Иван Берладник. Изгой - Галина Романова

    - Святослав Ольгович, - прошептали сухие губы. - Ты… отцу моему отпиши… как я тут…

    - Погодь, рано ещё писать-то! - попробовал осадить его Святослав.

    - Мечтал, - глаза Ивана смотрели в тёмный низкий потолок, - волость получить… в ратном деле себя прославить… Мнил - порок накажу, добродетель восторжествует…

    - Они клятвопреступники, - промолвил Святослав, думая о братьях Давидичах, которые сперва клялись в верности, а после предали клятву. - Господь их покарает… должен покарать… Да только не видит Господь наших страданий… Не слышит наших молитв…

    - Господь всё видит, - возразил Иван. - Настанет час… Вот предстану перед престолом Его - всё ему и скажу… Почто, мол, порок на земле торжествует? Почто клятвы рушатся? Почто князья забыли себя… Попрошу покарать врагов твоих… И сам Богородице стану молиться. Авось не откажет Пресвятая…

    - Ты погоди, - мягко коснулся его руки Святослав. Рука была горячей. - Потерпи маленько… Знахарь велел снадобье пить. Больше половины осталось. Выпьешь - выздоровеешь. Вспомни - я Курск тебе отдал. Посемье - твоё. Кто ж им володеть будет, как не ты?…

    - Не я, - прошелестел далёкий голос Ивана. - А там, в Курске… красиво?

    - Да, - много лет не бывавший в Курске, кивнул Святослав. - В рощах по весне соловьи поют… Только небось потоптал те рощи Изяслав с Давидичами…

    Сказал - и сам осёкся. За окном темнело, в ложнице сгущались тени. Было тихо, только слышно, как потрескивают в печи дрова. Не хотелось в такое время думать о другом. Подумаешь - рощи. Всё не вытопчут, а порубленный лес скоро вырастет. Придут новые весны, прилетят соловьи и заведут свои песни. Только не будет уже слушать их юный Иван Юрьич. Не доживёт он даже до половодья.

    Очнувшись от дум, Святослав встрепенулся, взглянул в лицо княжича - и обмер. Иван лежал, вытянувшись, пустыми глазами глядя вникуда.

    После морозов оттепель была желанна. Запрокинув голову, Иван Берладник ловил разинутым ртом мелкий дождик. Весна наступила сразу и дружно. Когда были на Оке под Рязанью, ещё совсем была зима, а несколько дней спустя, когда поднялись по Осётру, тут-то и застигла их в маленьком безымянном Городце Остерском весна. Потеплело, дороги размякли, а дожди подъели весь снег.

    Всю зиму скитались они по землям вятичей. Юрий Долгорукий словно забыл о своём подручнике, только заехали два его сына, Борис и Глеб, - забрали тело брата Ивана да увезли в Суздаль хоронить. С той поры побывал Святослав в Рязани и Туле, в Дубке на Дону и Ельце, заходил в Пронск к тамошним князьям Ярославичам. Метался из края в край, и всюду за ним ездили жена, дети и дружина. Где-то там, в вятичских дебрях, родила княгиня Мария сына, но вскорости помер младенец, не успев даже получить имени.

    Иван не отставал от князя. Но кочевая жизнь, когда только и делали, что скрывались по лесам и пережидали непогодь в маленьких городах, с каждым днём всё больше томила его. Половцы давно уже отъехали восвояси, забрав дары. Понемногу отстали и бояре - брошенные вотчины показались им милее. Лишь один, старый Пётр Ильич, бросил князя не по своей воле - в дороге ослабел старик и тихо помер в возке где-то между Мченском и Тулой. На ночёвке узнали о его кончине, и отроки повезли забитое в колоду тело старого боярина в его родовую вотчину близ Гуричева.

    В Городце Остерском задержались на несколько дней. Тягостно было всем. Даже дети, устав, не радовались солнышку и теплу. Смурной Олег Святославич не мог сидеть в крошечном тереме посадника. Он вышел на крыльцо, где на ступеньке стоял Берладник, ловя дождь.

    - Чего скалишь зубы-то? - огрызнулся княжич на Ивана. - Радуешься?

    - Чему радоваться-то? - в тон ответил тот. - Разве что теплу…

    - Оно и впрямь хорошо, - кивнул Олег. - Скоро Можно будет на земле спать, как диким зверям. К новой зиме совсем одичаем в этих лесах. В шкуры оденемся, речь людскую забудем…

    - Отец-то твой чего думает? - Иван поднялся на крыльцо, подальше от дождевых капель, тряхнул намокшими волосами, как конь гривой.

    - Ничего он не думает, - бросил княжич. - Сидит в горнице, как сыч. Ждёт чего-то… А чего тут ждать, окромя погибели?

    Он со злостью глянул на лепящиеся друг к другу домишки. Городец Остерский был невелик, в каждой избе ныне гостевало по два-три дружинника, разоряя хозяев и подъедая их скудный припас.

    - Чего делать-то, Иван? - вдруг воскликнул Олег с жаром. - Не могу я боле тута! Хоть в леса, хоть в петлю головой! Все про нас забыли, никому мы не надобны! Придётся теперь пропадать ни за что!

