Мы родились в тельняшках - Сергей Зверев

«Может, ему чудака этого, Корниенко, больше остальных жаль было», – размышлял Голицын, стоя рядом с яхтой и размахивая толстой кисточкой. Потом монотонность работы на мгновение накрыла его, и он вспомнил момент расставания с Гердой.

План с подменой яхты, пришедший на ум Диденко, вдохновил весь отряд на новые свершения. План был туп и прост: приплыть на встречу вместо контрабандистов, тем более проводник в лице «капитано» у них был.

С успокоившимся Пыжовым общался Марконя, так как Кэп утратил все дипломатические контакты с командиром фрегата. После гибели мичмана Татаринов дискредитировал свой мандат в глазах морехода, и теперь их выручал Марконя. Но не выносить же наверх охлаждение отношений.

Решили: «Смотрящий» идет своим ходом к Карачи и встает в нейтральных водах. «Мария» отправляется на поиски нужного им второго «Фалькона».

Когда яхта была арендована, настал момент закончить сотрудничество с загадочным шкипером Сергеем и двумя не менее загадочными немками. Кто они и что они, так и осталось тайной, к которой не давали приблизиться даже Кэпу.

Они стояли на корме друг напротив друга. Две пары. Дед и Грета, Поручик и Герда. Вот и пришел конец их совместной работе, совместному проживанию на зависть всей остальной команде, попойкам и обжиманиям по вечерам. Ни е-майлов, ни телефонов, ни адресов. Запрещено.

– Я должен идти, – сказал Поручик, кивая в сторону покачивающейся рядом яхты. Герда понимающе и немного грустно смотрела на него. – Вам, наверное, попадет, – он постучал ботинком по палубе рядом с отверстием от пули.

– Нормально, – ответила она новым словечком, подхваченным во время совместного турне.

Старший лейтенант не слышал, что там бурчал мичман своей пассии, но вдруг он чмокнул свою раненую блондинку в щеку и пропал из поля зрения, разрывая тем самым их тесный круг.

– Пора, – согласился Поручик, обнял мягко улыбающуюся девочку, и Герда исчезла из его жизни до конца дней.

…Кисть с краской без должного контроля слишком глубоко залезла в ведро, и теперь, размазывая желтизну по корпусу, Дмитрий обильно орошал окрестности каплями.

– Осторожно, – раздался знакомый голос с сильным акцентом.

Он повернулся и увидел ее. Ту, с которой только что расстался в своих воспоминаниях.

Герда. Она стояла, одетая в натовский камуфляж без знаков отличия. Из объемного багажника старого «Форда» незнакомый ему «истинный ариец» вытаскивал две тяжелые сумки.

Кэп, увидев гостей, удивился. Его поразило появление Герды, но тут, как по волшебству, ему позвонили сверху и сказали, что так надо.

– Это ваш снайпер. Принимайте в группу. Бундесвер заинтересован в участии. Все договоренности достигнуты.

– Позвольте, у нас далее по плану отнюдь не сауна и пиво…

– Выполняйте приказ и перестаньте давить мне на яйца… там и так уже живого места нет.

Конец диалога. «Как тут все перевязано да завязано».

Татаринов подошел, поздоровался с Гердой, потом направился к человеку, тащившему сумки.

– Не останавливаться, – резко продернул он личный состав. – Времени нет.

Кэп молча забрал сумки. Денис разглядывал Герду. Она успела подровнять и без того короткие волосы и превратилась из красной в огненно-рыжую. Голубки никого не замечали вокруг.

– Голицын, хватит базарить! Мажь давай! – Татаринов закончил общение Поручика с боевой девкой.

А тот… А тот, проводив ее виноватым взглядом – «еще увидимся», – набросился на работу, как молодой бычок на убегающего по тесным улочкам испанца.

Вышли в море. Команда быстро обжила посудину. Диденко с трепетом крепил на корме самодельный флаг, а Голицын не упустил возможности подколоть:

– Важен гусь, прямо как государственный деятель.

Дед закончил дело и повернулся:

– А что, вот выйду на пенсию, куплю баржу. Повешу на нее свой собственный флаг – скажем, с тремя чайками, эх, романтика – и объявлю себя офшорной зоной. Первый в мире независимый плавающий банк. Это ж круто!

– Мечтай, – улыбнулся Голицын.

– Да, ты прав, давай лучше пойдем и убьем кого-нибудь.

