Игры богов - Тамара Воронина

Почему Март решил, что Ли непременно сказал бы сейчас о принцессе Маэйр? Но он не сказал, посмеялся еще и решил:

– Ну и ладно. Раз выхода нет, пойдем пройдемся. В любом городе прежде всего открываются кабаки и бордели… Вот мы и сходим. Берт?

Тот покачал головой, и никто не стал его уговаривать. Марту тоже вид Сторши удовольствия не доставлял. Хотя внутри самого города он был недолго, но все ж видел его до войны. Сторша не была красивой, потому что больше была крепостью, чем городом, и все же… Все же неприятно было видеть руины, оставшиеся от храма Укрывателя – хороший был храм… Они с Ли пошатались немного по улицам, потом переглянулись и решительно направились на поиски борделя. Чем вспоминать войну, лучше радоваться жизни.

Ночью Март спал плохо, даром что на мягком тюфяке и настоящей пуховой подушке. Снилось черт те что. То есть последняя битва. Да так, будто Март снова в ней участвовал, даже самая последняя схватка… Он вздрагивал, просыпался, прислушивался к тихому дыханию Ли, снова засыпал, а под утро – хоть отрежь голову, ни капли сна не осталось. Вот он и думал… и все так же о той битве, чтобы не думать об Играх богов, в которые они ввязались против собственной воли… Да и когда богов интересовало мнение людей?

Ли тогда крепко досталось, его в тюрьме еще долго головные боли мучили. Когда Март его с поля боя тащил, даже шлем не снимал – боялся, на привале попробовал – не получилось с первого раза, настолько металл смялся. Кое-как стянул, и то только потому, что Ли терпеливым был. Шишка больше головы, кровоподтек такой, что смотреть страшно – на пол-лица, да вытекло крови изрядно, Март потом на каждом привале, когда пить давали, по полкружки воды тратил, чтоб кровь эту с лица Ли отмыть, волосы оттереть и до самой раны добраться. Страшно было, да не за себя – боялся, что Ли умрет, а одному оставаться – хуже нет, лучше уж рядом с ним помереть.

И второй день Берт просидел в гостинице, все тосковал, а может, думал, приставать к нему не хотелось. Ли тоже считал, что хартинги его семью в заложниках держат. Март и Ли хоть за себя и друг за друга боялись, так они мужики взрослые, самостоятельные, да и профессия у них такая, что накладывает отпечаток: не каменщики или столяры – охранники, считай, постоянно жизнью рискуют, привыкли. А там дети беспомощные, жена любимая… Паршиво.

Лумис появился точно после обеда, когда они, развалясь на солнышке, переваривали утку с кашей. Ох и вкусная утка была, забытый уже вкус, сказать бы домашний, так дома такого не бывало. С ранешних времен, довоенных. Дохартинговых. Даже Берт кивнул: вкусно, мол, и хозяину монету лишнюю дал. Богатый, однако, не очень-то деньги считает. Март бы тоже дал, да только медную, незачем серебром бросаться, ведь вкусно кормить постояльцев – долг хозяйский… к тому ж недешевый обед был. Лумис над ними посмеялся беззлобно, велел собираться в дорогу. Зачем они в Сторшу заезжали, так непонятно и осталось. Дальше дорога пошла по тем местам, где бои шли. И сдавалось Марту, что Лумис нарочно решил их там провести, посмотреть, как они себя поведут. А что? Март и узнавал-то только по особым приметам, какие уцелели. Вот, например, от каменного столба, что возле из лагеря торчал из земли, только пенек какой-то остался, а был ведь в три человеческих роста. То ли люди когда поставили, то ли природа постаралась, но мощный был столб, даже красиво – и его война не пощадила. Сколько народу полегло – земля высохнуть должна была с горя, а ничего, трава вовсю зеленеет, цветочки-бабочки.

– Жизнь побеждает, – сообщил Ли с загадочным видом. Ага, понятно, маска эльфа-философа. Сказано не для Марта и не для Лумиса. Для Берта. На того и смотреть-то было страшно. – Могу ли я узнать, сударь, куда мы дальше?

– К Ведьминым болотам, – бодро сообщил Лумис. – А по дороге еще в одно местечко завернем… Там трудновато будет, однако завернуть придется. Вы, главное, постарайтесь выжить, хорошо? За меня бояться не надо.

– Я помню, – меланхолично кивнул Ли, – режим бога. Зачем только нас за собой таскать? Чтоб не скучно было?

– Вовсе нет. Вы видели, боец я… ну…

– Никакой, – непочтительно перебил Ли, – видели. И что?

– И то, что один я месяц бы через те скелеты прорубался. Вы прокладываете мне дорогу, понимаете?

– Не очень. Можно было взять десяток солдат.

– Нет. Солдат нельзя. Они соображают плохо. А мне нужны были люди, способные самостоятельно мыслить.

Ли сдержался и не покосился на Марта, хотя все время попрекал его как раз неумением мыслить самостоятельно. «Ну что ты мне в рот смотришь? Своих мозгов нет?» – это еще ласково было.

– Лумис, – спросил Март, – а теперь рощи чистые?

Тот помотал головой.

– Нет. Если мы сейчас туда вернемся, все покойнички будут на местах. Причем на тех же. И вещи в сундуках будут, может, немножко другие, но того же уровня.

– Магия, – прошептал Март.

– Магия? Нет, до магии еще далеко. Это попозже.

И Марту стало совсем плохо.

***

Припекало. Март расстегнул куртку – совсем ее снять не позволял Лумис, да и понятно, места не самые ласковые. Они уже привыкли к тому, что из-под каждого куста может выскочить либо дикий зверь, либо чудовище. Звери, впрочем, чаще уступали им дорогу, оказываясь умнее монстров. Март только вчера любовался вожаком волчьей стаи, задумчиво смотревшим на них с высоты холма, а потом развернувшимся в противоположную сторону, уводя свое хвостатое войско. Вроде бы дул легкий ветерок, но Март все равно обливался потом под легкой и прочной курткой. Дело было не в погоде: он умудрился простудиться под этаким-то солнцем, и теперь у него был жар. Ли пичкал его какими-то своими травными сборами, Берт сочувственно вздыхал, а Лумис был страшно растерян: ему не приходило в голову, что кто-то может вот так просто заболеть. В сундуках и ящиках нередко обнаруживались разные травки, Лумис их обязательно забирал и вечерами возился, составляя из них всякие снадобья. По его словам, могли попасться монстры, зараженные чумой или еще какими-то страшными болезнями, и это его не удивляло, а обыкновенная простуда повергала в уныние и недоумение. Снадобья лечили чуму, но были бесполезны против жара. Поначалу еще болело горло и мучил кашель, но от этого Ли избавил его уже на второй день. Собственно, Март чувствовал себя вполне бодро, ну постукивало в висках да жарко было, разве это беда. Лумис приноравливался под него: устраивал привалы чаще обычного, вот и сейчас, посмотрев на раскрасневшуюся рожу Марта, остановил коня. Верхом ездить он так и не научился. Мешок мешком. Не падал, правда, даже во время бешеной скачки, когда они удирали от чудовища, почти закрывшего собой горизонт. «Неплановый монстр, – озабоченно пробормотал Лумис, когда они переводили дух, – на него у нас просто нет оружия».