Разум за Бога: Почему среди умных так много верующих - Тимоти Келлер

Кроме того, с какой стати постоянно изображать апостолов, будущих глав ранней церкви, мелочными и завистливыми, на редкость несообразительными и вдобавок трусливыми, активно или пассивно предавшими Того, кому они подчинялись? Ричард Бокэм выдвигает подобные аргументы по поводу отречения Петра, который клялся и божился, что не знает Иисуса (Мк 14:71). Зачем приверженцам ранней церкви понадобилось наделять своих самых выдающихся лидеров непростительными изъянами? Никто не стал бы выдумывать подобную историю, и хотя в ней говорится сущая правда, Бокэм рассудил, что никто, кроме самого Петра, не осмелился бы рассказать ее – значит, сам Петр был ее источником, согласившись, чтобы его историю записали ради последующего сохранения и распространения[154].

Многие евангельские пассажи могли показаться оскорбительными потенциальным новообращенным I века и вызвать у них глубокое замешательство. То, что они остались в священных текстах, свидетельствует, что их авторы не искажали события и факты, а передавали все, как им было известно

Многое проясняет и сравнение с «гностическими» Евангелиями. В Евангелии от Фомы и подобных ему документах изложена философия гностицизма, согласно которой материальный мир – мрачная обитель зла, откуда наш дух должно спасти тайное знание, или гнозис. Это объяснение прекрасно согласуется с мировоззрением греков и римлян, но разительно отличается от мировоззрения, принятого в иудейском мире I века, к которому относился Иисус[155]. Следовательно, вопреки «Коду да Винчи» и другим подобным источникам, перед властями древнего мира «заискивают» не канонические Евангелия, а гностические. Именно канонические Евангелия с их позитивными представлениями о сотворении материального мира и вниманием к бедным и угнетенным, выглядели оскорбительно для преобладающих в греко-римском мире взглядов. Канонические Евангелия не только дают нам гораздо более правдоподобное с исторической точки зрения представление о том, каким на самом деле был Иисус, но и смело бросают вызов читателям, придерживающимся традиционного греческого и римского мировоззрения.

Евангелия слишком подробны, чтобы быть выдумкой.

К. С. Льюис был признанным во всем мире литературным критиком. О чтении Евангелий он писал:

Всю свою жизнь я читал стихи, романы, мировоззренческую литературу, легенды и мифы. Я знаю, каковы они. И знаю, что среди них нет текстов, похожих на эти [Евангелия]. Расценить их можно лишь двумя способами: либо как репортаж… или же некий неизвестный [древний] автор… независимо от предшественников и последователей вдруг целиком предвосхитил технику современного романизированного, реалистического повествования…[156]

Льюис имел в виду, что древняя беллетристика не имела ничего общего с современной. Нынешняя беллетристика реалистична. Она содержит подробности и диалоги, она читается, как рассказ очевидца. Однако этот жанр развился лишь в последние триста лет. В древности романы, эпосы и легенды были возвышенными и отстраненными, со скудными подробностями, которые вводили в текст, только если они способствовали развитию характера или сюжета. Вот почему, читая «Беовульфа» или «Илиаду», мы не увидим, как герои отмечали, что идет дождь, или засыпали со вздохом. В современных романах детали создают ореол реализма, которого не имела древняя беллетристика.

Повествования Евангелий – не беллетристика. В Мк 4 нам сообщают, что Иисус спал на корме лодки. В Ин 21 – что Петр находился на расстоянии двухсот локтей от берега, когда увидел Иисуса. Тогда он выскочил из лодки и вместе с другими поймал 153 рыбины. В Ин 8 мы читаем, что Иисус, слушая мужчин, которые обвиняли женщину в прелюбодеянии, писал перстом на земле. Мы так и не узнали, что Он писал и зачем. Ни одна из этих подробностей не имеет отношения к сюжету или развитию характера. Если бы мы с вами писали увлекательную историю жизни Иисуса, мы ввели бы в нее подобные фразы для пущей реалистичности. Но в I веке такой литературный жанр был неизвестен. Объяснить, почему древний автор упомянул корму лодки, 153 рыбины или писание пальцем на земле, можно лишь одним способом: все эти подробности сохранились в памяти очевидцев.

