Человек из зеркала - Владимир Колычев

– Голован, ты чего как невеста на выданье? – усмехнулся Круча. – Я тебе не жених, так что глазки свои от меня прятать не надо…

Голованов открыл глаза, повернул к нему лицо. Взгляд у него ледяной, тяжелый, но не было в нем той пронизывающей силы, которая заставила бы Кручу отвести взгляд. Что-то такое пытался изобразить Голованов, но ничего у него не получалось. Потому что нет у него твердой почвы под ногами и уверенность в себе в остром дефиците. Он понимает, что попал в безвыходное положение, отсюда и слабина.

– Супрунов говорит, что ты загипнотизировал его.

– Деньги его загипнотизировали, – презрительно скривил губы Голованов.

– Фальшивые деньги, – усмехнулся Круча.

– Ну, значит, я его загипнотизировал, если он повелся…

– Повелся. И даже укол пытался сделать. Еще бы чуть-чуть, и все. Что там за яд был?

– Какой яд?

– Который ты, Миша, Супрунову передал.

– Не было никакого яда. Я ему ампулу с витаминами передал.

– А-а, понятно, о здоровье дорогого Василия Георгиевича беспокоился! – саркастически усмехнулся Круча.

– Ну, конечно! – в тон ему отозвался задержанный.

– Как-никак он твой бывший бригадир, да?

– Ну, врать я не приучен. Да, было дело, работали мы с ним.

– Да нет, Миша, не с ним ты работал, а под ним. Работал, работал, кровь проливал, жизнью рисковал, а Чупраков тебя кинул. И тебя кинул, и всех остальных. Завод на общаковые деньги взял, а вам – шиш с маслом.

– Все-то ты знаешь, Волчара, – криво усмехнулся Голованов.

– Я смотрю, и меня ты знаешь.

– Да наслышан…

– А я о тебе, признаться, нет… По делу Зеленцова ты не проходил?

– По Зеленцову Курьян работал.

– А ты под Барином ходил, да?

– Что было, то быльем поросло.

– Быльем поросло и ядовитой плесенью. И эту плесень ты Чупракову попытался скормить. Только не надо говорить, что ты не собирался убить Чупрака. Зачем нам терять драгоценное время на бесполезные пререкания? Ясно же все.

– Ну да, хотел убить.

Задержанный отвернул голову, но глаза закрывать не стал.

– Зачем?

– А затем… Я десять лет отмотал, из зоны вышел – ни кола ни двора, зато у Чупракова все на мази. Я к нему подъехал, так и так, деньги на подъем нужны, работа, все дела. Так он меня и слушать не захотел. Типа, он мне ничего не должен, а на работу не взял, потому что ему люди с судимостью не нужны…

– Что, и киллеры не нужны?

– Кто киллер?! Я киллер?! – возмутился Голованов.

– А разве нет?

– Нет… Я мужика чисто из-за бабы убил…

– В подъезде, из пистолета с глушителем.

Круча уже знал подробности дела, в которое в свое время вляпался Голованов.

– Ну а что я, по-твоему, на всю ивановскую должен был шум поднимать?

– И ствол ты сбросил, как это делают киллеры.

– Так менты и должны были подумать, что это киллер сработал.

– А покойник ваш в конфликте был с твоим бригадиром. С Барином у него из-за денег непонимание возникло, так? Правильно Чупраков сделал, что не взял тебя к себе. Плохой из тебя киллер. Ствол ты сбросил, а на внутренней части кожуха пальчик твой остался. Снаружи ты ствол протер, а изнутри не догадался. Зато сейчас ты все предусмотрел: ни одного пальчика на кейсе не оставил. А вот лицо засветил… Хотя вычислили тебя по пальцам, которые ты на рекламной листовке оставил. Она у тебя из машины выпала. Хорошо у тебя голова работает, Миша, только одной половиной, вторая почему-то думать отказывается…

– Не надо меня гнобить, начальник! – скривился Голованов.

– Так, может, я помочь тебе хочу.

– Это как?

– Может, ты правда думал, что в ампуле витамин был, а не яд. Может, ты действительно хотел Чупракову со здоровьем помочь. Ты желал ему только самого хорошего, а кто-то подло на этом сыграл.

– Кто?

– А кто тебе передал ампулу?

– Никто, сам достал.

– И что там, в ампуле?

– Витамин «В».

– Я слышал, Курьянов не так давно откинулся, поднялся очень хорошо, да?

– Курьян?! Ну, слышал я про него, да.

– Как не слышать, если ты на него работаешь.

– Я на него работаю? Нет, не работаю я на него.

– Миша, ты что, не понимаешь? Мы же сейчас землю рыть начнем. И на Курьяна выйдем, и на его фабрику.

– На какую фабрику?

– А которая деньги фальшивые печатает. Откуда у тебя фальшивые деньги на десять миллионов рублей?

– Да у азеров по случаю взяли.

