Pink Floyd: Кирпич к кирпичу - Олег Мухин

РОДЖЕР УОТЕРС: Может быть, это связано с возрастом. Потребность быть агрессивным снизилась — что касается меня, то у меня она уменьшилась практически до нуля. Теперь я чувствую себя нелепо, если что-то разбил на сцене. Может быть, это потому, что мне тридцать два. Хотя в прошлом мне очень хотелось делать подобные вещи.

ФИЛИПП КОНСТАНТАЙН: А не потому ли, что после пластинки «Ummagumma» вы стали уважаемой группой, единственной группой, признанной теми, кто никогда не слушал рок?

РОДЖЕР УОТЕРС: Возможно. Я был настолько не уверен в себе тогда, что вернулся назад. Я не находил ничего, ничего, что помогало бы мне терпеть и дальше.

ФИЛИПП КОНСТАНТАЙН: В твоей жизни?

РОДЖЕР УОТЕРС: В моей жизни. Каждая новая вещь, которую я заканчивал, все, что я сочинял, не удовлетворяло меня, так как я воображал, как бы я это сделал, если бы был молодым. Я понял, что такие мечты — лишь иллюзии.

ФИЛИПП КОНСТАНТАЙН: Ты считаешь, что двинешься в правильном направлении, в направлении твоей правды?

РОДЖЕР УОТЕРС: Ну да, надеюсь, что так. Иначе я ничего бы не делал. Если бы я захотел, я мог бы разрешить другим людям работать вместо меня до конца моей жизни, мог бы растянуться на пляже и ловить рыбу весь день напролет. Не думаю, что я выдержал бы это, потому что временами я чувствую потребность сочинять песни.

Но я до сих пор не объяснил тебе, о чем песня «Machine». Не объяснил, почему возникает чувство отсутствия. «Wish You Were Here» — это песня об ощущениях, сопровождающих состояние твоего отсутствия ТАМ. Ты работаешь и находишься вместе с людьми, которых нет, понимаешь? Больше нет. Песня про Машину — о той бизнес-ситуации, в которой я нахожусь, которая создает это отсутствие. Тот, о ком Машина заботится, становится отсутствующим, потому что тот, о ком она не заботится, обращает внимание на реальность — везде, не только в рок-машине, но и во всем механизме общества. Этот механизм заботится о том, чтобы ты не видел реальности. С момента твоего рождения о тебе заботятся, чтобы ты не видел реальных вещей, окружающих тебя, чтобы одобрял мечты и законы жизни. Все подчинено законам. Ты должен общаться через систему законов вместо того, чтобы общаться напрямую. И это все называется цивилизацией, приятель.

ФИЛИПП КОНСТАНТАЙН: Что означает толпа людей в конце песни, после того, как двери в последний раз закрылись? Это вечеринка, какое-то торжество?

РОДЖЕР УОТЕРС: Да, что-то вроде вечеринки. Она была вставлена туда, чтобы показать ту абсолютную пустоту, которая свойственна такой жизни — празднества, встречи людей, которые пьют и разговаривают ни о чем. Для меня она символизирует отсутствие контактов и реальных чувств между людьми. Тут все очень просто, даже слишком. Герой приходит оттуда, где был, готовый окунуться в атмосферу веселья, он готов, потому что его подготовили к этому.

ФИЛИПП КОНСТАНТАЙН: Чрезмерно структурированные отношения между людьми, собравшимися в комнате, пока Машина закрыта?

РОДЖЕР УОТЕРС: Да. Он — на поверхности земли. Смысл в том, что Машина — это подземелье. Некая подземная сила и, следовательно, зло, управляющее нашими судьбами. Герой подвержен воздействию этой силы. Так или иначе, он попадает в механизм и узнает, для чего он нужен, и Машина подтверждает этот факт, говоря ему, что он под наблюдением. И Машина сообщает ему, что все его поступки являются реакциями на опыты Павлова, что все — лишь условные рефлексы и что его реакции от него самого не зависят.

Фактически в нем нет больше ничего человеческого, кроме чувства, находящегося глубоко внутри его, что что-то не совсем в порядке. Это его единственная связь с реальностью. Поэтому он уходит, покидает механизм, входит в комнату (в мир). Двери открываются, и он понимает: это правда, все люди, находящиеся там, зомби. Это все не слишком серьезно, понимаешь? Что касается альбома, критики назвали его очень циничным.

ФИЛИПП КОНСТАНТАЙН: Странно, так как во Франции ситуация прямо противоположная. Пластинку оценили как очень сильную вещь, идущую от сердца. И это довольно необычно.

РОДЖЕР УОТЕРС: По-моему, «Melody Maker» написала, что она циничная. Пластинка какая угодно, но только не циничная.

ФИЛИПП КОНСТАНТАЙН: Возможно, они имели в виду песню «Have A Cigar»?

