Тотальная война - Олег Маркеев

Навигатор повернулся к Сильвестру, и тот сразу же ответил на не прозвучавший вопрос:

— Место боя мы уже зачистили. Полную стерильность гарантирую. Да еще дождь сейчас все зальет. Подобрали пять трупов. Обработали «консервантом». Специально на такой случай захватил с собой контейнер.

Максимов знал, что «консервантом» Сильвестр, верный суровому армейскому юмору, называет культуры микроорганизмов, используемые для утилизации органических отходов. На заводах по переработке мусора в специальных вращающихся танках эти микроорганизмы за сутки пожирали тонны бытовых отходов. Кто-то предложил использовать эту экологически чистую технологию для утилизации отходов спецопераций. Стоило посыпать труп кашицей из микроорганизмов и завернуть в плотную пленку, как через сутки от него оставался один гумус. Твердые остатки, вроде зубов и фрагментов костей, перемалывались в порошок и распылялись по ветру. Был человек — и нет его.

— Подвал, где Максим завалил Винера, мы прибрали, — ровным голосом продолжил Сильвестр. — Труп телохранителя утилизировали, кровь замыли, стенку подремонтировали. Сейчас через границу с Латвией пройдет машина. Один из пассажиров предъявит паспорт телохранителя. По документам он теперь будет числиться убывшим с территории России. А сам Винер… — Сильвестр взглянул на часы. — Его судно уже вышло в нейтральные воды. Грубую зачистку закончили, осталось только выявить случайных свидетелей и профилактировать их. За три дня уложимся. Калининград — не Сингапур, спрятаться негде.

Навигатор перевел взгляд на Максимова. Карина была свидетелем номер один. А такие долго не живут. Даже в случае банального криминала их беспощадно устраняют. А тут сошлись в смертельной схватке два Ордена, сам факт существования которых уже является смертельно опасной тайной. Непосвященный не имеет права прикоснуться к тайне и безнаказанно жить дальше. Выбор прост и бескомпромиссен: либо посвящение, либо смерть. И то, и другое надежно запечатывают уста.

— Она должна замолчать, — тихо, но отчетливо произнес Навигатор.

— Со мной приехал врач, — подал голос Сильвестр. — Укол или многоуровневый гипноз — и девчонка забудет все.

Навигатор повернул голову. В профиль из-за седых волос и крупного острого носа он показался Максимову белоголовым орланом. И светлые глаза смотрели на Сильвестра по-птичьи — не мигая.

«Значит, уже обсуждали и выбрали щадящий вариант. А могли бы и устроить аварию, благо что Карина гоняет на мотоцикле, как очумелая».

— Нет, — сказал Максимов. — Ее к нам привела Чаша.

Глаза Навигатора превратились в два аметистовых камешка. Холодные, с голубой ледяной искоркой в глубине.

«Ты отдаешь себе отчет, на что ее обрекаешь?» — спросили глаза Навигатора.

«Да. Но она сама пришла к точке, где творится судьба. Я лишь переведу ее через порог», — ответил Максимов. «И поведешь дальше», — прочел он в глазах Навигатора. «Да. Я буду рядом столько, сколько будет нужно». Навигатор прикрыл глаза, стал водить пальцем по горбинке носа.

Максимов знал, что сейчас он на точных до микрона весах взвешивает решение. Права на ошибку у Навигатора не было. Благополучие и безопасность Ордена всегда зависели от одного — доверия. Долгий опыт позволял Навигатору почти рефлекторно отмеривать каждому его меру.

Но сейчас случай был особый: слишком уж не оформившаяся душа лежала на чаше весов.

— Твои заслуги перед, Орденом несомненны. И они дают тебе право самому принимать решения. Возможно, ты разглядел в ней то, что пока не вижу я. Впрочем, первое же испытание расставит все на свои места. — Навигатор встал, снял со спинки кресла черный плащ. — Утром Сильвестр организует вашу эвакуацию. До встречи, Странник.

Щелкнул выключатель, лампа на столе погасла. На секунду в прямоугольнике дверного проема мелькнули два силуэта: высокий с гордо вскинутой седой головой и кряжистый с крутыми плечами борца. Потом дверь закрылась, и комнату залила темнота.

Максимов делал вид, что поглощен разглядыванием тлеющего кончика сигареты. Время от времени бросал взгляд на Карину

«Или ветер в голове, или просто психика здоровая, или предрасположенность к посттравматическому синдрому? Одного раз напугаешь, он всю жизнь потом холодным потом исходит и в постель мочится. А другой из „горячих точек“ не вылазит, и хоть бы хны. Если у нее повышенная устойчивость к стрессам, то есть смысл работать дальше. Только бы не сломалась».

