Великий Ван - Николай Аполлонович Байков

Где-то наверху кричали сороки и опытное ухо охотника внимательно прислушивалось к этим звукам.

«Это не просто так! – думал он, – что-то там есть, сороки не кричат зря!»

Только что мелькнула эта мысль в голове охотника, как у себя над головой он услышал стрекотанье лесных кумушек.

«Черт бы вас побрал!» – громко выругался Арсеньев, замахиваясь на птиц кедровою шишкой, поднятой с земли.

Но это движение еще больше раздразнило сорок, и они слетелись к нему целой стаей, треща и наполняя воздух своими криками.

Он остановился, желая выждать, думая, что кумушки оставят его в покое, но не тут-то было. Они еще пуще прежнего раскричались и, казалось, решили не отставать от охотника, давая знать всей округе, что приближается опасный и злой враг.

Эти крики возымели свое действие.

Кабан, лежавший под кедром, послушал, встал и медленным шагом пошел вверх по косогору, на другую свою лежку в вершине пади.

Семья горалов также оставила свои излюбленные места отдыха и легкими прыжками ускакала вверх к каменным россыпям.

Здесь же, на выступе скалы отдыхал Великий Ван.

Он спал после бурно проведенной ночи, но громкие крики сорок разбудили его.

Он поднял голову; насторожил свои чуткие уши и стал соображать: «Что бы это значило? Кто может нарушать покой тайги в полуденное время? Это не зверь, а вероятно человек! Надо узнать, в чем дело!»

С этими мыслями Ван поднялся и неслышно стал подползать к тому месту, где раздавались громкие крики.

Решив пренебречь назойливым приставанием, Арсеньев быстро двинулся вверх по гребню хребта и, подойдя вплотную к стволу гигантского кедра, поваленного бурей, остановился в раздумье: перелезть ли ему через него, или обойти стороной?

В это время хищник притаился по другую сторону ствола и ждал момента, когда можно сделать прыжок.

Подумав немного, охотник стал перелезать через кедр.

Не успел он спрыгнуть на землю по другую его сторону, как почувствовал на себе стремительный удар чего-то невероятно тяжелого. В голове его в последний миг блеснула мысль о нападении тигра и о необходимости защищаться, но мозг уже перестал работать и сознание покинуло его.

Удар передних лап хищника был так силен, что грудная клетка превратилась в лепешку и все внутренние органы были раздавлены и превращены в бесформенную массу. Смерть наступила мгновенно.

Удовлетворив свою ярость и злобу, Ван искал в мертвом теле человека признаки жизни, чтобы насладиться его страданиями, но, убедившись, что он мертв, хищник перевернул его лицом вверх и долго смотрел на него, как-бы изучая его черты и взгляд его выразительных, но мертвых, глаз. Русая густая борода поразила его, он пошевелил ее языком и стал лизать кровь, выступившую на бледных полуоткрытых губах.

Раздеть человека стоило ему большого труда. Он срывал с него одежду зубами, в то же время помогая лапами.

Так вот, какие эти пришельцы, настроившие большие ящики, железные тропы и пустившие по ним своих послушных чудовищ!

С этими мыслями Ван схватил тело охотника, за тонкую талию, оттащил его вниз, в заросли, и, расположившись под кедром, начал свежевать его, разрывая на части своими страшными зубами.

Вскоре с вершины хребта спустилась молодая тигрица, в поисках своего повелителя. Ван встретил ее приветливо, с довольным мурлыканьем, и уступил ей лакомые куски добычи.

От русского охотника вскоре не осталось ничего, кроме обуви, клочков белья, одежды и винтовки, валявшейся у ствола кедра, где он был схвачен хищником.

Покончив с обедом, Ван решил, что мясо пришельца сочно и вкусно и имеет свой запах. Кроме того, он убедился, что двуногий вообще слаб физически и силен только теми орудиями, которые имеются в его руках.

Целая стая сорок, соек и ворон, вились над местом тигровой трапезы. Крики их и беспокойный полет, обратили на себя внимание другого охотника, Малыгина, который к этому времени вышел на условленное место сбора и ожидал приятеля.

Часа два просидел он у костерка и, соскучившись, решил идти ему навстречу по хребту. Беспокойные крики ворон тревожили его, так как он знал, что эти таежные кумушки не будут кричать понапрасну.

Не находя следов товарища, Малыгин поспешил на крики ворон.

Подходя к месту катастрофы, он знал уже, что Арсеньева нет в живых, так как клочки его окровавленной одежды вороны и сороки разнесли по тайге.

На месте кровавого пиршества он нашел только пропитанный кровью снег, обрывки одежды, табак в кисете, трубку, спички и краюху хлеба. В стороне валялась, втоптанная в снег, сумка с патронами и пояс.

Следы показывали, что хищников было двое. Один огромного размера, а другой поменьше. Тигры ушли на вершину Кокуй-Шаня.

«Наверное, здесь работал Ван – подумал охотник, – таких больших следов я еще не видел. А жаль Арсеньева! Славный был товарищ и охотник! Как это он попал впросак и погиб, не сделав ни единого выстрела! Проклятый Ван! Это ему даром не пройдет! Придется ему за это отдать свою шкуру! От нас он не уйдет! Дай срок, с тобой расквитаемся!»

C этими мыслями, держа винтовку наготове, Малыгин обошел всю округу, с целью выяснить все детали совершившейся драмы.

У поваленного кедра он нашел винтовку с оборванным ремнем. Курок стоял на предохранителе, очевидно нападение было неожиданное и внезапное. Посидев на стволе кедра и отдохнув немного, он взял винтовку и патроны погибшего товарища и отправился домой на пост.

Трубку Арсеньева он взял себе на память. Солнце стояло низко. Вершины гор и далекие хребты подернулись фиолетовой дымкой. Мороз крепчал. Издалека, как отдаленные отголоски грома, доносился глухой рев хищников.

Малыгин прибавил шагу и быстро спускался с хребта, держа наготове винтовку, готовый встретить любого врага меткой пулей.

Внизу, посреди вырубленной площади леса, светился одинокий огонек в окне. Это пост, куда спешил охотник с печальными вестями о гибели товарища.

XXIV. Тайга шумит

Обитатели тайги узнали, что охотник погиб в когтях Великого Вана. Все толковали об этом событии.

Местные звероловы злорадствовали и были довольны, что Великий Ван вступился за них и мстит пришельцам за поругание священной тишины вековых лесов, и за уничтожение охотничьих угодий.

Перед алтарями лесных кумирен возносились горячие молитвы Горному Духу, в лесной тишине призывно звучал чугунный колокол.

Тайга зашумела.

Видя разгром и уничтожение заповедных убежищ и древних, унаследованных от предков, кормовых угодий и пастбищ, четвероногие и пернатые аборигены тайги присоединились к двуногим и объявили непримиримую войну пришельцам.

Каждый, по мере сил, старался вредить им и не упускал случая уничтожить плоды их рук и всяческие ухищрения их