Ребенок от бывшего мужа (СИ) - Франц Анастасия

Может быть, это из-за того, что она носит моего ребёнка, и я благодаря родительскому инстинкту стараюсь её защитить.

Чёрт! Я не понимаю сам себя. Своих чувств, что рвутся наружу сокрушительным потоком, выбивая меня из колеи, в которой я привык жить последние три года. Мне хочется прижать её к себе как можно ближе, стать одним целым… Забыть всю боль, разъедающую все внутренности, как кислота. Но в то же время — отодвинуть как можно дальше. Не слышать. Не видеть. Ничего не иметь общего.

Между нами так много, но… Между нами пропасть, которую не перепрыгнуть, не переплыть. Моя ненависть никогда не перерастёт в любовь. Только уважение как к матери моего ребёнка. Только так. И больше никак.

Мои руки держат её запястья, заводят себе за спину в своеобразные объятия. И вот она в моём плену, из которого не вырваться. На моём лице появляется ухмылка, а Ада хмурится. Понимаю, что ей не нравится, что мы так близко друг к другу, но мне хочется находиться к ней не на расстоянии вытянутой руки, а ближе. Намного ближе. Не знаю, что такое… Но это и неважно.

— Девочка, по-моему, я тебя не спрашивал, а поставил перед фактом, — вижу, как ведьмовские глаза цвета сочной зелени вспыхивают озорным огоньком. Да, малышка, ответь мне, как и раньше.

— Ты оборзел, Огнев? — вскрикивает Ада, пытается вырваться, а я только притягиваю её ближе, лишая даже малейшего шанса на то, чтобы освободиться из моей клетки. Тебе не сбежать, девочка.

Наклоняюсь к алым губам, в которые так и хочется впиться умопомрачительным поцелуем. Вспомнить, какие они на вкус. Огнев, чёрт, что с тобой? Это же твоя бывшая жена, которая тебе изменила, предала с лучшим другом. Переспала с Никитой, пока ты был на работе и зарабатывал деньги. Пока мчался к ней, думая только о рыженькой девочке, что ждёт тебя дома.

— Нет, Рыжик. Я не оборзел. Ты просто будешь делать то, что сказал я, — начинаю я, но меня перебивают.

— Не смей так меня называть. Я тебе что, белка, что ли? — возмущается, фыркает, как маленький вредный котёнок.

— Почему же белка сразу? Я тебя никогда белкой не считал, разве что лисичкой, которая умеет обманывать и притворяться.

Меня бесит, что Савина не хочет жить со мной рядом, как будто ей противно рядом со мной находиться. Я ей омерзителен, отчего меня всего передёргивает, стоит только подумать об этом. Понимаю, что нам лучше держаться как можно дальше друг от друга, но, чёрт возьми, не могу. Это невозможно.

— Ты пришёл сюда поругаться, Огнев? Я вообще тебя не понимаю… То ты не хочешь меня видеть, не признавая своего ребёнка, то вдруг решил

заделаться в рыцари, желая, чтобы я жила вместе с тобой, — я сам себя не понимаю, Ада. — Чёрт возьми, ты меня достал, Огнев! — кричит, шипит, а мне в этот момент хочется впиться в её губы, сжать в своих объятиях.

— Я не хочу тебя видеть, Матвей.

Что вообще со мной творится… Чувствую одно, думаю по-другому. Поступаю совершенно по-другому… Ада так влияет на меня, что я веду себя неадекватно.

Понимаю, что сейчас её лучше оставить одну, чтобы она поняла, свыклась с мыслью, что я теперь не исчезну из их жизни, и бывшая жена будет жить со мной, как бы она этому ни сопротивлялась.

Ада смотрит на меня разъярённой кошкой, которая желает расцарапать мне лицо или ещё хуже — чего-нибудь оторвать. Не говоря больше ни слова, отпускаю её, но лишь на короткий миг для того, чтобы поднять на руки. Девушка вскрикивает, но боязливо оплетает руками мою шею.

— Что ты делаешь, Огнев? — возмущается.

— Помолчи, пожалуйста, Ада. Я и так устал, и ругаться сейчас с тобой у меня нет никакого желания, — качаю головой и несу её к постели. Аккуратно опускаю на белые простыни, устраиваясь рядом.

