Избранные циклы фантастических романов. Компиляция. Книги 1-20 (СИ) - Михеев Михаил Александрович

Иное дело эти двое. И ходить умеют, и стрелять, и здоровые, как медведи. Гришин хвастался как-то, что задавил одного голыми руками. Громов ему верил. А вдобавок совершенно не подвержены влиянию агитаторов, которых вокруг армии с каждым днем вьется все больше. Оно и неудивительно, на умы солдат, которые не видят громких побед, зато сидят второй год в сырых окопах, вдали от дома и семьи, в грязных шинелях и рваных сапогах (а присылают такое дерьмо, что хочется повесить на одном суку и поставщиков, и интендантов), воздействовать легко. Особенно когда лозунги просты и отвечают их представлениям о справедливости. Зато идущим сейчас позади Громова людям эти лозунги – пустой звук. В Сибири живут зажиточно, а земли столько, что можешь брать сколько влезет, и все равно останется немало. От горизонта до горизонта, как-то так. Слышал он, как они между собой называли крестьян из центральных губерний недотепами и бездельниками. И потом, эти двое при деле, нет у них рутины, которая разлагает мозги лучше всяких агитаторов.

Они шли всю ночь, стремясь отойти от линии фронта как можно дальше, и лишь когда забрезжил рассвет, остановились на дневку. Прежде, чем начать работать, стоило качественно отдохнуть, иначе хороши они будут, отрываясь потом от погони. Спешить некуда. Так что соорудили некое подобие шалаша, наскоро перекусили, а затем повалились спать, не обращая внимания ни на разбухшие от воды сапоги, ни на тяжелые от нее же шинели. Усталость с успехом заменяла перины и одеяла…

Работать они начали вечером. Безрезультатно – по облюбованной ими для засады дороге перемещались разве что небольшие группы солдат, с которых взять нечего, а связываться опасно. Однако разведчики не отчаивались, они умели ждать. В конце концов, это была часть их профессии. Да и просто наблюдение за войсками противника давало кое-какую информацию. Впрочем, единственным стоящим внимания фактом был протарахтевший мимо, отчаянно вязнущий в грязи броневик. Очень похоже, русского производства[87]. Словом, посидев практически до ночи, они отступили обратно в лес. И главным неудобством для них была невозможность разжечь костер. Паршиво – но терпимо, народ все же подобрался тертый и на подобные мелочи лишь раздраженно ворчал.

Повезло им только на третий день, ближе к вечеру, когда на дороге появилась небольшая группа кавалеристов. При ближайшем рассмотрении оказалось, что были эти мальчики с саблями не сами по себе, а в охране небольшой пролетки. В ней, наслаждаясь теплой погодой, благо дождь закончился еще с утра и солнце светило ярко-ярко, как бы намекая, что вот-вот начнется бабье лето, неспешно ехали трое немцев. Причем, если верить биноклю, двое просто с шикарными погонами на плечах. Конвой у них был, конечно, сильным, однако и разведчики не пальцем деланы. И, откровенно говоря, вряд ли немцы ждут нападения – уж больно расслабленный вид у всех.

Громов с Бергом переглянулись, кивнули друг другу, и поручик, осторожно, но быстро спустившись в ложбинку, скинул шинель. Под ней, в отличие от товарищей, вместо гимнастерки русского образца был надет немецкий китель. За такие шутки попавших в плен расстреливают, но Берг плевать на это хотел, он вообще был человеком рисковым. И сейчас единственное, что выбивалось из образа, были сапоги. Ну да, во-первых, сложно предполагать, что фельдфебель – а именно такие погоны были у поручика на плечах – сохранит в полевых условиях всю амуницию в идеальном состоянии, а во-вторых, измазанные грязью, они не бросаются в глаза. И потому немцы не насторожились, увидев сидящего на обочине до предела усталого солдатика, рядом с которым стояла немецкая же винтовка. К которой Берг, стоит заметить, даже руки не протянул. Лишь поднял на проезжающих безразличный взгляд, способный убедить кого угодно: вымотался человек, не трогайте его зря.

