Куртизанка. Книга вторая (СИ) - Ветер Морвейн "Lady Morvein"

Эван пожал плечами.

— Вот такой вот… я идиот.

Элена наклонилась к нему и легко поцеловала, а потом быстро отвернулась обратно к окну, смутившись внезапного порыва, который, казалось бы, вовсе не был для них нов.

Дважды дорогу им перекрывали омнибусы и дилижансы, разминуться с которыми на узких улочках удавалось с трудом.

— Пространство-то экономить зачем? – пробормотала Элена, когда это произошло в третий раз.

Эван негромко хохотнул.

— Когда Аргайлы создавали эту колонию, здесь было всего двести человек. Зато в округе — столько диких зверей, что тогдашний князь всерьёз рассматривал проекты защитных куполов. Потом, правда, поголовье диких зверей резко упало – зато поднялся экологический вопрос. Но город тогда уже был построен, и пришлось застраивать ту сетку, что есть. Вон там наш дорогой Линдси по вечерам проигрывает семейное состояние на петушиных боях, — Эван ткнул пальцем в небольшое неказистое здание, мелькнувшее за окном, — о, а вот и Олмакс, где, к счастью, большую часть своего времени проводит Изабель. И за одно это нам стоит вознести хвалу Ветрам.

На сей раз за окнами промелькнул украшенный колоннадой фронтон дворца.

Экипаж в очередной раз повернул, и они оказались в Нью-Ридженсе – элегантный квартал, где располагались по большей части резиденции внутренних кругов самых могущественных кланов – помимо дома Аргайлов, который уже виднелся вдали, Элена увидела на некоторых цвета и гербы Фрейзеров, МакДоналов и Ланкастеров.

Вдали снова заблестела река, над которой возвышалась прямоугольная башня из белого камня с колоколом и часами под ним.

Дом Аргайлов на сей раз показался Элене достаточно светлым изнутри – и в то же время душным, пропахшим старыми красками и будто бы даже плациусом. Украшенные лепниной колонны украшали холл, в котором она оказалась в первый раз. Стены дома украшали идиллические пейзажи, любви к которым Элена в своём возлюбленном заподозрить никак не могла: большинство из них принадлежало кисти Джона Констебла и изображало слегка подретушированные картины со старой Земли: «Малверн Холл» и Дэдхемскую долину, «Вид со шлюза на реке Стур» и «Строительство лодки в доках». Элена остановилась напротив одного из них, и когда Эван спросил:

— Нравится? – вслух высказала терзавшую её мысль:

— Не похоже на тебя.

— Что именно? Картины?

— Всё здесь. Картины, дом…

— В поместье ты ничего подобного не говорила.

Элена пожала плечами.

— В поместье был простор. Я могу поверить, что ты любишь охоту или прогулки верхом – хотя с твоим мрачным видом и это стыкуется с трудом. Но представить, что тебе нравится смотреть на тихий уют городских кварталов, придуманный художником…

— Это всё не моё, — признался Эван, — картины выбирала леди Эстель. Кое-что добавила Изабель. Я просто не стал лезть в устройство дома, потому что мне и без того хватало дел.

— А что бы ты предпочёл? – спросила Элена, подталкивая его вперёд.

— Ну… — Эван задумался, — честно говоря, на «Куропатке» у меня вообще не было картин. Даже галапроекций. Так что я не сказал бы, что живопись – это моё.

Элена хитро улыбнулась и покосилась на него.

— А мне кажется, я бы смогла тебя к ней приобщить.

— У тебя есть твой собственный портрет, где ты нарисована обнаженной в полный рост? – Эван остановился и обнял её.

Элена хохотнула и уткнулась Эвану в плечо.

— Нет. Но если бы ты мне позволил, я бы подобрала для твоей комнаты кое-что. Может быть… — она снова замолкла, так и не договорив. Ей очень хотелось успеть показать Эвану всё, что было внутри неё.

Элене были выделены новые апартаменты:

— Чтобы ты не убедила остаток семьи в существовании привидений, шастая по дому в ночной рубашке, — пояснил Эван. Элена поначалу было удивлённо приподняла брови, а потом поняла, что именно Эван имеет в виду. Новые её апартаменты располагались по соседству с комнатами Эвана на втором этаже и имели с ними смежную дверь.