Бывшая жена действительно молчит, слушаясь меня, как я и просил. Укрываю одеялом, чтобы не замёрзла, хоть девушка и одета тепло и в клинике не холодно, но не хочу, чтобы она простудилась. Вновь взыграли родительские инстинкты, желая уберечь не только своего ребёнка, но и его маму. Беру ладошку в свою руку, слегка сжимаю и прямо в изумрудные глаза говорю.

— Ада, ты будешь слушаться меня. Ты переедешь ко мне сразу же после выписки, — только Славина приоткрывает ротик, пытаясь возразить, как я качаю головой, не даю ей вставить и слово. — Не хочу ничего слышать, Славина. Никаких пререканий и возражений, — отрезаю все попытки что-либо сказать.

Ада вновь насупилась, как маленькая девочка.

— Насчёт Марго можешь не переживать. В моей квартире она не появится, да и вообще ты с ней не увидишься, — мои пальцы всё время, пока я говорю, гладят ладонь девушки в успокаивающем жесте. Не хочу, чтобы она нервничала и переживала, но сам же и расстраиваю.

Что она со мной творит? То хочется её прибить, то обнять до хруста костей. То выводит из себя, то вызывает позабытые чувства. Всегда знал, что она ведьма. Околдовала меня. Чертовка.

— Я всё решу, а теперь отдыхай. Я приду к тебе завтра. Что-нибудь привезти? Может, что-то хочешь? — качает головой и отворачивается, так ничего и не сказав.

Вот так-то. Со мной не стоит спорить, потому что будет так, как я того хочу. Это ради тебя, Рыжик.

Наклоняюсь и невесомо целую в щёку, чувствуя, как Ада вздрогнула.

— Отдыхай, — шепчу и, поднявшись, выхожу из палаты.

Направляюсь к выходу из клиники. Нащупываю в кармане телефон. Набираю нужный номер и жду ответа, слушая гудки. Почти сразу же снимают трубку, и по ту сторону слышу мужской голос.

— Привет, Огнев. У тебя что-то срочное?

— Привет. Да. Мне нужны все контакты Макарского. Его номер, где живёт, чем занимается. Всё. Абсолютно всё.

Матвей

Весь последующий месяц, пока Ада лежала в клинике под пристальным надзором врачей, я приезжал к ней каждый день. Мне важно было знать, что с ней всё хорошо и ничего не угрожает нашему малышу. Бывшая жена ворчала, прогоняла, но я не собирался её слушать и делать так, как ей хочется. Хватит и того, что она не послушалась меня, когда хотел приехать к ней за результатами ДНК-теста, вследствие чего она оказалась в больнице с угрозой выкидыша.

Ребёнка удалось спасти, но сказали, что лучше будет, если она какое-то время ещё полежит под наблюдением, чтобы исключить все риски. Здесь Ада не возмущалась, потому как понимала, что это нужно для малыша и, если сказали, что следует понаблюдаться ещё, значит, так и будет.

В основном всё время, что я был в палате у Ады, девушка молчала, не желая со мной разговаривать, а мне и не нужно, важнее было то, что она выносит моё присутствие, а это уже кое-что. Бывшая жена должна привыкнуть заново ко мне, к моему присутствию, потому что нам придётся находиться рядом друг с другом как минимум полдня и целую ночь в одной квартире. Вдвоём.

Будет сложно и, кажется, невозможно после всего, что было между нами, но мы со всем справимся. Буду стараться где-то сглаживать острые углы, если это понадобится. Сейчас, как сказал врач, внутри неё бушуют гормоны, и это нормально, что её настроение меняется со скоростью метеорита. Славиной

нужно больше отдыхать, меньше нервничать и переживать. Ей необходим полный покой и витамины. Это всё я смогу ей предоставить и даже больше, если она позволит.

Моя ненависть понемногу стала стихать, а рядом с Рыжиком я становился тем самым мужчиной, которым был до развода. Мне было комфортно находиться с ней рядом, хоть мы и молчали. Ада смотрела в окно, а я на неё, заново отмечая, какая она красивая, как изменилась и какой стала за три года разлуки и ненависти.

При воспоминании о прошлом мне хочется рвать и метать. В последнее время в моей голове крутятся картинки прошлого, а точнее, той самой ночи, когда я застал свою бывшую жену в объятиях бывшего лучшего друга. Что-то было в той сцене не то, но я не мог понять что. Рылся у себя в голове, пытаясь найти, вспомнить ту самую ниточку, поймать её за хвост, но всё было тщетно. Она ускользала, как я ни старался уловить её. И это выводило меня ещё больше из себя.