Реакция проезжающих оказалась вполне ожидаемой. Чтобы прусский офицер проехал мимо бездельничающего солдата? Да ни в жизнь! И остановилась кавалькада, и заорал самый толстый ганс. И встал на ноги Берг. Вытянулся во фрунт. А потом вскинул руки и из двух парабеллумов поприветствовал солдат конвоя.

Чего-чего, а такого наглого и решительного нападения кавалеристы не ожидали. Четверо вылетели из седел еще до того, как в игру вступили остальные разведчики, тоже вооруженные, помимо винтовок, пистолетами. У Громова браунинг из тех, что рекомендованы к ношению и в последнее время все чаще попадают в войска централизованно, вместо наганов, которых неожиданно для всех стало не хватать. У Пахомова наган в офицерском исполнении[88], который ему, в общем-то, не положен, у Гришина тоже парабеллум. Впрочем, эта троица успела фактически к шапочному разбору – Берг в одиночку положил почти всех, и ни один мускул на лице не дрогнул.

Обалдевших немецких офицеров, как морковь из грядки, выдернули на дорогу и пинками отправили в лес. Еще пять минут затратили на то, чтобы замаскировать собственно пролетку, утащить трупы и по возможности поймать лошадей. Частично это даже удалось, что радовало – кони, даже убежав сравнительно далеко, фактор демаскирующий, а на трофеях, кроме того, можно не бить ноги, а хотя бы часть пути проехать с относительным комфортом. Чем они, в общем-то, и занялись, попутно отхлебнув по глотку коньяка из найденной в той же пролетке бутылки. Коньяк, кстати, был хорош, в другое время и другом месте вряд ли обычным солдатам, да и небогатым офицерам тоже, перепал бы такой. Но – трофей, а в рейде все равны.

Уходили они, отрываясь от возможной погони, до самой темноты. Пока ехали, успели немного разобраться с документами пленных и пришли к выводу, что за таких гусей по Георгию точно дадут. А солдатам, вполне возможно, светит еще и школа прапорщиков, особенно если рапорт составить грамотно. Ну и заодно обсудили, как прошел захват, еще раз дружно похвалили Берга и презентовали ему в личное пользование еще одну бутылку трофейного напитка. Плюс в очередной раз пришли к выводу, что все же для такого рода засад пистолетов мало, а винтовки неудобны. И посетовал Громов на то, что, как ему рассказали, некий полковник-оружейник изобрел винтовку под японский патрон, стреляющую очередями. Только вот до фронта по старой русской традиции она уж точно не дойдет[89].

Пленных удалось как следует рассмотреть, только когда они встали на ночевку. По-хорошему, стоило бы продолжить путь, благо оставалось не так и далеко, однако опять набежали тучи, и вокруг сгустилась даже не тьма – чернота. Прямо как в чернильнице вороватого чиновника или в голове полкового священника, когда он водки перекушает. В такую погоду соваться в болото противопоказано. Так что остановились и принялись ужинать, заодно проведя инвентаризацию пленных. Как выяснилось, им повезло…

Тот, который толстый, оказался аж целым полковником. Правда, не строевым, а по интендантской части. Ну, это можно было сразу предположить, с такой филейной частью только интенданты и бывают. Они в любой армии не бедствуют. С ним вместе вляпались в неприятности майор и капитан, оба штабные, что радовало еще больше.

Полковник, чью рожу украшал самого простецкого вида синяк, со смесью возмущения и испуга посматривал на Берга. Понятное дело, тот человек уравновешенный, можно даже сказать, флегматичный. Такому убить – что высморкаться. Учитывая представление, которое поручик только что учинил, в роли спокойного убийцы он полковником воспринимался безо всяких внутренних терзаний.

Майор сидел, будто штык проглотил, и смотрел на разведчиков очень спокойно. Вроде бы и не боялся, но Громов определил сразу – с пленом он уже смирился. Какой бы горделивый вид ни принимал, как бы ни старался казаться невозмутимым, проблем он не доставит. Для себя немец уже все решил.

А вот капитан выглядел так, будто жизнь кончилась. И не поймешь, то ли он так боялся смерти, что готов был напустить под себя лужу, то ли просто никак не мог осознать резкой перемены в жизни. Сидел, опустив голову и вперив ничего не выражающий взгляд между колен, как будто полностью впав в прострацию.