Воспоминания - Андрей Сахаров

Раздел «Фирма «Е. Боннэр энд чилдрен»» Яковлев кончает так:

«Подвергнув тщательному, если угодно, текстологическому анализу его статьи и прочее (благо по объему не очень много), не могу избавиться от ощущения, что немало написано под диктовку или под давлением чужой недоброй воли. Но эта оценка антисоветской по сути своей деятельности Сахарова (как несамостоятельной. – А. С.) никак не относится к отщепенцам вообще, добивавшимся при помощи и подстрекательстве ЦРУ смерти социалистической идеологии во имя безраздельного господства буржуазной!»

Т. е. Сахарова мы, КГБ, «пожалеем», а остальным, Люсе в том числе, – безжалостная кара!

С отвращением и гневом отвергаю такую жалость!

Все написанное Яковлевым буквально пропитано ложью. С целью эмоционального подкрепления своей концепции он всячески опорочивает Люсю, нагромождая гору клеветы, по принципу «Клевещите! Клевещите! Что-нибудь да останется!» Люся изображается злобной мачехой, вышвырнувшей моих детей от первого брака «из родительского гнезда». На самом деле они до сих пор живут там, а Люся не жила ни одного дня. Люся якобы обладает нелюбовью к учению, поступила в институт по подложным справкам. В прошлом

«...распутная девица, она достигла почти профессионализма в соблазнении и последующем обирании пожилых <...> мужчин. <...> Отбила мужа у больной подруги, доведя ее шантажом, телефонными сообщениями с гадостными подробностями до смерти. (Все же: «отбила» или «довела до смерти»? – А. С.) Так она получила желанное – почти стала супругой поэта Всеволода Багрицкого. Разочарование: погиб на войне.»

Слово «разочарование» – подлое оскорбление всех, у кого на войне погибли близкие. Всеволод Багрицкий не был «пожилым и состоятельным мужчиной» – он погиб на фронте в возрасте 20 лет. Использование его имени, детских и юношеских отношений с Люсей в грязных инсинуациях – отвратительно и позорно.

Я уже писал о том, что было на самом деле, в связи со статьей в «Сетте джорни» и «желтыми пакетами». В архиве Литературного института или ЦГАЛИ, точно не знаю, хранится паспорт Всеволода, пробитый осколком снаряда, оборвавшего его жизнь. В паспорте есть отметка о браке и разводе Всеволода с М. Филатовой. Историк Яковлев, если бы его целью было установление истины, мог бы обратиться в эти архивы. Яковлев повторяет также другую «историю» «Сетте джорни» и большинства «желтых пакетов» – об убийстве Моисеем Злотником его жены Елены Доленко, к которому якобы имела отношение Люся, – дополняя ее новыми выдумками и инсинуациями. Люся, по Яковлеву, опасаясь ответственности за соучастие в убийстве, устроилась санитаркой в санпоезде. Но убийство произошло в октябре 1944 года – Люся же была в армии с первых дней войны, и не санитаркой, а сначала санинструктором, а потом старшей сестрой. В период брака М. Злотника и Е. Доленко Люся с ними не встречалась. Яковлев, так же как и его предшественники, ссылается на рассказ Шейнина – но из него, при всех неточностях и литературных «вольностях», о которых я писал, совершенно ясна непричастность Люси к убийству. Источником темы жены Всеволода Багрицкого, конечно, послужила его книга. Однако ни Яковлев, ни авторы «желтых пакетов» и статьи в «Сетте джорни» не решаются на нее сослаться. Не только потому, что она разрушила бы их построения фактически (из книги видно, что Люся не знала о женитьбе Севы до развода и никогда не видела его жену), но и из-за «духовной несовместимости» – так убеждены мы с Люсей. Чистый и юный дух книги и ее героев разительно противоречит пошлому и банальному образу, который они пытаются создать, противоречит грязи и подлости их писаний.

Яковлев распространяет свою клевету и на детей Люси – Таню и Алешу (она «воспитывала себе подобных») , и на Ефрема и Лизу: якобы все они лоботрясы и проходимцы, а в Москве

«...работают и учатся подлинные трое детей А. Д. Сахарова».

Это безнравственное и лживое противопоставление детей мужа и жены (противоречащее моральным нормам жизни всех народов!), видимо, зачем-то нужно КГБ. По существу же могу напомнить, что Ефрем не «недоучка» – он успел благополучно закончить вуз в 1972 году до того, как на него обрушился молот КГБ, и никак не лоботряс, а чрезвычайно ответственный человек, самоотверженно делающий свое дело. Алеша прекрасно учился в школе и в вузе, также рьяно относится к любой работе. Таня исключена из МГУ вовсе не за неуспеваемость и не за «подложные справки» в 1976 году, а по указке КГБ в 1972-м.

Подло искажена Яковлевым трагедия вынужденного отъезда детей и внуков, история нашей с Люсей голодовки. Правда, я надеюсь, достаточно ясна читателю этой книги.

Я надеюсь, что я сумел показать в книге образ Люси – деятельно доброй, решительной, самоотверженной, ее трудовую и героическую жизнь, так противоречащую яковлевской клевете.

Статья в «Смене» была опубликована в июле 1983 года. За несколько дней до этого, когда я находился один в квартире, Яковлев неожиданно приехал ко мне (Люся в это время была в Москве). Он заявил, что приехал из Москвы, чтобы взять по поручению редакции «Молодой гвардии» интервью по поводу моей статьи в «Форин афферс». На что он рассчитывал, являясь к человеку, которого (и в особенности его жену) столь подло и бессовестно оболгал и оскорбил? Вероятно, на мою растерянность от такой беспримерной наглости и на мое желание как-то реабилитироваться в глазах миллионов советских читателей, защититься в советской прессе от клеветы статьи в «Известиях». Возможно, эта беседа была ловушкой с далеко задуманными целями. Я надеюсь, что сумел ее избежать. Я приведу запись беседы с Яковлевым, сделанную сразу после его посещения.

14 июля около 2 часов дня неожиданно в дверь позвонили двое: среднего роста рыхлый на вид мужчина лет 50–60 и молодая женщина, не произнесшая в дальнейшем ни слова, непрерывно курившая. Я (я подумал, что они из КГБ, и был недалек от истины): «Кто вы? В чем цель вашего прихода?» Мужчина, доставая из кармана нитроглицерин и закладывая его под язык: «Я – профессор Яковлев, историк, это – моя сотрудница. Мы остановились в гостинице «Нижегородская», долго не могли до вас добраться. Я приехал по поручению редакции «Молодой гвардии» и АПН. Они завалены письмами по поводу вашей статьи в «Форин афферс», не знают, что отвечать, и послали меня к вам, чтобы узнать ваше подлинное мнение. Нет ли у вас листка бумаги? Я должен сказать, что я не специалист в этих вопросах, в отличие от вас. Я историк, вот мои книги; хотите, я их вам надпишу?» Это был автор книги «ЦРУ против СССР», в которой содержалась отвратительная клевета на многих защитников прав человека и, в особенности, на Люсю, на меня, на Таню, Алешу, Ефрема...