Гостиной, оговоренной контрактом, здесь, правда, не было: зато в свою Эван приказал перенести рояль, и Элена решила, что это следует понимать как намёк. Её вполне устраивало такое положение вещей.

Зато в её комплексе комнат были спальня, в которой Элена почти не спала, только пила по утрам шоколад. Ванная комната с диваном, ковром, креслами и чайным столиком, где вполне можно было принимать гостей. Чугунная ванная, стоявшая здесь, была обшита дубовыми панелями по внешней стороне, а стены и пол, так же обшитые деревянными панелями, были выполнены в каштановой гамме.

Даже при том, что в последние годы Элена привыкла получать всё, что хотела, в этом пространстве, тихом и неброском, но в то же время неуловимо роскошном, как и сам Эван, было что-то новое для неё.

Сидя в ванной по утрам, Элена невольно вновь и вновь возвращалась мыслями к тому, что происходило с ней теперь. Эван, как и весь этот дом, не был похож ни на кого, кого она знала до тех пор – и не потому, что был богаче или могущественнее их всех. Лёгкость, владение собой, вежливость, умение вести беседу — всё это сочеталось в нём, превращая в какой-то несуществующий, как казалось Элене раньше, идеал. Даже самые жестокие его выходки никогда не причиняли Элене боли – хотя она и не могла бы сказать, что раньше работа давалась ей легко. Элену удивляло и то, что Эван верил во что-то кроме денег и похоти: того, из чего — хотела она того или нет — для Элены состоял весь мир. Он был благородным и терпимым, искренним и осмотрительным, честным и красноречивым – но ни одного недостатка Элена вспомнить не могла.

И тем более удивительным и диким было то, что этот человек, неспособный, казалось, на бесчестный поступок, был обречён.

Общаясь с другими обитателями дома, впрочем, Элена с удивлением обнаружила, что не все считают так же, как она.

Едва они вернулись в город, как Кестер, до сих пор питавший к Элене полнейшее безразличие, попытался завязать с ней контакт. Вопросы его не понравились Элене сразу же: он расспрашивал о том, что любит Эван и как они проводят время — так, как будто сам о своём дяде не знал ничего. Ещё более неприятно прозвучала будто бы случайная оговорка:

— Впрочем, ты же понимаешь, наш старик скоро умрёт… Финальную сумму тебе будет выплачивать уже не он.

Элена с трудом преодолела желание ударить Кестера по ухмыляющемуся лицу.

— Это всё? – ровно спросила она.

— Пока да. Но не забывай – тебе лучше дружить со мной.

— Почему? — Элена прищурилась.

— Ну, например, потому что я стану следующим князем Аргайл.

Спрятав руки в карманы, Кестер отвернулся и пошёл прочь. Элена заставила себя отвести взгляд и почти что смогла успокоиться, но через пару часов у неё повторился почти такой же разговор с леди Изабель:

— Милая девочка, — говорила она, не скупясь на улыбки и сомнительные комплименты, — ты же понимаешь, что тебе не остаться в доме Аргайл. Ты не такая дурочка, как та, другая.

Элена поняла о ком речь, но промолчала.

— Если нам с тобой удастся подружиться, я смогу тебе помочь. В наши дни главное – это семья. И, конечно же, хороший брак.

— Вы хотите меня удочерить? – Элена подняла бровь.

Леди Изабель прикрыла губы веером и тихонько рассмеялась.

— Конечно, не я. Но можно найти другой достойный дом, который примет тебя. Это будет легко, когда мой сын станет князем Аргайл.

— Я подумаю об этом.

На самом деле, Элена, конечно, ни о чём думать не стала. Сама мысль о том, что их отношения с Эваном не продлятся долго, скребла сердце не хуже кошачьих когтей. Но, успокоившись немного, она смогла осознать, что же в разговоре её озадачило: леди Изабель не была матерью Кестера, и значит, что-то не сходилось в словах этих двоих. Представить же Линдси князем Аргайл Элена вовсе не могла – впрочем, и не хотела.

Леди Эстель так же встретилась с ней в этот же день. Впрочем, в отличие от остальных, она несколько минут просто стояла и смотрела на неё.

— Вы что-то хотите сказать? – не выдержала наконец Элена, которую этот взгляд застал врасплох.