Хозяин Колодцев (сборник) - Марина и Сергей Дяченко

Вечер и половину ночи я провел в клубе.

В трубе огромного камина свистел ветер — погода стремительно менялась, и катаклизмы в грозовых облаках отдавались тупой болью у меня в затылке. Господа клубные завсегдатаи начали собираться часам к десяти, из всех лиц мне были знакомы только физиономии председателя и кассира. На плече у председателя, как и в первую нашу встречу, громоздилась сонная сова.

Мальчик лет четырнадцати, исполненный сознанием собственной важности, обносил господ магов напитками на серебряном подносе. Я взял холодного лимонада.

Проходя мимо моего столика, незнакомые маги вежливо наклоняли голову:

— Как здоровье вашей совы?

И всякий раз, приподнявшись согласно этикету, я кивал в ответ:

— Сова поживает хорошо, спасибо…

И ловил на себе заинтересованные взгляды. Все они уже знали, конечно, что именно этот провинциальный дикарь, занявший место за столиком в углу, только что выиграл Корневое заклинание.

Напротив, над камином, помещались настенные часы размером с собачью будку. Тяжелый маятник вызывал у меня трепет, а из окошечка над циферблатом каждые пятнадцать минут выглядывала деревянная сова. Когда она выглянула подряд одиннадцать раз — всем уже надоело надсадное уханье — в дверях обнаружилась единственная на всем этом сборище дама.

Дама была блондинка в простом черном платье до пят. Единственным ее украшением был пояс со множеством подвесок; пояс заинтересовал меня в первую очередь. Лицо и фигура пришелицы ничем меня не удивили: женщины не бывают наследственными магами, а только лишь назначенными, степень их как правило низка и все магические ухищрения сводятся к усовершенствованию собственной внешности. Все они предпочитают волосы цвета соломы, крупный бюст, высокие скулы и голубые глаза; во всяком случае, те немногие женщины-маги, которых я встречал в своей жизни, выглядели именно так.

А вот пояс…

Пояс был мужской, его потертость и некоторая засаленность не вязалась с вечерним платьем. Пряжки и бляхи потускнели; ко множеству бронзовых колечек крепилось штук двадцать цепочек, на них висели замшевый кошелек, чехол для письменных принадлежностей, чернильница, оберег от мужского своеволия, золотые и костяные украшения, и среди всего этого хлама — маленькая цацка, о которую сразу же зацепился мой взгляд.

Проклятье, или они мне мерещатся повсюду, эти камни?!

Я попытался определить, какой эта дама степени — и не определил. Возможно, тот второй оберег для этого и служил — защитой от чужого любопытства.

— …Как здоровье вашей совы?

Я невольно вздрогнул. У моего столика стоял сам господин председатель; щеки его переняли цвет выпитого красного вина, а выпил он, по-видимому, изрядно. Мне показалось, что даже сова на его плече косится на хозяина с неодобрением.

— Прекрасно, — отозвался я коротко.

— Вы не будете против, высокородный господин зи Табор?..

И, не дожидаясь моего ответа, опустился на кресло рядом со мной.

— Вижу, вы не спешите отбыть домой, наверное, наша суетливая городская жизнь забавляет вас?

— Я давно не был в городе, — сказал я, глядя, как дама в черном платье пересекает зал. С ней здоровались, но прохладно; по-видимому, дама не была здесь чужачкой, но и к числу завсегдатаев не относилась.

Председатель, не глядя, поймал бокал, слетевший к нему в ладонь с подноса мальчишки-прислужника. Прищурился, глядя на меня сквозь рдеющее в хрустале вино:

— Вы уже оценили все тяготы, которые приносит наш выигрыш? Толпы просителей…

— Да, — сказал я.

— Мой вам совет, — председатель отхлебнул из бокала. — Не слушайте никого, не давайте спровоцировать себя, не будите в себе ложное чувство справедливости. Корневое заклинание Кары существует не для того, чтобы кого-то карать… А для обладания им. Обладания — и все. Оторвите голову вашему глиняному болвану — но лишь в последний день оговоренного срока. Чтобы не упустить ни дня. А кого вы при этом покараете — совершенно все равно, уверяю вас, Хорт, — и он отхлебнул снова.

— Да? — спросил я недоверчиво. — А я слышал…

— Члены правления клуба, — продолжал председатель, не слушая меня, — не имеют права участвовать в розыгрыше. Тем не менее, — он сделал хитрое лицо. Наклонился к моему уху, так что сова на его плече недовольно затопталась. — Эй-фо-рическое ощущение, господин зи Табор. Пьянит почище вина… Кстати, простите за нескромный вопрос. Какова природа вашей болезни, той самой, что не позволяет вам пить спиртное? Я могу порекомендовать первоклассного лекаря…

— Спасибо, — сказал я поспешно и, возможно, не вполне вежливо. — Спасибо, я… пока не нуждаюсь.

— Как хотите, — председатель слегка обиделся. — Кстати… вы не находите, что женщина в магии столь же уместна, как мышь в бочке меда?

— А? — я оторвал взгляд от незнакомки в черном.

— Да-да. Эта странная дама, на которую вы с таким интересом смотрите… Некая Ора Шанталья. Которая вот уже несколько лет упорно является на каждый розыгрыш… К чему ей Кара, как вы думаете?

— Мало ли, — сказал я медленно.

Председатель пожевал губами:

— Кара в руках стервы — это… Это ужасно. Я надеюсь, ей не выиграть Заклинания… Я мало знаком с ней и ничего не могу сказать точно… Но она действительно производит впечатление стервы. К чему, например, эта выставка побрякушек на поясе? Все эти обереги, камушки…

— Камушки, — повторил я задумчиво.

— Да… При том что инициирующий предмет у нее — не палочка, не брошка и не кольцо, а искусственный зуб во рту, можете мне поверить…

— Да? — я удивился такой осведомленности.

— Да… — мрачно кивнул председатель. — Это не совсем прилично — приходить в наш клуб с оберегом от мужского своеволия, вы не находите? Если бы она была мужчиной, ее давно бы попросили снять половину побрякушек или покинуть зал. Но все мои коллеги, к которым я обращался с этим предложением, только отмахивались — она, мол, единственная особа женского пола, если уверенности в себе недостает — пусть утешается сомнительными артефактами…

— В самом деле, — сказал я, глядя, как дама в черном платье цедит вино за столиком в противоположном углу.

— Когда она вас в грубой форме отошьет, — сказал председатель, проследив за моим взглядом, — не говорите, что я вас не предупреждал.

— Онри, больше не пей, — скрипучим голосом сказала сова у него на плече. — Ты и так болтаешь лишнее.