Постижение России; Опыт историософского анализа - Н Козин

В самом деле, если преодоление отчуждения людей от собственности и власти отражает основную и объективную векторную направленность развития мировой истории, то преодоление классовых противоречий, как основных противоречий формационной исторической реальности, не выглядит уж столь исторически утопичным. Они преодолеваются по мере того, как преодолеваются источники социально-классового деления общества, лежащие как раз в сфере отношений собственности и власти и имеющие основным источником своего происхождения отчуждение людей от собственности и власти. А потому вместе с преодолением отчуждения от собственности и власти можно ожидать преодоления и формационных противоречий в качестве доминирующих противоречий истории, образующих основные источники ее развития в качестве истории развития и смены общественно-экономических формаций.

Им на смену придут противоречия, образующие основание и источники развития другой исторической реальности, цивилизационной - цивилизационные противоречия. Они восходят к другим противоречиям: в культуре, социальности, духовности, в способах их проживания в истории; в иерархии ценностей, в самой их системе; в системе высших символов Веры религиозной, исторической, культурной, социальной, духовной - к различиям и противоречиям души, а не тела, к специфике религиозных, этических, эстетических, философских, политических, правовых представлений и связанных с ними отношений к Богу, Добру, Красоте, Истине. Всем этим одна локальная цивилизация отличается от другой, все это цивилизационные различия и противоречия. Именно они лежат в основе цивилизационного размежевания человечества, формируя саму цивилизационную историческую реальность. Именно их саморазвитие образует основание цивилизационной логики исторического развития. Наконец, именно они выходят на авансцену истории по мере того, как теряют актуальность потребности физического существования человека, удовлетворение которых раскрепощает и актуализирует реальность других, подлинно человеческих, потребностей социокультурного существования человека.

Так на смену формационной исторической реальности, ее противоречий, точнее, их большей значимости в структуре исторической реальности, ее ведущих противоречий приходит цивилизационная историческая реальность, ее противоречия. Тенденция к этому приобретает выраженный характер уже в современной мировой истории. И с ней было бы глупо не считаться как с реальностью. Несмотря на явно выраженные тенденции к всемирности мировой истории, ее единству, к превращению мировой истории в историю взаимосвязанных локальных цивилизаций и культур, вместе с тем интеграционный потенциал мировой истории не следует преувеличивать и, главное, давать ему превратное толкование - как интеграционному потенциалу с исторической тенденцией не просто к единству мировой истории, а к ее единообразию, единообразию цивилизации и культур - этническому, социальному, политическому, религиозному, просто бытовому, к единообразию в самом образе жизни. Тенденция к единству - это еще не тенденция к единообразию. Это две связанные, взаимодействующие и в то же время совершенно разные тенденции, с разным историческим смыслом и результатом и, что не менее важно, с совершенно различным потенциалом реализации в истории. Не может реализоваться в истории то, что разрушает ее многообразие - цивилизационное, культурное, духовное, а значит, и саму историю.

Все это явное упрощение сложившейся исторической реальности и тех тенденций развития, которые приобретают в ней доминирующее значение. Еще ни одна исторически вменяемая локальная цивилизация не обнаружила тенденций к отказу от своей локальности, от генетического кода своей истории, от архетипических основ своей исторической, культурной и духовной идентичности, от своей иерархии ценностей и символов Веры, от специфики своих представлений и отношений к Богу, Добру, Красоте, Истине. Напротив, наблюдается как раз обратная тенденция - придание сакральности традиционным ценностям и символам Веры, стремление опереться на них как на последние духовные основы самосохранения в истории. И это не просто реакция на интегративные тенденции в современной истории, а на их цивилизационно, культурно и духовно нивелирующую историческую суть. Это не отрицательная реакция на положительную тенденцию к единству человечества, а положительная реакция на отрицательную, просто разрушительную тенденцию к его единообразию. Именно она и как реакция, и как тенденция выходит на авансцену современной истории, сохраняя, а в ряде случаев и усиливая цивилизационное, культурное и духовное размежевание человечества, на этой основе усиливая место и роль цивилизационных различий и противоречий в современной истории.

Они опасны именно тем, что есть различия и противоречия в самом святом для человека - различия и противоречия в его душе, в ее архетипических основах, в основополагающих ценностях и смыслах бытия, в самих символах Веры, способах проживания своей истории, культуры, духовности. Всем этим человек не просто живет, а живет как последними основаниями своего бытия. Все это он не отдаст ни за какие материальные ценности и смыслы бытия, ибо он с этим не просто живет, с этим он умирает. Все это задействовано в экзистенциальных основах бытия человека и не остается безразличным к его историческим основам. Экзистенциальное в истории имеет исторические основы, а историческое - экзистенциальные, взаимопроникая и взаимоусиливая друг друга, прежде всего именно в пространстве цивилизационной исторической реальности и развития, придавая цивилизационным различиям и противоречиям фундаментальный масштаб и характер, по своей глубине не идущие ни в какое сравнение с формационными. А потому они могут взорвать историю и с тем большей разрушительной силой, чем больше будут приобретать масштаб и характер цивилизационных противоречий.

Но именно потому, что это различия и противоречия в самом святом для человека - в его душе, именно поэтому есть больше, чем основания, полагать, что они не приведут к столкновению цивилизаций и культур и, следовательно, к цивилизационным войнам. Истинная духовность не может жить насилием вообще и, тем более, над иной духовностью. В акте насилия она просто перестает соответствовать своей сущности, быть тем, что она есть,- духовностью. Для этого, правда, человечеству понадобится выработать новые формы духовности, новые надцивилизационные ценности, цели и смыслы исторического бытия, которые могут стать реальностью не раньше и не иначе как только в результате длительного естественноисторического развития локальных цивилизаций.

При этом речь идет о реальности именно новых цивилизационных ценностей, которыми живут локальные цивилизации, как своими собственными, а не о становлении некой единой и единственной цивилизации. Надцивилизационные ценности - это ценности цивилизационного сосуществования локальных цивилизаций, не то общее, что должно их объединить в нечто цивилизационно единое с преодолением всех их локальных спецификаций, а то, что позволит им жить не по логике аксиологического диктата и цивилизационного преодоления, а по логике цивилизационного сосуществования.

Таким образом, реальность и фундаментальность цивилизационных различий и противоречий отнюдь не предполагают крайностей в их разрешении: неизбежность цивилизационных войн или, как универсальная панацея от них, преодоление всех и всяческих цивилизационных различий, преодоление самого феномена локальности цивилизации и, как следствие, становление некой единственной всечеловеческой цивилизации. Кажущаяся простота и эффективность такого способа преодоления цивилизационных различий и разрешения цивилизационных противоречий в действительности является кажущейся, хотя бы потому, что вместе с ними будет преодолена сама цивилизационная историческая реальность и цивилизационная логика исторического развития, которые живут цивилизационным многообразием истории.

На эту сторону проблемы стоит обратить особое внимание, так как все идеи современной социальной инженерии, особенно радикальной, строятся на использовании интеграционного потенциала современной истории. А в истории не всё возможно, не всё можно объединить со всем, не всё может жить как все. Этому противятся не только сложившиеся исторические реалии социально-экономические, политические, культурные, геополитические, но и более глубокая, по сути непреодолимая архетипическая реальность, восходящая к духовным основам истории в основах человеческой души. Именно она становится принципиально непреодолимым препятствием на пути произвольных интеграционных процессов в современной истории и в первую очередь тех, которые восходят к цивилизационным основам истории и касаются межцивилизационных отношений.