След черной рыбы - Георгий Вайнер
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Керим! — Он толкнул дверь.
В домике вспыхнул неяркий свет.
Старик-прокаженный, уже одетый — в круглой туркменской тюбетейке, в халате, в каушах на ногах — хотел идти навстречу, но Кадыров уже входил в дом.
— Ассалом-алейкум…
— Ва алейкум-ассалом…
Они обменялись еще традиционными мусульманскими приветствиями, но чувствовалось, что для обоих — это пустая формальность.
Керим отошел от двери, сел к столу, достал трубку, принялся ее набивать.
— Керим… — Кадыров сразу перешел к делу. — Заправь меня. У меня керосин кончился.
Старик пробормотал что-то под нос себе. Он и не думал двигаться — молча закурил.
— Керим! Может, ты не понял? Мне надо срочно заправиться! Я спешу!
Старик вынул трубку изо рта, спросил:
— За что ты Мазута посадил? Что он тебе сделал?
Кадыров счел за лучшее объясниться — прокаженный был упрям и в данной момент многое зависело от того, согласится ли он помочь.
— У Мазута в тайнике нашли пистолет, из которого был убит Сергей Пухов! Милиция его за это и посадила! А я — Рыбнадзор, я — никого не сажаю! Власти такой у меня нет! Пойдем, Керим! Где у тебя канистры?
— А кто ему этот пистолет в тайник сунул?
— Я думаю — Садык! Баларгимов!
— За то, что Мазут не хотел вам отстегивать…
— Пойдем. Я спешу. Милиция с Баларгимовым сама, разберется… У них сейчас будет много времени, целая вечность.
— Не пойду.
— Не пойдешь?
— И бензина не дам.
— Я сам возьму!
Старик качнул головой:
— Ты его не найдешь. Он спрятан, от таких подлых людей, как ты… А лодки почему ты сжигаешь? За то, что мало тебе платят? Готов три шкуры содрать! Нет тебе бензина!
— Пес прокаженный!.. — Кадыров приблизился к старику, с силой двинул его в лицо.
Голова старика откинулась.
— Я тебя в последний раз спрашиваю! Ты дашь мне бензин?
Керим отрицательно качнул головой.
— Нет!
— Сейчас ты сильно пожалеешь об этом…
Кадыров вынул из куртки пистолет, передернул затвор.
Он уже не владел собой. Прорезь мушки глядела точно в грудь старика.
— Идешь или нет? Считаю до трех. Раз…
— Иду… — голос старика прозвучал глухо. Кадыров убрал руку с пистолетом, отошел к двери. Старик приподнялся.
Сбоку у стола стояли сапоги. Керим нагнулся и вдруг мгновенно, с юношеской ловкостью обернулся к Кадырову.
Из руки его вылетел нож.
Кадыров покачнулся. Нож торчал у него из груди…
Приближался рассвет.
Тура отвез Анну и вернулся к дому. Все вокруг спало. Тура поставил машину, вышел. Постоял, глядя на разбитые автоматными очередями стекла.
Осколки виднелись всюду — в рамах, внизу, у окна. Под ногами.
Внезапно раздался шорох. Тура автоматически выдернул из-под ремня за спиной пистолет. Кто-то осторожно передвигался в тени забора.
Тура раздвинул кусты.
Маленького роста пожилой человек… В первую секунду Саматов его не узнал. На уровне груди он увидел старую армейскую фуражку, грубо вылепленный нос, тяжелую даже для нормальной большой головы массивную нижнюю челюсть. В лицо Туре смотрели черные, жалостливые глаза.
— Это я, Керим… С Осыпного!
— Керим? Что вы здесь делаете? — спросил Тура.
— Я ждал вас… Я убил начальника Рыбоинспекции Кадырова… Вот… — Он протянул Туре пистолет. — Это его. Я все расскажу… Вы можете поехать со мной?
Оперативно-следственная группа, ездившая на остров, вернулась пополудни.
На берегу у метеостанции, в центре браконьерского Берега, их встречали местные жители, привыкшие соблюдать «омерту» — кодекс всеобщего молчания под страхом смерти.
Тут были и Мазут, и Адыл, и другие рыбаки.
Они смотрели на приближавшиеся с моря лодки.
Лодки приближались. В одной из них сидели работники милиции — Бураков, Орезов, Тура. С ними ехала и Анна Мурадова. В другой находился старик-прокаженный и еще кто-то.
На буксире шла и оснащенная серебристыми «сигарами» лодка Кадырова, в которой находился закрытый простыней труп.
Налетевший ветер приподнял край простыни с лица убитого…
Когда лодки причалили, труп Кадырова внесли в машину.
Сотрудники тоже заняли свои места.
Все уехали, оставив на берегу двоих — Туру и Мазута.
— С приездом… — иронически приветствовал Туру браконьер. На Мазуте был все тот же ватник с торчащей из дыр ватой.
Поодаль виднелась еще фигура — карлик Бокасса. Ему запретили подходить, он приседал, кривлялся, передразнивая старика-прокаженного.