– И кто тебе поверит? Я не поверю. И никто тебе не поверит. Фальшивые деньги – это удар по государственной безопасности, поэтому с тобой, Миша, плотно будут работать, пока станок не найдем, никто с тебя не слезет. И Курьяна под одну с тобой гребенку заметут, и всех, с кем он имеет дело. А Курьян с ворами дела имеет, сам на корону метит или нет?

Не хотел Сафрон раскрывать, чем занимается Курьянов, но у Степана Кручи свои каналы, и по ним он кое-что узнал об этом человеке. Действительно, Курьян хорошо поднялся, за целым районом в Подмосковье смотрит. По криминальным меркам он достаточно большой человек, чтобы поднять руку на Чупракова. Так что правильно подсказал Сафрон направление ветра.

– Слышь, начальник, ты волну не гони! – забеспокоился Голованов. – Не надо Курьяна сюда приплетать!

– А чего ты переживаешь? Боишься, что в тюрьме за Курьяна спросят? Так с тебя там и за Чупракова спросят. Или ты думаешь, что он тебя в покое оставит?

– Кто боится?! Я боюсь?! Ничего я не боюсь, – совсем не убедительно проговорил Голованов.

– Ну, тогда настраивайся на подвиг. Трудно барахтаться, когда с двух сторон зажимают, надеюсь, ты выстоишь. А если нет, то в зоне тебя петушиный куток будет ждать. Это страшнее смерти, да?

– Да Курьян здесь ни при чем! – не на шутку разволновался Голованов.

– Ну как же ни при чем. У него зуб на Чупракова…

– Да зачем ему Чупраков? У него и так все на мази. Не надо по нему рыть, он здесь не при делах!

Судя по его реакции, Голованов действительно боялся проблем с Курьяном. Сама по себе тюрьма его, может, и не пугала, но ведь там могли возникнуть осложнения на почве конфликта с очень серьезными людьми. Эта мысль и лишила его покоя.

– А кто при делах?

– Я не могу сказать… Но Курьян здесь точно ни при чем.

– Ты же помнишь, как тебя задержали. Кто тебя на машине сбил? Поверь, эти люди с тобой миндальничать не будут. Просто отожмут миндалины, и все. Я, конечно, не имею права допустить их участие в наших с тобой отношениях, но, знаешь, нехорошие мысли меня посещают. Наши с ними интересы совпадают, вот и думаю, может, помочь им встретиться с тобой… Ну, в камере изолятора, например. Надзиратель закроет глаза и заткнет уши, чтобы не мешать вашему общению.

– Ты точно Волчара! За глотку берешь! – сквозь зубы прохрипел Голованов.

– Кто Чупракова тебе заказал?

– Никто! Я сам!

– А яд кто тебе дал?

– Не скажу!

– Ну, не скажешь и не скажешь. Нам, в общем-то, все равно, кто заказчик, главное, что преступление раскрыто. Закроем тебя, а там пусть Чупраков с тобой разбирается. Сам пусть на Курьянова выходит.

– Говорю же, Курьян здесь ни при чем!

– Я это уже слышал. Сейчас следователь подойдет, под протокол ему все расскажешь. На себя все вали, я не против.

– Может, я правда думал, что в ампуле витамин! – выпалил Голованов и крепко зажмурил глаза, как будто собственных слов испугался.

– А кто ампулу дал?

– Барин.

– Баринов? Твой бригадир?

– Бывший…

– Но ты же с ним работаешь…

– Работаю. Автосервис у него, я машины ищу битые, скупаю за копейки, мы их потом поднимаем. Такая вот работа, ничего криминального…

– А с Чупраковым чего не поделили?

– Так это не я к нему подкатывался, а Барин. Барин долю свою просил, а Чупраков послал его далеко. А тут случай такой.

– Какой случай?

– Ну, Чупраков в больнице оказался.

– А кто его туда отправил?

– Без понятия.

– Кто в него стрелял?

– Я откуда знаю… Эй, начальник, ты что, на меня думаешь? – разволновался Голованов.

– А на кого мне думать? – удивленно посмотрел на него Круча.

– Да нет, я не стрелял! Это не мое!

– А чего ты боишься, Миша? Семь бед – один ответ.

– Каких семь бед? Я не знал, что там в ампуле…

– Верю. Очень даже верю. Только прокурор не поверит. И судья тоже…

– Тогда я ничего не знаю!

– Миша, ты как та баба, которая сначала за три копейки дает, а потом любви требует. Не будет к тебе любви. Потому что убийца ты. И срок за убийство мотал, и Чупракова отравить пытался.

– Развел ты меня, Волчара! – с жалкой злобой прошипел Голованов.

– Почему развел? Я же сказал, что верю тебе. И я тебе верю. А прокурор не поверит, и судья тоже… Так что будешь мотать срок. И за ампулу с ядом ответишь, и за выстрел на Глубоком озере.

– На каком Глубоком озере?

– А где, по-твоему, находится дом Чупракова?

– Откуда я знаю, где он находится?

– Как же ты стрелял, если не знаешь?

– Так не стрелял я!

– Ну да, ну да…

Голованов мог говорить все, что угодно, но разве можно ему верить? Какая может быть вера бандиту и убийце? Никакой!