Иоанна — женщина на папском престоле - Донна Кросс

Она сняла колпачок и заглянула внутрь флакончика, наполовину заполненного белой жидкостью. Джоанна погрузила в жидкость палец. Затем подняла глаза, заглянула за прилавок, рассмеялась, и выпила содержимое.

— Да ты ненормальная! — воскликнул торговец, и его лицо исказилось.

— Как вкусно! — Джоанна закрыла флакон и вернула его торговцу. — Отличная у вас коза.

— Что, да ты… как ты… — от возмущения мужчина едва находил слова. Казалось, он готов наброситься на нее с кулаками. Но раздалось тихое рычание. Лук, смирно сидевший рядом с Джоанной, выступил вперед и, оскалившись, показал свои клыки.

— Это еще что? — испуганно уставился на Луку торговец.

— Это волк, — раздался голос сзади.

Рядом стоял Джеральд. Он бесшумно подошел, пока она переговаривалась с торговцем, и стоял совсем близко. Он был совершенно спокоен, но в глазах затаилась угроза. Торговец отвернулся, что-то тихо пробормотав. Джеральд взял Джоанну за плечи и увел, позвав за собой Лука. Тот рыкнул на торговца еще раз и побежал за ними.

Они шли молча, Джоанна старалась поспевать за быстро шагавшим Джеральдом.

«Он сердится», — подумала она, и веселое настроение сразу исчезло.

Но самое ужасное, что она понимала правду. С этим купцом она повела себя необдуманно. Разве не обещала она проявить осторожность? Почему ей вечно хочется задавать вопросы и бросать всем вызов? Ну разве трудно запомнить, что некоторые идеи очень опасны.

«Может быть, я действительно ненормальная?»

Джоанна услышала тихий смех Джеральда.

— Какое же было лицо у этого типа, когда ты выпила из флакона! Никогда не забуду! — Он нежно обнял ее. — Ах, Джоанна, ты моя жемчужина! Но скажи, пожалуйста, как ты догадалась, что это не молоко Девы Марии?

Джоанна с облегчением улыбнулась.

— Я с самого начала ему не поверила, потому что настоящая святыня не была бы такой свежей и не стоила бы так мало. И зачем торговцу держать за прилавком козу, да так, чтобы ее никто не видел?

— Верно. Но зачем было пить? — Джеральд снова рассмеялся. — Уверен, ты еще что-то знала.

— Да. Когда я открыла флакон, молоко было совсем свежее, словно козу подоили только утром, а молоку Пресвятой Девы, должно быть, лет восемьсот.

— Вот как! — Джеральд улыбнулся, подняв брови и пытливо рассматривая ее. — Но может быть, святость сохранила его нетленным.

— Верно, — согласилась Джоанна. — Но когда я прикоснулась к молоку, оно было еще теплое! Святое молоко, конечно, могло бы быть свежим, но только не теплым.

— Тоже верно, — с восхищением произнес Джеральд. — Сам Лукреций не рассудил бы лучше!

Джоанна засияла. Как ей нравилось радовать его!

Они дошли почти до конца длинного торгового ряда, где стоял огромный деревянный крест, защищая святую безмятежность братьев аббатства. Именно здесь расположились торговцы пергаментом и книгами.

— Взгляни! — Джеральд заметил их первым, и они поспешили рассмотреть товар, который был очень высокого качества. Особенно хорош казался тонкий пергамент с совершенно гладкой и очень светлой внутренней стороной.

— Какое удовольствие, наверное, писать на таких листах! — воскликнула Джоанна, осторожно ощупав его.

Джеральд подозвал одного из торговцев.

— Четыре листа, — сказал он, и у Джоанны перехватило дыхание от такой расточительности. Четыре листа! Этого достаточно для целой книги!

Пока Джеральд платил за покупку, внимание Джоанны привлекли несколько листов старых пергаментов, лежавших на краю прилавка. Потрепанные по краям, они были исписаны почти стершимся текстом, в отдельных местах испачканным уродливыми коричневыми пятнами. Склонившись, чтобы разобрать письмена, Джоанна зарделась от восхищения.

Заметив интерес девушки, торговец поспешил к ней.

— Такая юная, а уже понимаете в хороших вещах, — заискивающе промолвил он. — Листы старые, как изволите видеть, но еще пригодные для дела. Смотрите!

Взяв длинный, плоский нож, он начал соскабливать им буквы.

— Не надо! — резко остановила его Джоанна, вспомнив про другой пергамент и другой нож. — Перестаньте!

Торговец с любопытством взглянул на нее.

— Не извольте беспокоиться, барышня, это всего лишь языческие письмена. — Он показал ей страницу. — Видите? Совсем чисто и можно снова писать! — Он снова взялся за инструмент, желая показать ей, как это делается, но Джоанна схватила его за руку.

