Хроники крови. Пенталогия (ЛП) - Хафф Таня

— Нет, но…

— Никаких «нет», сержант. Я уже наслушался достаточно бреда. С меня хватит. Возвращайтесь-ка лучше обратно в Торонто — там вы можете делать что хотите. А мне мозги компостировать не надо.

Майк едва успел отвести трубку в сторону, чтобы не повредить барабанную перепонку — с такой яростью Фергюсон швырнул трубку на другом конце провода.

— Я догадывался, что не должен был разрешать тебе говорить с ним.

Глаза Вики за стеклами очков опасно сузились.

— И

тебе

удалось сделать это намного лучше? Кто, черт тебя побери, заставил тебя сказать ему о моей матери? А о докторе Брайт?

Селуччи выбрался из телефонной будки. Его подруга отступила в сторону, оставив

ему ровно столько

места, чтобы он смог протиснуться мимо.

— Это современная наука, Вики, это не очередная сверхъестественная, фантастическая ситуация, в которые нас втягивал в течение всего прошлого года твой бессмертный приятель. Я лично думаю, что только он может с этим справиться. Считаю, что Фицрой должен знать об этом.

— Тебе не кажется, что для начала лучше было бы обсудить все это со мной?

— Ты сама заговорила об этом. Оба случая взаимосвязаны. Боже правый, Вики, ты ведь прекрасно знаешь, что не сможешь доказать свое утверждение.

— Я как-то не заметила, что ты всегда подкрепляешь

свои

утверждения доказательствами, Селуччи, — с явным усилием, сквозь стиснутые зубы, процедила Вики. — Полагаю, ты не собираешься звонить в канцелярию?

В ответ он только скривился. И только потом задумался и решил не возражать.

— Прекрасно. — Она подхватила с тротуара свою сумку и забросила ее себе на плечо. — Догадываюсь, нам придется нелегко.

— Ты спокойнее относишься к этому, чем я ожидал.

— Майк. Моя недавно скончавшаяся мать превратилась каким-то образом в персонаж из малобюджетного фильма о восставших из гроба мертвецах, мой… — «какое слово я могла бы использовать…» — друг, который к тому же еще и вампир, бесследно пропал и, возможно, насильно удерживается кем-то в неизвестном нам месте. Когда мне удается заснуть, меня одолевают кошмары. Когда ем, пища превращается в камни и просто застревает на пути к желудку. — Она повернулась к нему, и при виде выражения ее лица сердце у Селуччи болезненно заныло. — И я уверена, что местную гребаную полицию ничуть не заботит эта ситуация, никто из них не желает увидеть все в подлинном свете, как это отчетливо вижу я.

— У тебя все еще есть я. — Это было лучшее, что Майк смог предложить в ответ.

Нижняя губа женщины начала дрожать, и она закусила ее. Осознав, что не владеет голосом, она приблизилась к нему и откинула с его лба упрямую темно-каштановую прядь, потом отвернулась и решительно направилась прочь, с такой силой ударяя каблуками по асфальту, что они должны были бы оставлять в нем отпечатки.

Селуччи задержался на мгновение, внимательно глядя вслед подруге.

— Всегда к твоим услугам, — наконец тихо произнес он дрогнувшим голосом. Через несколько секунд он был уже рядом с Вики, широко шагая с ней в ногу.

— Я уже пришла, Кэтрин. — Доктор Брайт закрыла за собой дверь в лабораторию и решительно прошла через всю комнату. — Что же ты обнаружила настолько значительное, что я должна немедленно это увидеть?

Девушка вышла из-за консоли с компьютером и протянула своему руководителю распечатку.

— Может быть, это не столь уж и важно; но вот что важно на самом деле, так это то, что я не могу понять, что же именно обнаружила. Если у вас есть время, прошу вас, взгляните на результаты этих анализов крови.

Доктор Брайт нахмурилась, глядя на лист бумаги.

— Сформировавшиеся элементы составляют шестьдесят процентов всей крови, это слишком высокая концентрация. Содержание белков в плазме — двенадцать процентов, тоже слишком много. Органические питательные растворы… — Она подняла взгляд. — Кэтрин, что

это

такое?

