Подари мне дитя (СИ) - Лимонова Мила

Новый год отметили дома — Лариса уже отяжелела, ходила сонная и плавная, а дочь пиналась так, как будто занималась каратэ. Детская была готова, даже имя уже выбрали: Анна. Выбирали так, чтобы оно хорошо звучало для обоих миров. Предложенное Ларисой имя очень понравилось Рею: в нем был словно кусочек имени его матери.

Ларисина же мать ежедневно требовала отчетов и фотографий, и даже сама научилась присылать фото: хорошеньких бело-розовых пинеток, связанных крючком, разноцветного детского одеяльца. Словом, приданое от бабушки тоже готовилось с азартом и любовью.

Тетушка Эллис забегала проведать и тоже приносила маленькие вязаные шедевры — платьица, носочки, варежки и шапочки.

Первого января сходили в гости к Грете и ее мужу, второго — навестили Энтони и Синтию, полюбовались их четырехмесячной дочкой. Рей проводил много времени с женой, а на февраль выговорил себе отпуск: в этом холодном снежном месяце должно было появиться на свет их маленькое чудо.

Тринадцатого февраля Лариса спрятала подарок Рею на День влюбленных: их совместную фотографию в красивой рамке. Задумчиво оперлась головой на руку. Где она была год назад? Дорабатывала последние дни на работе. Рыдала, глядя на увешанные сердечками витрины, даже в интернете сидеть не могла — тошнило от череды “валентинок”. Ни мужа, ни работы, ни будущего. И вот всего какой-то год, и она уже счастлива замужем и ждет, когда же наконец возьмет на руки дочь…

Придирчиво осмотрела детскую: все готово. Только, кажется, комод надо бы передвинуть…

— Ρей! — позвала она.

Муж не отозвался. По шуму воды Лара поняла, что Реймонд в душе. В конце концов, комодик нетяжелый, она и сама справится…

Комод и впрямь легко сдвинулся. Довольная Лариса спустилась вниз, одержимая идеей накрыть стол к ужину — с салфетками-сердечками, праздничным сервизом. Закончив раскладывать еду по тарелкам, окинула взглядом кухню, словно в поисках, что бы еще помыть или привести в порядок.

Спустился муж, чистый, свежий, с мокрыми волосами. Обнял, поцеловал и уселся за стол.

— Рей, я думаю, нам бы надо в кухне ремонт сделать, потолок перебелить и вообще, — начала Лариса, которой сегодня ну что-то сильно чесалось что-нибудь улучшить в доме.

— Угу, — Рей кивнул и принялся за еду.

После ужина собрал тарелки, вымыл сам.

— Посиди отдохни.

Только Ларисе все не сиделось на месте. Прошлась возле шкафчиков, переставила вазочку. Поморщилась — живот что-то ощутимо потягивало.

— Ты как? — муж закончил с посудой, прижался сзади, поцеловал в макушку.

— Да вроде нормально… Живот что-то тянет немного, — призналась Лариса.

— А это точно не… — начал Рей. Этой минуты он ждал и втайне побаивался, как любой мужчина.

— Не знаю, — сказала Лариса плаксиво.

— Может, вызовем врача на дом? Или поедем в больницу?

— Да вроде пока не… Ой, — Лариса схватилась руками за живот.

Рей аккуратно помог ей сесть, набрал номер такси и продиктовал адрес.

— Сдается мне, что у нас сегодня будет самый романтический вечер в жизни!

— Я опять все испортила? — спросила Лариса, чувствуя, как боль отпускает.

Рей только руками развел.

— Наоборот. Значит, уже скоро у нас будет дочка, и я снова получу мою умненькую спокойную жену, которая не считает себя плохой по любому поводу.

— Ты думаешь, это все-таки… — Лариса снова вцепилась в свой живот.

— Думаю, да, — ответил Рей. — Скоро подъедут, давай принесу твою обувь.

Такси приехало быстро. Заботливо обутая мужем Лариса села на заднее сиденье. От боли уже хотелось выть.

Зато в больнице, переданная в руки врачей, забыла о боли. Дежурный маг обезболил спазмы, стало терпимо.

— Супруг с вами? — спросила Ларису медсестра.

— Конечно, — ответил за жену Рей.

— Нет-нет, — округлила глаза Лариса. — Ты не должен такое видеть! Ты меня разлюбишь!

— Успокойся, милая, — Рей погладил ее руку.

— Нет! — Лариса была просто в отчаянии.

