишь вечером, когда принялись наводить порядок, оказалось, что все ценные предметы из сейфа исчезли и вместо них появились подделки. Расследование показало, что кто-то открыл стеклянный люк в потолке, а на клумбах снаружи нашли отчетливые следы.

– Господи помилуй, – сказал Карн. – Вот это новость так новость. Богатая же добыча досталась ворам, ничего не скажешь. Но я думал, что в комнате сторожил садовник, снаружи полицейский, а сам старик Гринторп ложился спать, спрятав под подушку ключи от сейфа и от двери!

– Да-да, – ответил Келмейр, – так оно и было, в том-то и тайна. Двое охранников клялись, что бодрствовали до утра и что, пока они находились на посту, никто не пытался взломать люк. Кто совершил кражу и каким образом ворам удалось так хорошо ознакомиться с планировкой дома – эти загадки поставили бы в тупик и сфинкса… ну или вашего соседа Климо.

– Какая неприятность, – заметил Карн. – Надеюсь, полиция поймает преступников, прежде чем они успеют избавиться от награбленного.

– Вы, конечно, сожалеете о подаренном браслете?

– Рискуя показаться эгоистом, вынужден признать, что да. Кстати говоря, могу ли я убедить вас отобедать со мной?

– Боюсь, что никак. Еще по крайней мере пять семей не знают новости, и моя священная обязанность им рассказать.

– Вы правы, не так уж часто удается столь блистательная месть. Извлеките же максимум удовольствия.

Келмейр взглянул на Карна, словно пытаясь понять, смеется тот или нет. Лицо собеседника, впрочем, оставалось бесстрастным.

– До свидания. Вы ведь сегодня не поедете в “Уилбрингэм”?

– Нет. Вы, кажется, забыли, что у меня, как я уже сказал, есть прекрасная отговорка.

Когда за гостем закрылась входная дверь, Карн закурил третью сигару.

– Я перехожу границы дозволенного, – задумчиво произнес он, наблюдая за летящим вверх дымом, – но не каждый день выкладываешь тысячу фунтов за свадебный подарок и получаешь взамен больше семидесяти. Думаю, я имею право поздравить себя с удачной сделкой.

V. Приступ филантропии

Если заглянуть в словарь, там будет сказано, что алкоголик – это человек, который постоянно жаждет спиртных напитков; но еще не придумали подходящее название для того, кто испытывает неутолимую жажду славы, хотя не исключено, что он приносит обществу не меньше вреда, чем завзятый пьяница. После череды удач настало время, когда Саймон Карн, как Александр Великий, вынужден был сесть и восскорбить, что ему больше нечего завоевывать, – проще говоря, Карну казалось, что он исчерпал все способы высокопрофессионального грабежа. Он выиграл Дерби при необычных обстоятельствах, о которых говорили повсюду; он оказал важную, хоть и негласную, услугу правительству; он с огромным риском похитил баснословно дорогие фамильные драгоценности; он лишил самую фешенебельную молодую чету сезона ценных подарков, которыми новобрачных осыпали друзья и родные.

Саймон Карн как будто сделал все, что в силах совершить смертный, дабы установить личный рекорд, но, как вышеупомянутый алкоголик, он ничуть не удовлетворился, а жаждал большего. Безмерную радость доставляли ему отзывы знакомых об очередном дерзком преступлении, как только оно становилось известным обществу. Теперь Карн хотел совершить такое деяние, перед которым померкли бы остальные его подвиги. День за днем он безуспешно ломал голову. Недоставало лишь зацепки. Получив ее, он, несомненно, зашагал бы нужной дорогой. Но именно этой-то мелочи ему и не хватало.

На следующее утро после банкета в Мэншен-хаусе, на котором Карн был желанным и почетным гостем, он сидел в одиночестве в кабинете и задумчиво курил. Хотя общество ни за что об этом не догадалось бы, светская жизнь пришлась Карну не по нраву, и он уже подумывал, что Англия его утомила. Он скучал по теплу и краскам Востока – и если уж говорить начистоту, по уюту озерного дворца магараджи Кадира, где он познакомился с человеком, который ввел его в английское общество, – с графом Эмберли.

Странное совпадение: когда Карн подумал о графе Эмберли и о событиях, последовавших за упомянутым знакомством, своим чутким слухом он уловил звон колокольчика. Так началось одно из самых захватывающих приключений в невероятной биографии Карна. Дворецкий сообщил о приезде леди Кэролайн Уэлтершолл и лорда Эмберли, которые хотели видеть хозяина дома. Рам Гафур придержал дверь для сахиба; бросив сигару в камин, Карн пересек коридор и вошел в гостиную.

Он тотчас же задумался, что привело к нему гостей в столь ранний час. Оба числились среди его самых близких знакомых – и занимали высокое положение в столичном свете.

В то время как ее друзья и родные проводили время в поисках развлечений и в бесконечной череде празднеств, растрачивая здоровье и деньги, леди Кэролайн – гадкий утенок в семье, отличавшейся редкой красотой – посвятила свою жизнь иной цели. Она стала филантропкой; сегодня леди Кэролайн выступала на собрании, завтра председательствовала на заседании какого-нибудь комитета – и вообще стремилась, как она сама высокопарно выражалась, “к улучшению жизни и условий существования наших несчастливых братьев”. Это была низенькая светловолосая женщина лет сорока пяти, с отнюдь не безобразным лицом, которое, однако, страшно портили огромные, выпирающие передние зубы.

– Дорогая моя леди Кэролайн, как любезно с вашей стороны, – сказал Карн, пожимая гостье руку, – и с вашей также, лорд Эмберли. Какому счастливому стечению обстоятельств я обязан столь приятным визитом?

– Боюсь, мы явились слишком рано, – ответила ее светлость, – но лорд Эмберли заверил, что вы нас извините, поскольку дело неотложное.

– Умоляю, не извиняйтесь! – воскликнул Карн. – Видеть вас – величайшее удовольствие. А что касается раннего времени, то я со стыдом признаю, что едва закончил завтракать, хотя уже близится полдень. Не хотите ли присесть?