Ричард Бокэм обобщил многочисленные исследования психологов об особенностях памяти, связанных с воспоминаниями. Он рассматривал подробности в рассказах очевидцев событий и отмечал, как они отличаются от рассказов, построенных на умозаключениях или вымысле, а также от сложных исторических реконструкций. Память избирательна: она фиксируется на единичных и последовательных событиях, сохраняет несущественные детали (как отмечает Льюис), пользуется ограниченным полем зрения участника событий, а не широким обзором вездесущего рассказчика, зацикливается на часто повторяющихся моментах[157]. Бокэм выявляет те же особенности в повествованиях Евангелий. Яркие и важные события можно помнить десятилетиями, если они часто повторялись или о них часто рассказывали. В данном случае одним из решающих факторов стало стремление учеников запомнить наставления Учителя, многие высказывания Иисуса представлены в форме, предназначенной для лучшего запоминания, следовательно, у нас есть все основания доверять этим рассказам.

Бокэм также обращается к антропологии за доказательствами, что авторы Евангелий не смели приукрашивать или присочинять наставления Иисуса или события из Его жизни. Критики начала XX века полагали, что ранние христиане пользовались достаточно гибким процессом передачи популярных устных преданий и не стеснялись вносить в них изменения, чтобы приспособить к реалиям и обстоятельствам того времени. Однако Бокэм ссылается на проведенное Яном Венсайном исследование устных традиций в первобытных африканских культурах, где четко разграничены вымышленные легенды и рассказы об исторических событиях, при этом прилагаются старания, чтобы в точности сохранить все детали исторических отчетов. Эти результаты опровергают утверждения, которых критически настроенные исследователи Евангелий придерживались на протяжении сотни лет.

Различие между сказками и историческими сообщениями опровергает все построения ученых-новозаветников, начиная с критиков форм, возведенные на идее, что ранние христиане при передаче преданий об Иисусе якобы не делали разницы между прошлым истории Иисуса и собственным настоящим, поскольку в устных обществах и их преданиях такой разницы вообще нет. Это не так[158].

Сегодня, когда я пишу эти строки, наблюдается, по словам Дэвида Ван Бьема из журнала Time, всплеск «библейского ревизионизма», сторонники которого идут по стопам Дэна Брауна и «Кода да Винчи». Имеется в виду недавнее сообщение об обнаруженной могиле Иисуса, а также о том, что Он был женат на Марии Магдалине и имел от нее детей. Рядом ученых опубликованы книги, в которых изложены подобные сведения, почерпнутые из гностических Евангелий. По-видимому, этот поток будет только нарастать. Ван Бьема приводит слова старшего редактора отдела религии Publishers Weekly Линн Гаррет о том, что она называет «эффектом «Кода да Винчи»: «Спекуляции на истории существовали и до Дэна Брауна. Но они никогда не попадали в списки бестселлеров, а их авторы – в передачу The Daily Show»[159].

Слишком много очевидцев жизни Иисуса прожили достаточно долго, чтобы оставить ко времени написания Евангелий достоверные свидетельства о Нем

Все эти историки-ревизионисты полностью игнорируют вдумчивые исследования, которых становится все больше и которые доказывают, что слишком много очевидцев жизни Иисуса прожило довольно долго. По известному замечанию британского ученого Винсента Тейлора, если скептики правы насчет Библии, «это означало бы, что все ученики отправились на небеса немедленно после воскресения»[160]. Только в этом случае элементы легенды могли попасть в жизнеописания Иисуса к тому моменту, как Евангелия появились в письменной форме, но ничего подобного не случилось. Парадокс, но пока популярные СМИ трубят о подробностях биографии Иисуса, составленной весьма скептической библеистикой, которая зародилась примерно столетие назад, фундамент ее исследований стремительно разрушается[161].

«Мы не можем полагаться на Библию в культурном отношении».

Когда я впервые приехал в Нью-Йорк почти двадцать лет назад, основные проблемы с Библией у людей возникали в сферах, которые лишь начинали обсуждать, – в истории и науке. Сегодня ситуация несколько изменилась. Теперь я вижу, что многих людей тревожит в первую очередь то, что они называют устаревшим и регрессивным учением Библии. Им кажется, что оно поддерживает рабство в целом и порабощение женщин в частности.