Он по собственному опыту знал, что перед крутым переломом жизнь всегда устраивает испытание. Ницше, этот гениальный безумец, сумел понять главное: жизнь большинства протекает по замкнутому кругу, просто жизнь слишком коротка, чтобы в этом убедиться. Лишь у немногих хватает отчаянной смелости и сил, чтобы разорвать круг, превратив его в спираль, восходящую к звездам. И перед этим фундаментальным изменением бытия, превращающего человека в существо иной природы и иного масштаба, следует своего рода генеральная репетиция. Словно высшие силы, прежде чем принять под свое покровительство человека, устраивают ему испытание на прочность. Сумеет пережить катастрофу судьбы, когда кажется, что под ногами разверзлась бездна и тебя неудержимо затягивает в пустоту, — значит, можно допускать к главному испытанию, которое или ознаменуется полным перерождением, или закончится смертью.

Карина чудом осталась жива, оказавшись в самом пекле схватки двух Орденов. Ничего ни о природе схватки, ни о самих Орденах она не знает, как не ведает о тайнах метеорологии кораблик, попавший в жестокий шторм. Может, она посчитала это опасным, но увлекательным приключением. Странник знал, что это было первое испытание. Он решил, что за ним должно последовать еще одно — и последнее. После которого Орден распахнет двери перед новым посвященным…

— Эй, гараж! — Карина пристукнула пяткой ботинка по металлической дверце на верстаке. — Ты меня не слушаешь?

— Почему? Очень интересно. — Максимов приказал себе забыть про Странника и стать обычным человеком. — Вряд ли когда окажусь в таком цветнике, как твой пансион для благородных девиц. Вот и слушаю, как Пушкин сказки. Как тебя дома приняли? — Он решил сменить тему.

Карина сбежала из Москвы к отцу в Калининград полгода назад и вернулась под конвоем Максимова. Если судить по гримаске, скорченной Кариной, жизнь под крышей родного дома имела вкус лимона.

— Докладываю. Встреча блудной дочери прошла в точном соответствии с библейской традицией. Был заколот упитанный телец, столы ломились от яств и из подвалов выставили лучшие вина. Праздник длился два дня. Потом начались будни. С отчимом заключен договор о взаимном ненападении, с мамой идут вялые бои. Как называется, когда сидят в окопах и палят друг в друга, не целясь?

— Беспокоящий огонь, — подсказал Максимов.

— Именно! — Карина щелкнула пальцами. — Точнее не скажешь. Ни минуты покоя. Если умножить на семь дней безвылазного сидения дома, то чокнуться можно!

— Сочувствую, — кивнул Максимов.

Его обрадовало то, что все это время Карина находилась под надежной охраной. Отчим, откупивший кусок рощи на берегу Клязьмы вместе пляжем, водой, дном и водной живностью, воздвиг дворец масштабов, полагающихся ему по статусу бензинового короля. С соответствующей системой безопасности.

«Если Винер и пытается меня обложить со всех сторон, давя на самые болезненные точки, до Карины за неделю он не добрался: И слава богу. Дед, конечно, святое… Но Карина — случай особый. За нее я поручился перед Навигатором».

— Какие планы на сегодня? — спросила Карина.

— Простые. Нам бы ночь простоять да день продержаться, — немного подумав, ответил Максимов.

— В смысле, пьем до упора? — Карина азартно потерла ладони.

— Не надейся, крепче пива ничего не получишь, — строгим голосом предупредил Максимов.

— Кстати, о пиве. — Карина спрыгнула с верстака. — Где тут у вас?.. Мадмуазель желает попудрить носик.

— Да, пансион даром не прошел, — усмехнулся Максимов. — Прямо по дорожке до последнего гаража. Там разберешься.

— Мерси, мон шер, — поблагодарила Карина, исполнив реверанс.

— Только нос не разбей. Там металлолом свален, — пробурчал ей вслед Максимов.

Он раздавил в сплющенной банке окурок. Подошел к верстаку. Карина выронила книжку в яркой обложке. Максимов машинально раскрыл ее на загнутой странице. французского языка он почти не знал, и чтобы прочесть подчеркнутые строчки, пришлось применить то, что шеф кафедры в Военном институте называл «переводческой интуицией». Где догадываясь о смысле, где используя однокорневые слова из английского, он с грехом пополам выстроил фразы. И обмер, когда понял сокрытый в них смысл.

— «Ибо он знал, что надо всегда приходить из пустоты, поддерживая с ней длительный, каждодневный контакт; ибо он знал, что сильнейший — тот, кто знает, что сила — оттуда. Так и его сила проистекала из пустоты, входя затем сквозь уши в его глаза». — Он посмотрел на обложку. — Валер Новарина[22] «Эссе». Не дурно. И главное — не Пелевин.