Та качнула головой.

— Если вы ознакомитесь с остальным…

Хотя она намеревалась потребовать немедленного объяснения, уважение к необыкновенным способностям своей аспирантки, возможность манипулирования гениальным даром молодой женщины все же составляли главный компонент ее планов на будущее, и так было с самого начала, а потому доктор Брайт продолжила изучение распечатки.

— Десять миллионов красных кровяных телец на кубический миллиметр крови? Это вдвое превышает человеческую норму. — Брови доктора Брайт все теснее смыкались, но мере того как она продолжала: — Если эти данные в отношении гемоглобина не ошибочны…

— Они абсолютно верны.

— В таком случае повторяю: что

все это

значит? — Доктор Брайт подчеркнула свой вопрос, возвращая Кэтрин распечатку. — Пытаешься рассмотреть кровь с такими свойствами в качестве альтернативы питательного раствора?

— Нет, разумеется, хотя… — Глаза девушки заблестели, на бледных щеках вспыхнули два алых пятна.

Доктор Брайт знала, чем было вызвано это явление, но у нее не было времени дать возможность своей аспирантке сформулировать зарождающуюся идею. Она была вынуждена отложить важное совещание, на котором утверждалось расписание экзаменов, завершающих семестр, чтобы прийти в лабораторию, и не собиралась повторять подобное в дальнейшем.

— Об этом поразмыслишь позже, Ну так, я жду.

— Хорошо. К нам… — Кэтрин глубоко вдохнула и разгладила руками полы лабораторного халата. Она еще даже не начала рассматривать возможности экспериментального применения того, что внезапно раскрылось перед нею. Ведь именно способность предвидеть скрытые возможности, как она всегда с восхищением думала, сделало из доктора Брайт блестящего ученого. — У нас в лаборатории прошлой ночью появился незваный гость.

— Что?!

Девушка моргнула, удивленная резкостью голоса.

— Сюда случайно зашел какой-то человек. Но опасаться нечего. Номер девять уже о нем позаботился.

— Номер девять о нем уже позаботился? — Доктор Брайт внезапно обнаружила, что окружающий ее мир определенно приобретает какие-то совершенно неожиданные черты. С отвращением она взглянула в дальний конец лаборатории, где у стены молча сидели номер девять и Марджо… то есть, она хотела сказать, номер десять. — Тем же способом, посредством которого он… оно позаботилось и о том мальчишке?

— Вовсе нет! Он схватил этого пришельца, руководствуясь лишь самыми простыми инструкциями. Хотя уже нет сомнений, что номер девять способен мыслить самостоятельно. Жаль, у меня не было времени сегодня утром снять новую энцефалограмму.

— Кэтрин, я уверена, это потрясающе, но кто все-таки сюда явился? И что ты с ним сделала?

— Я поместила его в герметичный бокс, где раньше находился номер восемь.

— И он все еще там?

— Да. Сначала жутко стучал, отвлекал мое внимание, было очень трудно работать, ведь я осталась одна, но с восходом солнца он успокоился.

— Успокоился… — Доктор Брайт потирала пальцами виски в тех местах, где начинала зарождаться головная боль. Слава Богу, что Кэтрин еще остается в лаборатории, когда весь остальной мир давно уже отправляется на покой. Если бы никого не оказалось поблизости, чтобы остановить непрошеное вторжение, весьма возможно, они оказались бы в серьезной опасности. С другой стороны, то, что Кэтрин

остановила

этого человека подобным образом, было сомнительной удачей; ее собственная позиция, с точки зрения стандартной процедуры, принятой во всем мире, была и без того весьма шаткой. — Ведь он не умер? Я хочу сказать, ты действительно убедилась в этом?

«А если он жив, что мы, черт возьми, будем с ним делать дальше?»

— Разумеется, я проверила. Его метаболизм находится на крайне низком уровне, но он жив. — Она показала на распечатку. — Вот здесь приведены результаты анализа состава его крови.