Консул Содружества - Александр Зорич

Желание покатилось по моему позвоночнику сверху вниз, словно охваченный сиянием звездолет по разгонному треку.

Я чувствовал: если я тотчас же не решусь на экстренную интервенцию, еще некоторое время решаться на нее мне будет незачем.

К счастью, мой план пришелся по душе Джонни. Она легла на бок, по-балетному восставив в потолок вытянутую в носке ножку, и жестом пригласила меня последовать природе.

Когда я вошел в нее, окружающий мир окончательно обессмыслился. Оставалась только Джонни, Леди Холод, чей лед хотелось растопить своим судорожным дыханием. Самая лучшая девушка Пространства. И даже о существовании Али Лауры мне в тот миг помнить не хотелось…

Моя голова гудела так, что можно было заподозрить, будто там началась цепная реакция саморазрушения. Мучительно медленно я открыл глаза.

Небольшая, чужая комната. Через звездчатые жалюзи просачиваются крохи нового дня. «Это комната Джонни», – вспомнил я.

Джонни рядом со мной не было. «Может, завтрак соображает?» – предположил я и медленно осмотрелся.

Мой комбинезон, мои ботинки – валяются на полу. Там же двумя замершими черными лягушками сидят мои носки с антигрибковым эффектом.

На тумбочке рядом с моим правым плечом – два бокала грушевидной формы с недопитым молочным коктейлем. Мы с Джонни принялись за коктейль, когда начало светать, но почему-то не допили. То есть я знал, почему именно мы не допили…

– Послушай, солнышко, – сказал я, прихлебывая из своей «груши». – У меня к тебе предложение.

– Умгу? – Джонни подняла на меня глаза. С жадностью ручного зверька она поглощала вязкую, холодную молочную смесь. Небось проголодалась – шутка ли, заниматься любовью три часа подряд!

– Ты не будешь против, если я куплю тебя на ближайшие пять ночей?

Джонни закашлялась – от моих предложений бедняжка, кажется, поперхнулась.

– Нет, если ты против, я не буду настаивать…

– Я не против… – ответила Джонни, тяжело дыша. – Я даже очень «за». Но…

– Что «но»?

– Но я подписала контракт с системой…

– С «Шикарным выбором!», что ли?

– Ну да.

– И что из этого?

– А то, что это будет тебе дорого стоить. Ты же знаешь, какие это жулики! Понимаешь, я не могу не ходить на работу, если ты имеешь в виду, что заплатишь на мой персональный счет. Короче говоря, это выйдет тебе гораздо дороже, чем брать разных девушек на каждую из этих пяти ночей… Да и потом, разве тебе не хочется познакомиться с другими? У нас в системе работают такие крали, что у мужчин пальцы на ногах немеют… Да и у меня, признаться… – Джонни засмущалась.

– Совершенно не хочу ни с кем знакомиться! Пусть пальцы на ногах немеют без меня. Поверь, проблема накопления сексуального опыта у меня в прошлом.

– Это я заметила, – хохотнула Джонни.

– А деньги – плевать на них! Куда мне, живущему за казенный счет, девать свое жалованье? Маме посылать? Так она получает за неделю больше, чем я за год… Но, главное, если завтра меня убьют, куда, спрашивается…

– Не надо, пожалуйста. Не надо про такие вещи.

– Хорошо. Допустим, меня не убьют. Допустим, я бессмертный. Значит, считай, что у меня такая блажь – провести с тобой эти пять дней! Согласна?

– Но это же будет… больше тысячи трехсот талеров!

Вот тут-то я и призадумался. Конечно, еще тысяча у меня на счете оставалась. Но если к этому прибавить расходы на отель, то получалось, что никакой подводной охоты в обществе Джонни, которую я замыслил буквально только что, но уже успел в свою придумку влюбиться, мне не видать, как собственных ушей…

Я поделился своими соображениями с Джонни. Но она лишь азартно махнула рукой:

– Ерунда! Мы сделаем вот как. Сейчас ты свяжешься с отелем, расплатишься за эти сутки и скажешь, чтобы они привезли твои вещи сюда. А жить пока будешь у меня. Тогда и на озера съездить нам денег хватит. – Джонни казалась очень серьезной.

Правда, белесые усики, которые остались на ее губах после молочного коктейля, придавали этой серьезности налет пикантного комизма.

– А Лейла? – спросил я.

– А что Лейла… У нее своя жизнь, у меня – своя.

– А ее клиенты?

– Не волнуйся. У нее комната с тотальной шумопоглощающей системой.

– А у тебя?

– А у меня – нет. Дорого это, понимаешь?

Я кивнул. В целом предложение Джонни приходилось признать многообещающим.

Я вскочил с кровати в чем был и, нашарив в кармане кредитку, направился к панели коммунальной связи, что была рядом со входом в комнату загадочной Лейлы.

