Малыш для лучшего друга (СИ) - Злата Романова

– Я не имел в виду того, что сказал, на самом деле, Серафима. Вырвалось на эмоциях, прости! Я не жалею о том, что ты оставила ребенка. И я хочу быть ему отцом, неважно, будем мы при этом семьей или нет.

– Ты не заслуживаешь его!

– Может и нет, – вздыхает он. – Но я у него есть и я никуда не исчезну, как бы ты не злилась и не кричала, что видеть меня не хочешь.

– Я сейчас действительно не хочу тебя видеть, Паша. Смотреть на тебя не могу! Ты этого не поймешь, но твои слова ударили меня больнее, чем любая наша ссора в прошлом. Я просто смотрю на тебя другими глазами теперь, потому что никогда не думала, что именно ты способен на такие мысли. Ты хоть понимаешь, как я разочарована в тебе?

– Тогда нас таких двое, потому что я тоже разочарован в тебе, Фима, – добивает меня этот нахал, пока его взгляд становится заметно жестче.

Глава 15

Не думала, что могу возмутиться еще больше, но заявление Паши переполняет чашу моего терпения. Я готова взорваться от ярости, хлещущей из меня, и не контролирую себя, когда набрасываюсь на него с кулаками, матерясь, как никогда в своей жизни.

– Черт, прекрати, ты же навредишь себе! – рычит Паша, перехватывая мои руки и крепко удерживая запястья в своей хватке.

Подобраться поближе к нему и вцепиться зубами в шею мне мешает мой предательский большой живот, упирающийся сейчас прямо в его собственный. Я пытаюсь освободить свои руки, потому что кулаки так и чешутся хорошенько наподдать этому придурку, но в этот момент малыш довольно болезненно толкает меня ножкой и я замираю, морщась от боли.

– Ой! Мамочки, да что ж ты так сильно-то?!

– Это он? – округлив глаза от удивления, смотрит на мой живот Паша. – Все в порядке? Так и должно быть? Это роды?

– Какие, к черту, роды?! – рычу я, злясь на его тупость, но эффект неожиданности хоть заставил его отпустить меня. – Малыш просто толкается, не в первый раз уже.

– Но я тоже это почувствовал, – все еще в шоке смотрит на меня Паша. – Прессом.

– То есть, когда рукой чувствовал, то нормально, а пресс у тебя такой каменный, что ты не ожидал такой силы от ребенка, да? – насмехаюсь я. – А теперь представь, каково мне, Паша. Я сплошной синяк внутри! Я не могу есть, не могу спать, мне больно, я отекаю и еще куча неприятностей, от которых ты был избавлен, потому что я почему-то решила, что не стоит грузить тебя своими проблемами, когда у вас с Ксюшей такое событие на носу. Ты злишься на меня? Так вот, я тоже на себя злюсь! За то, что я такая дура. За то, что пыталась быть хорошим другом, боялась признаться, потому что Ксюше это не понравится, у тебя могут возникнуть проблемы с ней и может дойти вплоть до вашего с ней расставания! Хотя почему это мне должно быть дело до твоих отношений, до твоего счастья, когда очевидно я тебя волную меньше всего? Почему я должна заботиться о том, кто вспоминает обо мне, в лучшем случае, раз в пару месяцев? Ты разочарован во мне, Паша? Валяй! Мне уже плевать. Ты для меня посторонний человек с этого самого дня, понял? И я не хочу, чтобы ты присутствовал на моем семейном ужине, когда я сообщаю свою личную новость своей семье. Уходи отсюда!

– Не уйду, – упрямо сжимая челюсть, колюче смотрит он. – Я понимаю, что у тебя эмоции хлещут через край, но дай мне, черт возьми, уже высказаться! С чего ты вообще решила, что меня нужно оберегать? Я мужчина, Серафима! Я способен сам разобраться со своей невестой и объяснить ей ситуацию. Что и сделал вчера вечером. Да, Ксюша не в восторге, но мы не расстанемся из-за этого. Ты сама себя накрутила, действовала за моей спиной и теперь винишь меня за то, что проходила через все эти беременные трудности одна, хотя это было только твое решение не ставить меня в известность.

– Ты рассказал Ксюше? – выхватываю я главное, растерянно моргая. – Еще вчера?

Мое удивление оправдано, потому что я думала, стоит ей узнать – и я сразу же получу от нее гневный звонок, а то и визит. Почему же она ничего не предпринимает? Или я в ней ошиблась и она способна на адекватную реакцию? Ведь если подумать, Паша ей не изменял, во время нашего пьяного перепиха она на него даже внимания не обращала.

– Да, рассказал, – напряженно говорит Паша. – Она еще переваривает эту новость, но все наладится. Она не будет названивать знакомым и сообщать об этом, так что не волнуйся о том, что родители узнают раньше, чем мы им расскажем.

– Я расскажу, – все еще упираюсь я, не в силах так быстро забыть обиду. – Ты можешь идти.

– Блин, Фима, ну не веди себя так! Пожалуйста, разве мы не можем перестать ругаться и просто переступить через свои обиды ради общей цели? Я не собираюсь игнорировать своего сына, я буду его отцом, хочешь ты этого или нет. Давай не будем переводить все это во вражду, я прошу тебя!

– Еще позавчера ты жалел, что не смог решить сам, быть вообще этому сыну или нет, – дрожащими губами выговариваю я.

Вспоминаю и просто хочется расплакаться, потому что я не могу спокойно вспомнить те его жестокие слова. Я так люблю этого ребенка! Так сильно хочу его, наконец, увидеть! А его отец даже не уверен, стоило ли его рожать.

– Я сказал так со злости, клянусь! Ну не имел я этого в виду на самом деле, пойми! Честно, я не планировал становиться отцом так скоро, но я не жалею о существовании этого малыша, Фима. Забудь о тех словах, они ничего не значат!

Я смотрю в его глаза, такие честные и знакомые, и хочу ему верить, хочу верить в то, что Паша хороший человек и я в нем не ошибалась, как в Лёне и Ксюше, но я уже не могу