Святые отцы и учители Церкви - Лев Платонович Карсавин
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Отрицая бессмысленную, дурную бесконечность повторений, Ориген склонен утверждать однозначность и единократность мирового развития (стр. 117). Если же так, то проблема представляется неразрешимой. Но Оригену приходит на помощь его же собственная идея. – Мир является множеством сменяющих друг друга эонов. А в этом случае естественно и непротиворечиво допущение, что один и тот же дух может в разной степени ниспадать и совершенствоваться в разных зонах, соответственно чему и тело его то будет истончаться до ангельского, то огрубевать до тела животного или беса, и что все духи могут в конце концов спастись. Справедливости Божьей такое предположение не противоречит, ибо она удовлетворена искупающей вину материальностью жизни, всеблагая же воля Божья может стремиться лишь к спасению. Остается возможность «пребывающей и застарелой злобы», которая «превращается из привычки как бы в некую природу». Но эта злоба даже у дьявола не может уничтожить свободу. А с другой стороны, тварь по природе своей изменчива, и неизменность в чем бы то ни было, особенно же во зле (стр. 173), с тварностью несовместима. Правда, свобода кажется несовместимой и с тварным блаженством; и Ориген как будто склоняется к тому, чтобы допустить возможность бесконечного числа падений и восстановлений. А это грозит возвратом к гностическому натурализму.
Все спасутся и будут восстановлены в прежнее состояние, даже дьявол и ангелы его; спасутся или будут спасаться.
«Сами бесы и правители мрака в каком-либо мире или мирах, если захотят они обратиться к лучшему, сделаются людьми и так возвратятся к древнему своему началу. Однако так, что они через многие мучения и казни, каковые будут выносить много или мало времени, наученные в телах людских, снова придут к стезям ангельским… Из всяких разумных тварей могут соделываться всякие, не единожды и внезапно, но часто; и мы и ангелами будем и, если станем поступать небрежнее, и бесами».
Наш мир распадется и погибнет, материя его обратится в ничто, но составляющие его духовные существа будут – сообразно земной своей жизни – нуждаться в той или иной степени материализации. И потому через некоторое время будут для них созданы новые тела; т. е. возникнет новый мир.
«Если же подчиненное Христу подчинится в конце и Богу, – все отложат тела свои. И думаю я, что тогда будет разрешение природы тел в ничто, но что снова восстановится она; если опять падут разумные существа».
Так совершится «восстановление всяческого», несмотря на возвещаемую Писанием вечность адских мук. Муки вечны или эоничны (αιώντος), потому что не в ближайшем веке (αίώγ) спасается грешник: муки могут длиться «веки веков» (эоны эонов). Но они не вечны в абсолютном смысле этого слова. И они справедливы как потому, что искупают вину, так и потому, что не налагаются извне. – Сам грешник «возжигает для себя пламя своего огня, а не погружается в какой-то зажженный другим или прежде существовавший огонь». И материей для этого огня служат наши грехи, собранное душой «преизобилие злых дел». Огонь же этот, как ясно из сказанного, – не только угрызения совести и разлад душевный, а и огонь вещественный, т. е. материальное бытие.
3. Нужно ли в системе Оригена воплощение Логоса? Нужен ли Иисус Христос? – Ориген говорит о мире, как о единстве тела Христова, неполного, если не хватает и малейшей части его. Христос не хочет испивать вино небесной радости без нас, без всех. Не полна радость Христа и святых, если есть еще грешные и страдающие, если все мертвое не стало живым. Христос пострадал за весь мир и, может быть, «в исполнении мира» пострадает еще горе (in supernis locis) за ангелов и бесов. Будет ли это воангелением и вобесовлением? И только ли в нашем зоне Христос вочеловечился?
«Святой апостол учит, что не страдал Христос в том веке, который был ранее нашего, ни в том, который был еще раньше. И незнаю: смогули исчислить, сколько ранеебыло веков, в коих Он не страдал… Единожды, говорит Павел, соделался Он жертвою и в исполнении веков для изъятия греха объявился».
Но, может быть, это «исполнение веков», это «большее, чем века», содержит и большее страдание Христово?
Или только в нашем мире, развитие которого Ориген представляет себе так же, как Климент, явился Христос и явился потому, что наш мир – один из самых грешных эонов? Но каков же тогда смысл этого Богоявления? – Иисус Христос – Законодатель и Учитель, который сообщает небесные тайны (ср. гностиков и Климента). Он – живой пример и наставник, который вразумляет выздоравливающих и, подобно Моисею, научает «закону естества». Как же объяснить Его страдания и смерть? – Смерть Его была выкупом дьяволу, владевшему душами людей за их грех (стр. 84); впрочем, не только выкупом: Христос перехитрил дьявола, у которого на Его душу прав не было, и поймал дьявола Своей Божественностью на приманку Своего человечества, как рыбак – рыбу (ср. стр. 39, 48, 63). Наконец, Христос – искупительная и умилостивительная жертва Богу, а потому – архиерей, возносящий жертву непорочную: Свою кровь и тело. Он – глава Церкви, которой становится мир и которая есть «мир мира».
Все это с оригеновской системой органически не связано. Еще менее объяснимо, при ее резком спиритуализме, при скопческом взгляде на плоть, Боговоплощение. Но у Оригена есть и другой ряд идей, противоречащий основному и с ним плохо согласованный, однако не менее важный. – Человек – животное, состоящее из тела и души, которая, в свою очередь, состоит из души «низшей и земной», или души собственно, и высшей «благой и небесной», или духа. Первая размножается вместе с телом, не может без него жить и находится в крови; дух влагается в человека с небес. С этим учением легко связуются платоновские теории предшествования душ и знания как воспоминания (анамнесис), равно и этическая система Климента.
Все люди склонны ко греху, иные же
«грешат даже по привычке. Многие души через воспитание, примеры, худые речи сделались настолько дурными, что грех