Не успел я произвести все необходимые формальности вроде проведения платежа и ругани с менеджером этажа из «Счастливчика» (он считал, что доставка моих вещей должна осуществляться за мои деньги, козел несчастный), как почувствовал, что Джонни тихо подкралась ко мне сзади и, положив руки мне на плечи, призывно целует меня в основание шеи.

Быстрые пальцы моей мимолетной возлюбленной побежали по моей груди вниз, на живот, и ласковым арпеджио понеслись еще ниже, вызывая во мне новый прилив желания…

…Я снова закрыл глаза. Мне не хотелось расставаться с собственными воспоминаниями – наверное, у каждого человека в жизни бывают такие моменты.

Во второй раз я проснулся от смутного осознания того, что в соседней комнате разговаривают два человека. Мужчина и женщина.

Речь мужчины была несколько натужной, а интонации выдавали в нем, насколько я в этом разбирался, немолодого, хорошо образованного центаврианца. Речь женщины, напротив, была быстрой, хаотической и немного развязной.

Говорила не Джонни. А кто? Лейла? А если не Лейла?

Помимо воли я прислушался.

– Даже не понимаю, чего ты лезешь в бутылку. Чего ты надулся? Двое рядовых второго класса, один младший мастер, два лейтенанта и даже один флэг-лейтенант! Ты чего? По-моему, неплохой улов, – сказала женщина. Голос ее был недовольным.

– Этот улов я назвал бы «неплохим» еще неделю назад. Но теперь я попросил бы вас, госпожа Лейла, удвоить темпы.

– А деньги? Сначала удвой деньги, а потом будешь требовать темпы!

– Смею вам напомнить, госпожа Лейла, что вами еще не произведен полный расчет по заключенному ранее договору. Таким образом, если перейти на язык, более понятный особам вашего склада личности, вы еще не отработали то, что я вам давал.

– А когда отработаю – удвоишь?

– Тогда мы, возможно, и пойдем на пересмотр вашего контракта, – заключил центаврианец.

– Подумаешь, какой важный, – буркнула женщина себе под нос, я едва расслышал.

– А сейчас мне нужно спешить, госпожа Лейла. Поэтому я хотел бы поскорее получить контейнер.

– Сейчас принесу.

Женщина зашаркала домашними тапочками в направлении дальней комнаты. Задержалась там на минуту и снова вернулась в крохотную прихожую.

– Вот, – сказала женщина.

Несколько мелодичных нот возвестили, видимо, открывание контейнера. Некоторое время оба молчали. Надо думать, центаврианец изучал принесенное.

– Что ж. Действительно неплохо, – заключил центаврианец, и контейнер, промурлыкав свою ключ-мелодию, захлопнулся. – На будущее хотел бы дать вам, госпожа Лейла, один совет: забудьте о рядовых, младших мастерах и флаинг-офицерах. Сосредоточьтесь на рыбке покрупнее.

– Будто это от меня зависит, – процедила женщина.

– Всего доброго. До встречи через четыре дня.

Я слышал, как за центаврианцем закрылись двери элеватора.

Не будучи суперстеснительным, я тем не менее не любил неловких положений. А положение, в котором оказался я в квартире Джонни, было как раз из таких.

Эта мерзавка бросила меня один на один с не очень-то любезной Лейлой, даже не потрудившись сказать ей, что в квартире дрыхнет гость!

Ведь наверняка, если бы Лейла знала, что в квартире посторонний, она разговаривала бы со своим сутенером (а тогда я почему-то решил, что центаврианец – ее сутенер) не в гостиной, а в своей комнате с тотальным шумопоглощением! Ведь должно же это шумопоглощение, в конце концов, окупаться?

Конечно, из этого разговора я ни хрена не понял, поскольку был уверен, что понимать там в принципе нечего. Но мне было неловко ощущать себя бессовестным соглядатаем!

Вдобавок мне нестерпимо хотелось в туалет…

И тогда я решил встретить грозу в лоб.

Я встал с кровати, быстро натянул свои трусы армейского фасона и, изобразив немыслимую сонливость, приоткрыл дверь и вышел в гостиную. В гигиеническом отсеке горел не погашенный Лейлой свет.

– Эй, – неуверенно сказал я. – Есть кто?

Не успел я как следует оглядеться, как ощутил своим коротко стриженным затылком ледяное жерло парализатора.

«Ничего себе – оперативность!» – подумал я.

– Что ты здесь делаешь, мудила? – спросил женский голос у меня за спиной.

Я догадывался, как именно следует уворачиваться от парализатора, зажатого в хрупкой женской руке. И, конечно, мог обратить ситуацию в свою пользу – да так, чтобы девчонка и пискнуть не успела.