— Даю вам за это динарий, — сказала она.

— Да они стоят не меньше трех динариев, — обиделся мужчина.

Джоанна достала из кармана монету и протянула ему.

— Один, — повторила она. — Это все, что у меня есть.

Торговец колебался, внимательно глядя на нее.

— Хорошо, — согласился он. — Забирайте.

Джоанна дала ему монету, собрала драгоценные пергаменты и побежала к Джеральду.

— Смотрите! — возбужденно воскликнула она.

Джеральд вгляделся в листы пергамента.

— Буквы мне не знакомы.

— Это по-гречески, — объяснила Джоанна. — Это очень старые письмена. Кажется, здесь говорится о каком-то изобретении. Видите диаграммы? — Она указала на одну из страниц, и Джеральд рассмотрел рисунок.

— Какое-то гидравлическое устройство. — Он заинтересовался. — Удивительно. Ты можешь перевести текст?

— Могу.

— Тогда я постараюсь соорудить это.

Они улыбнулись друг другу — заговорщики в новом деле.

— Папа! — Среди общего шума послышался голос Гилзы.

Джеральд оглянулся, пытаясь увидеть дочь. Он был выше всех на целую голову. На солнце его густые рыжие волосы блестели словно золото. Когда Джоанна смотрела на Джеральда, ее сердце сжималось от радости. Ты моя жемчужина, сказал он. Она прижала к груди пергаменты, не сводя с него глаз.

— Папа! Джоанна! — Наконец, они увидели Гилзу; она пробивалась сквозь толпу в сопровождении одного из слуг, нагруженного покупками. — Я вас везде искала! — крикнула она приветливо. — Что вы здесь делаете? — Джоанна начала объяснять, но Гилза махнула на нее рукой. — Ох, еще какая-нибудь глупая книга. Смотри, что я нашла, — радовалась она, разворачивая кусок цветной ткани. — Для моего свадебного платья! Правда, это восхитительно?

Ткань сияла в руках Гилзы. Присмотревшись, Джоанна заметила, что в нее вплетены тончайшие золотые и серебряные нити.

— Восхитительно! — согласилась она.

— Знаю. — Гилза схватила Джоанну за руку и направилась к прилавку подальше. — О, аукцион рабов! Давай посмотрим!

— Нет, — Джоанна отпрянула. Она видела торговцев рабами, которые проходили через Ингельхайм, и рабов, связанных толстыми веревками. Многие из них были саксонцами, как ее мать. — Нет. — Решительно повторила она.

— Ты что, боишься? — Гилза игриво ущипнула ее. — Они же язычники. У них нет чувств, по крайней мере таких, как у нас.

— Интересно, что там? — Чтобы отвлечь Гилзу, Джоанна повела ее к небольшому сараю в конце ряда, темному и закрытому со всех сторон. Лук обежал его, принюхиваясь к стенам.

— Какой странный, — сказала Гилза.

В этот яркий солнечный день, при деловой суматохе, тихий и темный сарайчик выглядел необычно. Сгорая от любопытства, Джоанна осторожно постучала в закрытые ставни.

— Входите, — послышался хриплый голос изнутри. Гилза вздрогнула, но не убежала. Девушки обошли сарай и толкнули дощатую дверь. Она громко заскрипела, открывшись внутрь, и косые лучи света проникли во мрак сарая.

Они вошли вместе. Внутри странно пахло чем-то, густым и сладким, будто свежим медом. Посередине, скрестив ноги, сидела маленькая женщина в темной робе. Она казалась невероятно древней, как будто прожила на свете семьдесят зим или больше. Голова почти облысела, остались только несколько белых прядей на макушке. Женщина дрожала, словно ее бил озноб. В темноте ее глаза тускло светились, когда она разглядывала Джоанну и Гилзу с пристальным вниманием.

— Прелестные маленькие голубки, — прокаркала она. — Такие хорошенькие, такие молоденькие. Что вам нужно от старой Балтильды?

— Мы просто хотели… хотели… — Джоанна запнулась, подыскивая объяснение. От взгляда старухи ей стало не по себе.

— Хотели узнать, что здесь продается, — отважно закончила Гилза.

— Что продается? Что же здесь продается? — закудахтала старуха. — Кое-что, чего вам хочется, но чего вам никогда не иметь.

— Что? — спросила Гилза.

— То, что уже ваше, хотя у вас этого нет. — Старуха улыбнулась им беззубым ртом. — То, что не имеет цены, но купить это можно.

— Что же это? — настойчиво осведомилась Гилза, устав от загадок старухи.

— Будущее. — Глаза старухи блеснули в темноте. — Баше будущее, милые голубки. То, что будет, и чего пока нет.

— А, ты предсказательница будущего! — захлопала в ладоши Гилза, обрадованная, что разгадала загадку. — Сколько?