Непокорная - Джорджина Девон

— Превосходно, мадам, — тихо произнес он, не сводя глаз с Мэри Маргарет. — Без сомнения, мы берем это платье.

— Ну разумеется, — благодушно ответила модистка.

— Я рада, что вам понравилось. — Хрипловатый голос Мэри Маргарет прозвучал немного насмешливо. — Теперь, если вы оба закончили осмотр, я пойду переодеться.

— Конечно, — сказал Рейвенсфорд и повернулся к модистке. — Я хочу, чтобы вы сшили для мисс О’Брайен все необходимое… полный гардероб. Расходы не имеют значения.

— О, конечно.

Он смерил портниху пронзительным взглядом.

— Мисс О’Брайен принадлежит к высшему обществу.

— Милорд, я не могла и подумать иначе.

— Это платье вместе с накидкой пришлите немедленно.

— Завтра же, милорд.

Рейвенсфорда удовлетворил ответ мадам Бертрис — он был уверен в ее тактичности так же, как в изысканности ее нарядов. Он проводил Мэри Маргарет в поджидавшую их карету и, помогая сесть, не смог отказать себе в удовольствии положить руку ей на талию. Он почувствовал, как под его пальцами у нее напряглись мышцы, и испытал удовлетворение — значит, она к нему неравнодушна.

Они ехали в крытой карете. Он сделал это специально, чтобы их никто не увидел. Ни к чему, чтобы люди знали о том, что граф покупает компаньонке матери наряды, так как очевидных всем причин для этого у него не было. Хотя он собирается с ней спать, но это не означает, что стоит порождать сплетни. Оставалось рассчитывать на деликатность мадам Бертрис, которая предполагала получить от него новые заказы, а также на верность своих слуг.

Рейвенсфорд уселся напротив Мэри Маргарет. До него доносился легкий лавандовый аромат ее туалетной воды. Он всегда думал, что лаванду используют исключительно для того, чтобы придать свежесть белью, но с того момента, когда впервые услышал голос Мэри Маргарет в библиотеке материнского дома, этот запах стал влиять на его чувственность.

— Вы наденете это платье на бал в честь Аннабелл.

Она искоса посмотрела на него.

— Когда и где его надеть, я решу сама.

Рейвенсфорд закинул ногу на ногу и сказал:

— Такой спорщицы, как вы, я не встречал. Вы хоть что-нибудь можете сделать без препирательств?

Она отвернулась и натянутым тоном ответила:

— Я всю жизнь поступала так, как мне велели, но только вы пытаетесь заставить меня делать то, что я считаю неуместным.

Рейвенсфорд заметил, что при этих словах ее лицо стало замкнутым. Он усмехнулся. Она, должно быть, вспомнила человека, который приказал ей украсть драгоценности.

— Вы в этом уверены? — спросил он.

Мэри Маргарет стиснула зубы. Было ясно, что ее обуревают сильные чувства, и ему стало ее жаль, но он не поддался этой слабости. Вот и настал момент, когда она все ему расскажет! Но она, не глядя на графа, ответила:

— Да.

Он саркастично улыбнулся. Что ж, он подождет.

Остаток пути домой прошел в напряженном молчании. Пусть сама выпутывается из собственного вранья, решил Рейвенсфорд.

Рейвенсфорд провел пальцем по перламутровому ожерелью. В атласной коробочке лежали такие же серьги, браслеты и кольцо. Этот гарнитур чудесно подходил к розовато-лиловому платью, сшитому мадам Бертрис. К сожалению, переделку наряда не успели закончить к сегодняшнему посещению театра «Друри-Лейн». Но какой смысл жалеть об этом, когда он все равно не может подарить украшения мисс О’Брайен? Как же ему хотелось нарушить условности света, пренебречь мнением матери и лицезреть прекрасную ирландку, одетую в туалет, соответствующий ее экзотической красоте.

Он положил драгоценности обратно и передал футляр Стивенсу, стоящему с крайне недовольным видом. Рейвенсфорд удивленно посмотрел на камердинера, который фыркнул и произнес:

— Позвольте, милорд, завязать вам свежий галстук. Тот, что на вас, помялся.

Рейвенсфорд с трудом удержался, чтобы не расхохотаться, так как это обидело бы камердинера. Пора уже усвоить, что Стивенсу наплевать на драгоценности. Для него превыше всего туалет хозяина.

— Спасибо, Стивенс, но в этом нет необходимости. Понимаю, какое я для тебя наказание, но ты же знаешь, что я не щеголь. Если ты со мной расстанешься, я огорчусь, хотя и пойму тебя.

Камердинер печально взглянул на Рейвенсфорда.

— Я с вами не расстанусь, так как несколько лет ждал, когда вы возьмете меня на службу. У вас самые лучшие плечи и ноги во всем Лондоне. Вы делаете честь моему умению. — Стивенс испустил театральный вздох. — Если бы только я смог убедить вас в том, как важна одежда.

Рейвенсфорд был так поражен, что не сразу нашелся что ответить. Он понятия не имел, что камердинер настолько чувствителен к его гардеробу. Рейвенсфорд считал себя хорошо сложенным мужчиной, но у него были друзья с фигурой и получше. Перт, к примеру.

— Спасибо, Стивенс, за твою преданность, — смиренно произнес Рейвенсфорд.

Губы камердинера дрогнули в едва заметной улыбке, и он подал своему господину перчатки и трость. Рейвенсфорд спустился в вестибюль, где собирался встретиться с дамами.

Спустя полчаса он все еще ожидал их появления, нетерпеливо постукивая тростью по ноге. С чего он взял, что ему следует быть пунктуальным? Женщины, разумеется, не придают значения точности.

Он отдал шляпу дворецкому.

— Когда дамы спустятся, найдешь меня в библиотеке.

Он уже собирался уйти, когда заметил мелькнувшее наверху серое платье. По лестнице спускались Мэри Маргарет в своем унылом одеянии и Аннабелл в белом муслиновом платье с голубыми ленточками. Внимание Рейвенсфорда было приковано к Мэри Маргарет — даже немодно одетая, она возбуждала его.

Она тоже смотрела на него, гордо выпрямившись. Ее движения были скользящими и изящными, глаза сияли подобно изумрудам, а шелковистые черные, как вороново крыло, волосы блестели. В платье от мадам Бертрис она покорила бы свет. Она потрясла его, когда примеряла розовое платье. Он вспомнил ложбинку на груди, видневшуюся в глубоком вырезе лифа. Это зрелище оказалось более эротическим и соблазнительным, чем промокшие сорочка и панталоны.

Граф с трудом проглотил слюну.

— Рейвенсфорд, — с громким смехом сказала Аннабелл, — вы невежливы и вогнали Мэри Маргарет в краску.

Слова Аннабелл привели его в чувство. Но к черту условности!

— Я знал, что платье будет вам к лицу, — выпалил он.

— Это платье? — смущенно спросила она.

Рейвенсфорд, чтобы скрыть собственное замешательство, закашлялся. Перед глазами стоял ее образ в розовом наряде, и он забыл, что сейчас на ней серое платье. Впервые за тридцать два года он повел себя столь неуклюже. Но по крайней мере он был вознагражден: ее нервный, низкий смех зазвучал подобно гортанному мурлыканью, отчего по его телу разлилась волна желания.