Маленькая повесть о большом композиторе, или Джоаккино Россини - Ольга Клюйкова

Но Барбайя хорошо знал свое дело. Он чувствовал, что от Россини можно ожидать многого. Несмотря ни на какие слухи и на недовольство местных музыкантов и любителей музыки, он подписал с Джоаккино долгосрочный контракт, согласно которому молодой композитор должен писать для его театров по две оперы в год. Этот договор давал Россини 8000 франков в год. Солидная сумма! А тут еще Барбайя выделил ему часть денег от продажи абонементов, что составило 4400 франков в год дополнительно. Да, знаменитый импресарио умел по достоинству ценить истинные таланты. Он создал Джоаккино все условия для работы. Композитор даже жил в доме Барбайи на полном пансионе, огражденный тем самым от всех хозяйственных забот.

На Россини же в этот раз лежала очень большая ответственность. Ему предстояло написать к открытию осеннего сезона не простую оперу. Это событие совпадало с официальным правительственным торжеством – именинами наследного принца. А потому на премьере оперы предполагалось присутствие всего двора. Этому событию соответствовал и сюжет, который Доменико Барбайя предложил Россини. В его основе лежала драма в прозе Карло Федеричи, поставленная годом раньше в театре «Дель Фондо».

Речь в будущей опере должна будет идти о несчастной, безответной любви королевы Елизаветы к своему приближенному, герцогу Лейчестеру, а действие будет происходить в далекой Англии. Россини отлично понимал, что таким содержанием будет трудно увлечь публику, ведь все происходящее на сцене совершенно не актуально для итальянцев, охваченных пламенем борьбы за освобождение. Да, тут было над чем подумать… Впрочем, и времени на это отпущено много, как никогда, – целых полгода!

И Россини начал активно работать. Но эти труды отнюдь не заключались на начальном этапе в сочинении музыки. Сначала Джоаккино стал подробно изучать возможности театра. Он обследовал сцену, проверил акустику зала, внимательно ознакомился с составом оркестра. Надо сказать к чести импресарио, все оказалось на высшем уровне. Зал театра «Сан-Карло», рассчитанный на 3500 зрителей, по своим акустическим данным был одним из лучших в Европе, а оркестр кроме довольно внушительного состава (75 человек) отличался высоким профессионализмом музыкантов, руководил им талантливый дирижер Джузеппе Феста. Не менее славился хор. Состав труппы в том сезоне оказался просто превосходен. Примадонной была блистательная Изабелла Кольбран. Испанка по происхождению, она приобрела славу в Италии, где ее прозвали «испанским соловьем». Вот где вновь скрестились пути Джоаккино с замечательной певицей! Ведь тогда, в 1806 году, она, как и Россини, была избрана в Болонскую академию. Талант Кольбран не исчерпывался только красивым голосом и яркими данными драматической актрисы. Изабелла еще сочиняла музыку. В свое время пользовались известностью ее сборники песен, опубликованные с торжественными посвящениями ее учителю сопранисту Крешентини, испанской королеве и принцу Евгению.

В труппе оказалось сразу два замечательных тенора! Причем один лучше другого. Знаменитый испанец Мануэль Гарсиа хотя и уступал не менее значительному итальянскому певцу Андреа Нодза-ри по силе голоса, но превосходил коллегу по музыкальной учености. Кроме того, Гарсиа был известен и как автор многих опер и песен. О, итальянские театры с их постоянным непостоянством! Ведь теперь выяснилось, что надо создать серьезную оперу, тогда как в распоряжении композитора имелись два прекрасных теноровых голоса, зато бас только для вторых партий! Впрочем, Россини, заранее узнавший о таком неравномерном составе труппы, сочинял свою будущую оперу уже в соответствии с имеющимся в его распоряжении исполнителями.

Прекрасная Изабелла Кольбран, примадонна театра, капризничала и придиралась, как все примадонны. Она была остра на язык, порывиста и горяча, как истинная испанка. Хитрец Барбайя предвидел, сколько смешных и неожиданных выходок может выкинуть его блистательная Изабелла. И он уже готовился от души посмеяться над Россини.

Начало осеннего театрального сезона неумолимо приближалось. «Газета двух Сицилии» радостно сообщала в своем выпуске от 25 сентября 1815 года: «Отовсюду прибывают капельмейстеры, певцы, балерины, артисты разных жанров. Скоро к ним присоединятся синьор Вигано, знаменитый сочинитель балетов, синьора Паллерини и синьора Ле Грос, первые балерины, синьор Дупорт и его молодая супруга, тому и другой уже рукоплескали на наших сценах, синьор Рубини, которому предназначено петь в театре «Фьорентини», и наконец, некий синьор Россини, капельмейстер, который, говорят, собирается поставить свою «Елизавету, королеву Английскую» в том же самом театре «Сан-Карло», где еще звучат мотивы «Медеи» и «Коры» многоуважаемого синьора Майра». Обидная небрежность (некий синьор Россини), обидное недоверие (дескать, лучше Майра написать не получится). Все это было неприятно Джоаккино. И тем более хотелось создать что-то такое, что доказало бы, на что он способен.

И вот начались репетиции, на первые из которых Кольбран приходила кипящая от возмущения. Этот дерзкий мальчишка посмел выписать в вокальных партиях все колоратурные украшения! Это беспрецедентный случай! Испокон веков певцы сами украшали свои партии, соревнуясь друг с другом в обилии и сложности пассажей. Изабелла сопротивлялась, но, будучи по природе хорошим музыкантом, не могла не отдать должное справедливости и точности замечаний молодого маэстро, которые помогали и в создании образа ее героини, и в более выгодной подаче музыкального материала. Несколько остроумных шуток окончательно сломали предубеждение знаменитой примадонны. И тогда она увидела, что хотя все украшения и выписаны, но подобраны с большим вкусом и знанием дела, что придавало невесомую легкость и восхитительно чистое сверкание самым сложным колоратурам. Но что же тут удивительного? Ведь недаром еще в 14 лет Джоаккино был избран членом Болонской академии за свое изумительное пение. Он являлся большим знатоком этого искусства. Поэтому и решился на такое дерзкое новшество. Думал ли Россини в те дни, что совершает реформу оперного пения? Вряд ли. Были ли его действия продуманными? Безусловно. Россини всем своим существом и всеми своими мыслями стремился к правдивости и красоте своей музыки. А теоретически этот шаг будет обоснован значительно позже: «…Хороший певец для хорошего исполнения своей партии должен быть достойным интерпретатором замыслов композитора и стараться передать их со всей энергией и наивозможной силой».

И вот наконец долгожданное 4 октября 1815 года… Театр «Сан-Карло» блистает огнями и бриллиантами собравшихся дам. На первом представлении оперы Россини присутствовал весь двор, ведь опера была поставлена в честь именин наследного принца. Звуки увертюры невольно привлекли всеобщее внимание. Они просто заворожили слушателей своей необычайной трепетностью и жизнерадостной энергией. Никому и в голову не пришло, что эта музыка уже звучала два года назад в миланском театре «Ла Скала» перед оперой-сериа «Аврелиан в Пальмире». Но она удивительно хорошо подошла и к этой опере-семисериа (полусерьезной).