Собрав всех, Татаринов на русском обрисовал ситуацию:

– Год назад немцы потеряли караван в афганских горах. По серийным номерам оружия, захваченного сербами, установлено, что стволы из той самой посылки. Духи работали быстро и четко. Несмотря на прикрытие, – тут Кэп указал на Герду, которая вместе с Гретой и другими бойцами охраняла караван, и Голицын взглянул по-новому на свою подружку, – почти весь груз был перехвачен. Потери немецких военных в одной операции составили двадцать шесть человек, включая командира гарнизона. Не исключаю, что мы нащупали канал, по которому оружие возвращается обратно в Европу, но уже не тем, кому надо. Задача: выйти с помощью капитана Пьедро на продавцов, взять языка, можно нескольких, определить местонахождение склада. Сообщаем координаты склада натовцам и уходим. Дальше они разберутся сами.

«…домой», – подумал Диденко, продолжая улыбаться своей идее про плавающую офшорную зону.

– Мы уже какую неделю носимся по всему шарику, а им – координаты… – Малыш, как и многие, хотел довести дело до конца.

– Они обосрались, пусть сами и расхлебывают. Нам зачем в это лезть? – не соглашался Бертолет.

– Отставить разговоры, товарищи военнослужащие! До места назначения осталось восемь часов пятнадцать минут. Шесть часов на отдых, два на сборы. Все, поумирали вдоль бортов.

Связанный по рукам и ногам и сидевший до этого смирно в уголке каюты, Пьедро после окончания собрания запросился в туалет.

Татаринов соображал мгновенно:

– Бертолет – нянька.

– Я ж подрывник, – обиделся старлей.

– Сказал, нянька, значит, нянька.

Ночь. Не включая небольшой прожектор и не обозначая себя габаритными огнями, желтая яхта – впрочем, кому есть дело до цвета судна в темноте – споро шла, выжимая из себя последние соки. Кэп понимал, что они прибудут ночью. И хорошо. Если бы не успевали, стоило бы дождаться нового вечера. Как известно, темнота – друг молодежи и спецназа.

Двигатель яхты не выдавал той мощности, на которую рассчитывали. Может, сказывался перегруз из-за топлива и пассажиров, может, давно уже двигатель не перебирали, неизвестно. Но они ползли, как черепахи, которых, к слову, много на пакистанских пляжах. Радар увидел берег в третьем часу ночи, сокращая время на развертывание до минимального.

«Капитано» поставили у штурвала и строго-настрого приказали вести туда, куда следует. Начнет фокусничать, получит «баллет» в башку.

Пьедро без труда указал на карте место, где его должны были встречать подельники. Кэп попросил описать побережье. По словам итальянца, это был частный обустроенный пляж отеля, закрытый слева и справа от посторонних глаз скалами. Гости и обслуга спускались к воде по длинной пологой лестнице, прикрепленной к естественной отвесной стене.

– Скалы высокие? – уточнил Бертолет.

Оказалось, метров по двадцать, что на самом деле мерзко.

– Причал? – сообразил Кэп.

– Есть. Небольшой. Как раз для таких вот судов.

Имя человека, которому предстояло передать груз, из итальянца вынули без проблем. Незнакомца звали Мустафа.

– Мне надо связаться с берегом, – попросил Пьедро. – Я должен сообщить, что подхожу.

– Не надо тебе ничего, – буркнул Татаринов. – Пусть ждут.

Современные технические навороты позволяют рассматривать берег с нескольких километров, даже если он погружен во тьму; ну а если берег богат фонариками, то тогда можно различить и детали.

Скалы, окружающие пляж, на самом деле оказались не скалами, а башнями; отель же на высоком берегу – не отелем, а частной виллой.

Кэп хмыкнул. «Списать на трудности перевода? Или итальяшка все еще не сломался? Даже он знает по-английски слово «тауэр» – башня. Любой ребенок знает, как будет «башня», но ведь не сказал».

Они встали в километре напротив спящего берега. На борту оставались Дед, Голицын, Герда и Пьедро; остальные, перекувыркнувшись через борт и разделившись на две группы – Кэп и Малыш, Бертолет и Марконя, – ушли. Им предстояло заблаговременно занять позиции на берегу.

– Держать связь, – вместо «удачи» пробурчал Кэп, надвинул маску, едва слышно булькнул и исчез.

По договоренности, Пьедро должен был обнять Мустафу, обозначив тем самым нужного им человека. Все остальные подлежали ликвидации. Груза у них не было, и ломать комедию бесконечно долго они не могли. Все равно начнется пальба. Вопрос: «Кто первый?»

Дед, выбирая себе позицию у открытой двери каюты, горевал:

«Зачем я два часа флажок шил, все равно ничего не видать. И краской мы провоняли, как помойные коты тухлятиной…»

Пловцы скрылись в пучине пятнадцать минут назад, но пока на связь никто не выходил. Значит, позиции не заняты и подходить к берегу они не могут.

Голицын ждал, с тревогой поглядывая в сторону розовеющего горизонта и едва-едва постукивая по динамику, торчащему в ухе. Нет ничего хуже бездействия и неопределенности.