На бывшем здании банка из-под краски проступал призыв — «Отдадим голоса за нерушимый блок коммунистов и беспартийных!».
— Бокасса! — Касумов погрозил карлику кулаком, тот отбежал на несколько метров, закрыл лицо руками, словно собирался плакать. — Узнал, что Баларгимова увезли, и сам не в себе.
— Чем его Баларгимов так приручил? — спросил Тура.
— Да всем. Водкой, анашой. А то конфету даст. Он ведь как ребенок малый, Бокасса…
Карлик был действительно возбужден, угрожающе сжимал свои крохотные кулачки.
Было довольно ветрено, гул волн долетал до здания и землю чуть трясло.
— …Плохо нельзя о покойниках. Но… Аллах простит! Перед тем, как мне подсесть, я пошел к Кадырову. Так и так, говорю. «Лодка есть. Мотор. Хочу ловить, и мне будет хорошо, и тебе…» Посмотрел он на меня, засмеялся. «Так дела не делают, Мазут! Мне ведь тоже надо кое с кем делиться. Займи денег, строй лодки. Каждую на пять моторов. Нанимай ездоков. Платить будешь в месяц вот столько…» — Он показал на пальцах.
— Сотен?
— Тысяч!
— Одному Рыбнадзору? — Тура не удержался.
— Рыбнадзору. Еще милиции. А по мелочам — участковым, на суда Рыбоохраны, охраны природы… Дежурным по водной милиции…
— Всем дежурным?
— Почти всем! Да, еще за холод в магазине!.. Чтобы заработать тысячу-другую, нужно целый аппарат содержать… Я отказался, и через месяц уже сидел. Кадыров меня и поймал…
— Выходит, все взяточники?
— Зачем? Менты и Рыбнадзор — люди дисциплинированные. Дадут им приказ брать — в минуту возьмут. Нет приказа — не подойдут! Хоть им белугу на уши вешай.
Мазут вошел в домик, включил свет. Переступив через разбросанные тут и там гребные винты, они прошли к столу, расселись по чурбакам, заменявшим табуретки.
— А в последнее время и вовсе оборзели! А не заплатишь — и вовсе лодку сожгут. Все знают и молчат!
— Если нет свидетелей — это одни разговоры, — заметил Тура. — Ничего не докажешь…
— Все запуганы. У нас тут одних мертвецов не боятся… А Баларгимов жив. Хотя и на том берегу.
— Ну, ты-то не боишься!
— Для меня стучать — это западло! Браконьер — это профессия на всю жизнь. Я сидел и еще буду сидеть… А тут как брали взятки, так и будут…
— Но Пухов-то не брал!
— А что Пухов? Что рыжий мог против них? Вы застали его в живых?
— За несколько часов до смерти он искал встречи со мной.
— Он был один? — спросил Мазут.
— Нет. С ним была молодая женщина.
— …Жена Умара Кулиева, — уверенно сказал Мазут. — Это вот зачем…
Мазут подошел к окну — на полочке, рядом с подоконником, сушилось несколько сигарет. Мазут выбрал одну, повертел между пальцами, раскрошил табак. Внутри лежала маленькая, свернутая трубочкой бумажка.
— Это записка из камеры смертников. Мне ее передал знакомый контролер. Пухов хотел ее получить, но не успел. Его убили…
— Могу? — спросил Тура, разворачивая трубочку.
— Можете взять себе. Мне она не нужна.
Тура поднес записку к свету, прочитал вслух:
— «Отец, дядя перед приговором ехал со мной в автозаке, обещал, что все сделал, что расстрел дадут только чтобы попугать. Я не виноват, вы же знаете…»
Тура поставил машину во дворе, прошел, в дежурку. Дежурный надел фуражку, лежавшую на столе, поправил нарукавную повязку, отрапортовал:
— За время дежурства…
Тура рукой остановил его:
— Не надо.
— …Стекла вам вставили, Бураков занимается…
— С остальным я сам разберусь, — прервал его Тура. — Какие новости из больницы?
— У Веденеева состояние тяжелое. Жену туда отправили, у милиционера — средней тяжести…
— Узнай, чем мы можем быть полезными…
— Есть, товарищ подполковник.
— Орезова — ко мне.
Тура поднялся наверх, прошел в приемную.
Увидев его, Гезель сказала:
— Звонили с того Берега. Состояние Веденеева по прежнему тяжелое…
— Жена с ним?
— Да, она там. Майор Силов вернулся. Сейчас он разговаривает с людьми из конторы, где работал Баларгимов…
— Я разговаривал с ним, — сказал Тура. — Как ты его нашла после командировки?
Гезель улыбнулась.
— Как всегда… Не унывает! — она взяла со стола сколку бумаг, протянула Туре. — Вы просили копию приговора по Умару Кулиеву…
— Спасибо.
Гезель вспомнила:
— Да! Вернулась из Москвы Вера Кулиева. Я видела ее. Она вам еще нужна?
— Мне необходимо с ней увидеться. Я не хочу посылать ей повестку.
— Я поняла, Тура Саматович. Я сделаю.
