Слишком много колдунов - Цогто Валерьевич Жигмытов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Что касается свободного финансиста, то горничную для Нони он не нашёл и весь вечер ходил чернее тучи. Сочувственные комментарии друзей, главным образом Аслана, его не задевали, и эвакуатор удалился, видимо придумывать ещё более ехидные обороты. Зато, как выяснилось утром, Жак заказал для них роскошный кабриолет, запряжённый против обычая аж тремя лошадьми вместо одной, только почему-то на три часа раньше, чем требовалось, при этом сам ещё, разумеется, спал. Питер, стуча зубами от рассветного холода, кое-как добился у заносчивого разодетого кучера, кто его прислал и зачем, после чего взял кочергу и пошёл будить Жака, но внешний куратор королевской службы поставок и снабжения, как известно, отличался крайней предусмотрительностью и мобиль, в котором он ночевал, был заперт изнутри. Стучать же кочергой по мобилю Питер не решился.
Ситуацию исправила Нони, которая, оказывается, уже проснулась. Она сообщила Питеру, что если ей дадут проводника, то она не против съездить в пару лавок и галантерей на предмет закупить недостающие детали гардероба. Через две секунды после того, как это желание было озвучено, появились совершенно бодрые и одетые Жак и Аслан. Питер не понял как, но в итоге, после довольно бессвязного обсуждения на трёх языках – французском, английском и языке жестов – он остался дома готовить завтрак, а два его товарища взяли на себя тяжкую долю сопровождения их гостьи в галантерейном походе.
– Мне не нужна камеристка, – шипел сквозь зубы Питер, растапливая печь и ставя воду. – И горничная не нужна. Мне нужны плеть, дыба и освобождение от уголовного преследования.
К половине десятого они не вернулись. Предавшись светлой горечи о подлости людской и бессилии дружбы перед женскими чарами, он в одиночестве позавтракал, мстительно запер дом и, одетый, надушенный, с докладом, графиками и диаграммами под мышкой здоровой руки, вид имея безумный и устремлённый, отправился на извозчике на конференцию.
Как только он вылез возле Академии – тут же увидел их экипаж, проклятый кабрио, который испортил ему всё утро, и, видимо, собирался маячить рядом весь день, суля новые пакости и неурядицы. Так и вышло: навстречу ему бежали Жак и Аслан, лица у них были встревоженные, а Нони Горовиц стояла возле кучера, подпрыгивала и махала ему рукой.
– Пит, они перенесли начало на девять часов! – сказал Аслан, подбежав. – В ресторане два каких-то типа говорили об этом. Мы поехали за тобой, но не успели.
– Вы были в ресторане? – спросил Питер, набирая ход в сторону крыльца Академии.
– В «Шампо», – произнёс Аслан, благоговейно понизив голос, и расширенными глазами указал на Жака, идущего рядом. У того сразу сделался отсутствующий вид, и он сообщил скучно:
– Просто он один открыт в это время.
– Ясно, – со светлой горечью сказал Питер. – Это вам не яйца с сыром и ветчиной.
– Pete, you seem to be late, – сказала Нони.
– Ага, – ответил он. – Да ничего страшного.
– «Пит»? – тихо, словно про себя, повторил Жак. И Питер вдруг увидел, как прекрасно августовское утро, и ему почему-то сразу стало ясно, что он успеет, и действительно ничего страшного не происходит.
– Мы успеем, – сказал он, стараясь звучать сдержанно и благородно. – Наши пропуска у швейцара, вы идёте как мои ассистенты, поэтому, Аслан, пожалуйста, прими умный вид. Ты в храме науки.
– Я прощаю тебе твоё мелкое хамство, – сказал Аслан. – Скажи спасибо Нони и ресторану «Шампо».
С этими словами эвакуатор одёрнул камзол, выпрямился и сделал одухотворённое лицо.
– Wow, – Нони засмеялась.
Жак выглядел так, будто его только что проткнули насквозь; но девушка взяла его под руку – и все четверо, довольные и радостные, пошли получать пропуска.
Конференция проходила в зале торжеств Академии и действительно была в самом разгаре, но они успели зайти в служебный вход в точности к началу секции; Питер прикатил раздвижную доску-ширму, за которой надо было прятаться им всем – кроме него самого, разумеется. На ней он будет писать формулы в течение доклада и вешать диаграммы с иллюстрациями, которые ещё пахли краской и свежей бумагой, а в конце Жак и Аслан растащат ширму в стороны, словно кулисы, и перед аудиторией появится Нони – эффектно и неожиданно.
– Где вы ходите? – напустился на Питера какой-то солидный дядечка в сбитом набок пышном парике с огромным бантом; его щеки были ярко размалёваны. В руках он держал накладную женскую грудь из папье-маше, которую и пытался напялить через голову. – Господин Бризено всех лично предупреждал, что начало перенесли на девять! Наша секция уже начинается.
– Профессор Виннэ? – ошеломлённо пролепетал Питер.
– Я доктор Пеллье, – сердито ответил дядечка. – Профессор Виннэ ещё гримируется. Помогите застегнуть, Питер. Постоянно слетает, будь она неладна. И акробаты не готовы, что за день!
Питер щёлкнул застёжкой на спине у учёного. Доктор Пеллье повернулся, достал откуда-то гигантский красный сарафан в ярко-зелёный горошек и одним движением надел его на себя. Оправил складки, расставил руки, молодецки притопнул.
– Ну как я вам?
– Потрясающе, – загробным голосом сказал Питер.
– Нет слов, – подтвердил Аслан.
– Что вы приготовили, если не секрет? – бесцеремонно оглядывая Жака, Аслана и особенно Нони, спросил Пеллье. – Наш эффектус сразу после вашего, вам нужно время, чтобы прибрать сцену за собой?
– Прибрать сцену? – переспросил Питер.
– Ну что у вас будет? Хлопушки, торт, искусственная кровь?
– Нет, ничего этого не будет.
– Понятно, – с подозрением сказал Пеллье. – У вас что, просто научный текст? Без актёрских реприз? Без визуальных трюков?
Питер кивнул.
– Ну что ж, – сказал учёный. – Мы с профессором Виннэ в своё время тоже начинали с этого. Это пройдёт.
Питер произнёс ещё более убитым голосом:
– Я прочитаю доклад о практических аспектах энергетики древних. И в конце выйдет Нони, мы ответим на вопросы. Она…
– А! – оживился доктор Пеллье. Теперь он смотрел исключительно на Нони. – Игра с залом на раздевание. Давненько не было, давненько.
И захихикал, затрясся всем телом вместе с париком, бантом и фальшивой грудью. Жак длинно втянул носом воздух и шагнул вперёд, Питер, не меняясь в лице и продолжая сдержанно улыбаться, преградил ему дорогу, а Аслан схватил финансиста за руки. Нони ничего не поняла, но ей не понравилось, как доктор Пеллье на неё смотрит. К счастью, объявили начало секции, маститый учёный всполошился и, квохча встревоженной наседкой, умчался по своим
