Адрес: Центавр - Уоллес Фредерик

Доччи сидел и смотрел на нее, а дом полнился тиканьем. Часы являлись еще одной особенностью жилища Джерианн наряду с отсутствием кухни и комнаты для приема пищи. Они ей не требовались, и их просто не построили. Голода она не чувствовала, но боялась его. Если бы Джерианн решила умереть, это получилось бы легко. Поэтому, чтобы укрепить волю к жизни, для нее составили жесткое расписание дня. Но любое расписание не имеет смысла без соблюдения временных рамок. Часы напоминали о том, что организм проголодался, и пора принимать пищу.

Часы висели по стенам — большие и маленькие, от неприметных циферблатов до дизайнерских механизмов, встроенных во внутреннюю отделку комнаты. Даже на потолке размещался огромный круглый хронометр; в узоре на полу присутствовали мотивы с песочными и солнечными часами. Все они на самом деле работали. По ночам, спала Джерианн или нет, специальное устройство вызывало слабую периодическую вибрацию здания, которую она привычно ощущала в любом состоянии.

— Проклятье, — проворчала Джерианн, почувствовав, что вибрация в какой-то момент стала сильнее. Она собиралась что-то сказать Доччи, но мысли спутались, и девушка не смогла сконцентрироваться. — Не обращай на меня внимания, — попросила она, грустно улыбаясь. — Я к таким вещам привыкла. Кажется, они считают, что мне пора принимать препарат.

— У меня в голове тоже есть часы, — продолжала Джерианн. — Само собой. Они есть у каждого, но у меня особенные. Любой естественный звук, даже биение моего собственного сердца, постоянно напоминает о необходимости быть начеку, даже если я про это не думаю, но дом еще более эффективен. Они сказали, что я должна смириться с этим, если собираюсь жить дальше.

Доччи понимал, о ком идет речь — о психотехниках, имевших дело с Джерианн после несчастного случая. Они сказали правду, но Доччи видел, что и правда может вызывать раздражение.

Тиканье становилось все громче, дом трясся, и хотя Джерианн пыталась не обращать внимания, сигналы тревоги не прекращались.

— Время, — без слов напоминал дом, — время, время, время. Доччи сигналы казались приглушенными и ненавязчивыми, но Джерианн, похоже, воспринимала их по-другому.

— Ладно, — крикнула она своим мучителям, выбираясь из постели. Джерианн побежала в смежную комнату, схватила с полки у двери незаметно лежавшую там капсулу. Некоторое время она отсутствовала, так что Доччи начал даже беспокоиться, но потом вернулась в спальню.

За это время она успела переодеться в уличный костюм и совершенно успокоиться. Напряжения как не бывало.

— Я чувствую себя лучше, — весело сообщила она. — Завтрак, какой-никакой, да и душ.

Джерианн уселась напротив Доччи.

— Наверное, гадаешь, как я могла принимать душ, если не включала воду. Это специальный душ. Ты о нем не спрашивай.

Доччи и не собирался, хотя думал как раз про это. У него имелись собственные приспособления для одевания, но никто насчет них не любопытствовал.

— Ты пришел сюда с какой-то целью, — сказала Джерианн. — Спасибо за то, что проявил такт и поболтал с пациенткой, но теперь можешь сказать, в чем дело.

Он размышлял о том, вправе ли просить чьей-то помощи. Задача стояла трудная, слишком сложная, чтобы объяснить ее Ноне. Анти, подходившая лучше всех, не могла покинуть бассейн. И Джордан не годился. Оставалась только Джерианн, если только она полностью оправилась.

— Ты знакома с Морин? — спросил Доччи.

— Да. Хочешь, угадаю, что с ней сейчас происходит? — сухо поинтересовалась Джерианн.

— Думаю, твоя догадка верна, просто мне не хочется, чтобы этот процесс зашел слишком далеко. Я хочу быть уверенным, что с ней этого не случится. — Он задумался над репликой Джерианн. — С ней это не в первый раз?

— Конечно же, нет. Она всегда ищет способ увильнуть от приема лекарств. Давно, еще до твоего появления здесь, она сумела выбросить препараты, а сама делала вид, что принимает их. Ей удавалось обманывать врачей три недели, а потом они все узнали.

Доччи об этом даже краем уха не слыхал. Он был слишком занят хлопотами по предоставлению инвалидам нового статуса и не обращал внимания на сплетни. И не знал здешних жителей так хорошо, как Джерианн. Он подумал, что можно получить у нее детальную информацию.