РОДЖЕР УОТЕРС: Не знаю. «Have A Cigar» — это не цинизм, это сарказм. Фактически это даже и не сарказм, это реализм. Я знаком с парнем, работающим в клинике для наркоманов, алкоголиков и извращенцев. Я встретил его в местном пабе, а он услышал песню «Time» («Время»), где есть фраза «пребывая в тихом отчаянии». Она очень взволновала его, поскольку имела отношение к тому, что он чувствовал сам. Это заставило меня понять; что, если бы я выражал свои чувства не так туманно и расплывчато, а как можно правдивее, результат был бы гораздо лучше… В данный момент меня не слишком интересует рисование — я интересуюсь исключительно музыкой, поскольку она помогает мне выразить мои чувства.

ФИЛИПП КОНСТАНТАЙН: В каком смысле?

РОДЖЕР УОТЕРС: Ну, например, ты привык к успеху. И придерживаешься сложившегося порядка, потому что он приносит успех. Когда мы начали записывать «Wish You Were Here», то отправной точкой стала попытка выразить то, что я чувствовал, имея в виду эту специфическую тему, и она удалась мне пятьдесят на пятьдесят, поскольку мы тогда гастролировали по Штатам, и это несколько распылило мои усилия. Поэтому пластинка получилась не такая мощная, какой бы мне хотелось ее видеть. Она могла бы быть гораздо мощнее. На этой пластинке я бы хотел услышать наши споры и обсуждения, я бы хотел услышать отрывки из разговоров, происходивших во время этой записи.

ФИЛИПП КОНСТАНТАЙН: Может быть, они бы не подошли к хорошей музыке.

РОДЖЕР УОТЕРС: Верно. Но мы использовали фрагменты из разговоров на альбоме «Dark Side», которые были смикшированы с музыкой очень хорошо. По крайней мере с моей точки зрения. Может быть, распечатка этих разговоров будет опубликована. Она могла бы представлять интерес для людей.

ФИЛИПП КОНСТАНТАЙН: Когда я слушаю пластинку «Ummagumma», я прихожу к заключению, что само это произведение и использованные идеи замечательные. Но четыре человека не играют на ней так же замечательно, они портят пластинку электроникой. Однако с тех пор, я считаю, ваша музыка совершила невероятный прогресс. Коллективный и индивидуальный. Дэйв играет фантастически здорово на последней пластинке.

РОДЖЕР УОТЕРС: Согласен.

ФИЛИПП КОНСТАНТАЙН: Что произойдет, если ты обнаружишь, что один из вас играет слабее, чем остальные? Вы избавитесь от него? В интересах музыки?

РОДЖЕР УОТЕРС: Нет. Просто потому, что у меня нет такого музыкального требования. Мое мнение такое — чтобы выражать свои чувства, не нужно быть виртуозом.

ФИЛИПП КОНСТАНТАЙН: Теперь, когда альбомом «Wish You Were Here» вы сделали это заявление насчет музыки и шоу-бизнеса, насчет его правил игры и как это все делается… думаешь ли ты, что вы способны создавать другую, лучшую музыку на другие темы?

РОДЖЕР УОТЕРС: Я не совсем тебя понимаю. Видишь ли, если бы ты говорил о чем-то конкретно…

ФИЛИПП КОНСТАНТАЙН: Вы молчали три года — была ли для этого какая-то причина? Выпустив альбом «Dark Side», вы сделали на тот момент все, что смогли… и по этой причине определенные темы были исчерпаны.

РОДЖЕР УОТЕРС: Не думаю, что мы исчерпали все темы.

ФИЛИПП КОНСТАНТАЙН: Нет, но вы сделали заявление насчет музыки.

РОДЖЕР УОТЕРС: Да, верно. Трудно сказать, так как я сочинял все тексты и разрабатывал все идеи альбомов, сделанных нами за последние несколько лет… и трудно сказать, чем мы займемся теперь. Я знаю, что Дэйв и Рик, например, не думают о конкретном содержании или о теме пластинки и идеи развивают те, которые я считаю важными. Их больше интересует музыка как абстрактная форма. Есть что-то неизбежное в том, что каждый из нас работает над своим собственным сольным проектом. Трое из нас точно. Что касается Ники, я не знаю. Лично у меня достаточно материала, чтобы начать делать пластинку прямо сейчас. Не знаю, где Дэйв найдет необходимое, чтобы сделать альбом, но, уверен, он справится. Думаю, он сделает фантастический диск, ничего похожего на то, что мы делали вместе. Посмотрим.

ФИЛИПП КОНСТАНТАЙН: Я знаю, что реакция на «Pink Floyd» во Франции совершенно непохожа на реакцию в англосаксонских странах. Во Франции вас всегда считали «мастерами мысли», а сейчас тем более, я думаю. Если люди становятся знаменитыми во Франции, они получают возможность делиться с другими людьми своими мыслями. Но такая ситуация была частично разрушена случаем с «Gini». Думаю, хорошо, что этот дурацкий миф — будто «Pink Floyd» святые — был разрушен той сделкой.

РОДЖЕР УОТЕРС: Если бы компания «Gini» процветала, история не была бы совсем несчастливой. Я написал тогда песню об этом, которую так и не записал. Она называлась «How Do You Feel?» («Как ты себя чувствуешь?»).

ФИЛИПП КОНСТАНТАЙН: О чем она, почему ты написал ее?