— Ладно, хорошо, — под напором жены Ρей капитулировал. Спорить с роженицей — себе дороже. — Буду ждать тебя здесь, в больнице. Ты справишься, милая.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Вместо датчиков, стягивающих живот, на руки ей надели светящиеся легкие браслеты. Время остановилось, ушло в небытие, остались только четкие команды врачей и ласковые похвалы медсестер, и вот наконец, уже заполночь, чудо свершилось, огласив родзал пронзительным плачем.

— Девочка!

Новорожденную вымыли, взвесили и запеленали. Измученная усталая Лариса сразу встрепенулась, едва получив на руки дочь. Та показалась ей самым красивым созданием на свете.

Если бы Ларисе было с чем сравнить, она бы несомненно оценила не только уменьшение боли, но и другие магические эффекты, позволившие ей обойтись без швов и капельниц. Уже через полчаса Лариса лежала в просторной голубой палате, любуясь на запеленутое чудо. Телефон тихо жужжал, принимая уже седьмое сообщение от бабушки, состоящее сплошь из эмоций.

Еле слышно скрипнула дверь, и вошел Рей с подносом в руках. Γлаза у него влажно блестели. Кажется, он едва не плакал.

— Я принес тебе сладкого чаю, подкрепись. Ты молодец, милая… — он поставил поднос и осторожно, самым бережным на свете движением взял на руки дочку, которая даже не пискнула. — И ты молодец, моя любимая малышка.

— Боже, Рей, я так счастлива, — Лариса всхлипнула от умиления. Так бы и смотрела на любимого с дочкой на руках.

— Я тоже, — он ласково коснулся щеки жены. — Ты лучшая женщина на свете.

ЭПИЛОГ

Ларису выписали через три дня. И с ней, и с девочкой было все в порядке. Рей даже уверял, что соскучился, хотя все эти три дня провел рядом со своей семьей, заодно обучаясь укачиванию и пеленанию. И ещё как-то ухитрился к их приезду украсить дом шариками и цветами.

Первые пару месяцев Лариса практически не помнила. Кажется, все дни и ночи состояли из коротких проваливаний в сон, кормлений, ванной и жадно поглощаемой еды. Готовая сидеть на самой строгой диете, Лариса была приятно удивлена, что все ее любимые продукты не принесут никакого вреда малышке.

Малютка Αнна с важным видом сосала мамину грудь, забавно дрыгала ножками, жалостливо хныкала. Лариса не расставалась с телефоном, пытаясь запечатлеть каждый момент жизни ее ненаглядной дочурки.

Рей приносил жене еду в постель, качался с малышкой в кресле-качалке. К концу второго месяца он выглядел сонным, замученным, но при этом каким-то безумно счастливым.

— Как же хорошо, что ты решила выбрать меня, — часто повторял он жене, любуясь, сидя рядом с ней на диванчике в детской.

— А что бы ты делал, если бы я сбежала? — Лариса сказала это шутливым тоном: никуда бежать она не хотела.

— Взломал бы компьютер Алланы и попытался найти тебя в твоем мире, — Рей тоже ответил несерьезно.

— А ты умеешь? Ты же всю жизнь делал как раз наоборот.

— Да ты знаешь, вряд ли это сложнее пеленания, — Рей показал на спящую девочку, которая немыслимым образом ухитрилась выпростать обе ручонки.

— Ох… — Лариса накрыла дочь другой пеленкой, боясь разбудить. — Вот акробатка… Кстати, о моем мире. Мои родители рвутся познакомиться с внучкой, а я боюсь тащить ее через переход…

— Ничего страшного там не случится, я консультировался, — сказал Рей. — Так что если хочешь, можем съездить.

— Хочу, — зевнула Лариса.

— Ты совсем сонная… Иди ко мне, — Рей уложил ее голову к себе на плечу. — Спи, моя хорошая…

Молодые дедушка и бабушка встретили нового члена семьи с восторгом. Бабушка сразу вцепилась, с рук не спускала, лопоча всякие нежности и выискивая в маленьких щечках, лобике и глазках фамильные черты. Глаза, конечно, были в папу. Или, как считал сам счастливый отец, в бабушку Аннабел. Зато губки и подбородок — Ларисины. Сама малышка пока что покладисто соглашалась со всеми версиями относительно своей внешности.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Пашка тоже заглянул посмотреть на племянницу. Он все-таки стал первокурсником и ужасно важничал, считая себя совсем взрослым. Правда, на руки не взял, побоялся. Пролепетал что-то про “не мужское это дело”, но родной отец и Рей по — доброму подняли его на смех.