— На этот раз ей не нужно увиливать. Мы не можем найти рецепт Морин.

— Ерунда, — резко объявила Джерианн. — Я помню, что в ту долю секунды, когда в лаборатории ко мне вернулось сознание, в голове промелькнула мысль: если бы на моем месте оказалась Морин, то была бы на седьмом небе от счастья, что привлекла столько внимания.

С грустью глядя на нее, Доччи понимал, что наверняка ничего подобного она не думала, но в голосе Джерианн сквозила горечь. Девушка не понимала, что по сравнению с некоторыми опасно травмированными пациентами ее можно считать счастливицей.

— Ты не могла бы сходить в лабораторию и поискать? — Спросил он. — Морин утверждает, что рецепта нет. Мне известно, что в госпитале иногда проводили эксперименты. Новые лекарства в недавней сумятице могли куда-нибудь задвинуть, или они значатся под другим наименованием, и Морин не может их идентифицировать. — Судя по тому, что рассказала Джерианн, Морин увлеклась идеей превращения в самую женственную из женщин. Эта мысль, очевидно, действовала на нее, как болеутоляющее, позволяя забыть о разочаровании и о том, что все идет не так.

— Конечно, я схожу, — ответила Джерианн, подошла к комоду и принялась доставать вещи. Надела на запястье часы; еще одни крепились на достаточно широком поясе с кармашками, в которые она положила несколько капсул с абсорбиками. — Обед, питье и один про запас, — коротко пояснила девушка.

— Я думал, тебе требуется больше жидкости.

Джерианн посмотрела на него как-то странно.

— Правильно, если бы у меня протекал обычный метаболизм. Но для процессов пищеварения мне не требуется жидкость. И потом, для дальнейшего снижения объема дозы они включили в то, что я принимаю, антиперсперант.

Он прошел за Джерианн к двери; там она обернулась и окинула взглядом свое жилище. Уютная, любопытная обитель, полностью приспособленная под нужды такой пациентки, как она.

— Ты пойдешь в госпиталь со мной?

— Нет, здесь неподалеку у меня дела.

— Ладно, тогда спасибо, что спас мне жизнь. — Джерианн обняла его и поцеловала — быстро, но от души. Губы у нее были прохладные и сухие. Очень мягкие, но сухие; поцелуй напоминал касание шелка. И Доччи подумал, что это все из-за кожи.

Улыбнувшись, она отворила дверь.

— Увидимся, — бросила Джерианн на прощание. Уходя, она не стала оглядываться, и Доччи порадовался этому, так как она могла помахать рукой, а он не сумел бы ответить.

Второй раз за последний час он шагал и думал на ходу. Морин, конечно, следует удалить из амбулатории; она слишком остро реагирует на все, что хотя бы отдаленно напоминает мужчину. С Джерианн дело обстоит иначе: она относится к нему по-другому, и ее отношение приятно Доччи.

У них изменились условия обитания. Теперь, когда на астероиде не осталось нормальных людей, с которыми их можно сравнивать — и вовсе не в пользу инвалидов, — жизнь претерпевала заметную трансформацию. Они начинали вести себя, как здоровые и разумные люди. Прекрасно, что Джерианн его поцеловала, а ему это понравилось. Это первое проявление свободы.

Второе проявление, происходившее в данный момент, обещало быть более трудным. Предстояло установить некие границы достигнутой свободы — только тогда она будет что-то значить. Доччи озабоченно хмурился, раздумывая о том, что сейчас предстоит.

Он опоздал. За исключением Анти, отсутствующей, как всегда, здесь собрались все, кого он знал. Да еще другие, с которыми Доччи никогда не встречался. Это хорошо, думал он, что все пришли пообщаться; некоторые раньше вообще не выходили из дома. Заметив Джерианн, но не увидев свободного места возле нее, Доччи сел в задних рядах.

Молчание нарушил Джордан.

— Есть у кого-нибудь вопросы?

В переднем ряду поднялся мужчина. Доччи познакомился с ним много месяцев назад. То ли Джек, то ли Джед Веббер. Кажется, Джед, тихоня с бледно-голубыми глазами и почти бесцветными светлыми волосами. Доччи никогда не слышал, чтобы он подавал голос, но сейчас Джед вышел из добровольного заточения и решил выступить.