    - Ты помолчи, - оборвал его Иван. - Не дери глотку зря. На тебя глядят. Помни - ты князь, - он кивнул на нескольких дворовых людей и дружинников.

    - Князь, - с горечью скривился Олег. - Князь тот, у кого княжество есть. А тот, кто без приюта скитается, тот никто…

    Последние слова больно резанули по душе Берладника. Пусть Святослав Ольжич ныне изгой, а он-то тогда кто? Ему-то за что такая участь? Сперва надеялся он, что вот-вот всё переменится, поможет Долгорукий воротить Ольжичу земли, а теперь чего ждать? Крути ни крути, а путь один - самому выбираться из ямины.

    Оставив юного Олега на крыльце, Иван сошёл на раскисший грязью двор, пересёк его к гриднице, где скучились дружинники. Обычно на привалах привычные к походам берладники развлекали остальных долгими песнями, припоминали байки и былины, но сейчас притихли и они. Захолустный городец, где торчали уже несколько дней, пережидая распутицу и понимая, что застряли здесь надолго, томил всех.

    Вопросительные взгляды обратились на Ивана.

    - Сколько тут торчать? Чего ждём? - спросило сразу несколько голосов. - Промолви, княже! Аль так и загинем в этих лесах да болотах?

    - Как князь Святослав порешит… - начал было Иван.

    - Ты на Святослава не кивай, - остановил его угрюмый берладник со смешным именем Мошка. - Ты наш князь. Мы за тобой пошли, не за Святославом.

    - Точно ли за мной?

    - А то! Каб не ты, давно бы уже отстали. В ватагу какую ни на есть сбились бы - дело, чай, привычное, - Мошка оглядел своих, и берладники закивали головами. - Тебя ради тут сидим, порты на лавках протираем. Вот и ответствуй - чего делать будем!

    Иван глянул через оконце, затянутое пузырём, на грязный двор. В такую непогодь ни зверь, ни птица носа из гнёзда не высунет, да и люди попритихли. Даже тати забились в чащобах в шалаши да землянки и клянут непогодь.

    - А кликну - так пойдёте? - спросил он.

    - Хоть сейчас! - загомонили люди, придвигаясь ближе. - Чего дождь? Чай, не растаем!

    - Ну, тогда… - Иван резко встал.

    Замысел родился в голове и зрел, пока он отдавал приказы, пока шёл через двор к крыльцу и с немногими верными людьми - Мироном, Степаном, Бессоном-купцом и Мошкой - поднимался по всходу.

    На улице вечерело, и повсюду зажгли свечи. Но в покое, где у окна сидел Святослав и смотрел на оконце, было так темно, что князь вздрогнул, услышав скрип двери:

    - Кто тут?

    Свеча озарила пятерых.

    - Не боись, князь, - ответил Иван, выходя вперёд. - Мы это.

    - А, Ростиславич, - Святослав расслабился. - С чем пожаловал?

    - Пришёл я к тебе спросить - доколе мы тут будем стоять? Людишки мои засомневались - мол, не пропасть бы в этих болотах!

    - Не пропадём.

    - Тогда скажи, что дальше с нами будет? Куда нам путь держать, к чему готовыми быть?

    - А откуда я знаю? - Святослав сгорбил плечи. - Куда Юрий Владимирич прикажет, туда и узнаю. Гонца он должен прислать. Вот как пришлёт, так и пойду.

    - А как же я? - Иван бросил косой взгляд на своих людей. Мошка решительно загораживал дверь, а Мирон и Степан Хотянич стояли по бокам от князя. - Мне обещали удел мой воротить…

    - Кто обещал? - скривился, как от боли, Святослав. - Всеволод и Игорь. Где они ныне?… С них и спрашивай!

    - Ну, нет! Я у тебя прежде спрошу. Сам-то ты как?

    - А что я? Сам, чай, видишь - потерял я всё, - Святослав горько вздохнул. - Пошёл под руку Долгорукого… Ходи и ты со мною. Авось выпадет нам удача - отвоюет Юрий удел мой, стану снова князем. Тогда и пожалую тебя…

    - Чем? Деревенькой на прокорм, как боярам своим раздаёшь? Мне ждать недосуг!

    - Жди! - Святослав рассердился. - Изгоям выбирать не из чего!

    Берладники тихо заворчали. Мирон как бы невзначай положил ладонь на рукоять меча - ему показалось, что Ольжич бесчестит его князя. Сам Иван вздрогнул, и решимость его окрепла.

    - Нет, князь, - молвил он, и от звуков его голоса Святослава пробрало холодком. - Есть из чего выбирать. Коль нет у меня ничего, кроме доброго коня, меча да кольчуги, то есть выбор - кому из князей служить. Ты сам говорил, что почти вся Русь поднялась - волынцы воюют со смольянами, смольяне с черниговцами, черниговцы с владимирцами, те с новгородцами, рязанцы с киянами. Авось сыщу господина удачливее тебя.