Рядовые Апокалипсиса - Борис Громов

Но даже тот факт, что Москву мы уже фактически потеряли и максимум, что сможем сделать – это вывезти из нее как можно больше гражданских, был не самой худшей новостью. Хуже всего было то, что подобная свистопляска началась уже едва ли не во всех крупных городах. И речь не только о России. Интернет все еще работает и, по словам полковника, «всемирная паутина» переполнена сообщениями и видеороликами о восставших мертвецах. Ими уже заполнены улицы Берлина, Парижа, Лондона, Вашингтона, Нью—Йорка, Лос—Анджелеса, Пекина, Дели, Каира, Рио–де–Жанейро… Европа, Азия, Северная и Южная Америка, даже Австралия. По России данные тоже неутешительные. Эпидемия началась во всех без исключения российских городах‑ «миллионниках» и в доброй половине областных центров. И есть опасения, что появление зомби в остальных – всего лишь вопрос времени, причем весьма непродолжительного. Словом, помощи ждать нам неоткуда, на местах все своими проблемами заняты. Особую «прелесть» ситуации придавал тот факт, что с момента введения вчера вечером режима чрезвычайного положения в Москве нет никакой информации от официальных властей. Такое ощущение, что все наши доблестные «слуги народа» просто собрали манатки и свалили в неизвестном направлении. И если на отсутствие политиков в данном случае можно было и плюнуть, то вот пропавшее военное руководство добавило немало головной боли. Теперь координировать между собою усилия приходилось на уровне в лучшем случае начальников Управлений и комбригов–комдивов, а то и вовсе командиров полкового или даже батальонного уровня. Полный аллес! Но кое до чего уже смогли договориться. Например, о создании нескольких эвакуационных центров для штатских, вроде того, в который сейчас превратилось здание МВД на Житной, и формировании сводных спасательных групп из сотрудников МВД, ФСБ, МЧС и военных. Бедняге Филипочкину так и не удалось отвертеться от должности «коменданта снежной крепости» – Гаркуша назначил его старшим над двумя взводами «срочников» из какого–то «серого»[37] батальона внутренних войск и несколькими медиками из МЧС. Задачи нарезал незамысловатые – принимать поступающих граждан, проводить первоначальный карантин и временно размещать. Благо, здание на Житной большое и, если потесниться, то народу там собрать можно не одну тысячу. Условия, конечно, будут далеко не «Хилтон», но, учитывая обстоятельства, вряд ли кто станет привередничать. Крепкие стены и крыша над головой есть? Вода и туалет в наличии? И даже кое–какое горячее питание налаживать собирались, по крайней мере, полевая кухня у «вэвэров»[38] с собою имелась. К тому же – долго жить там никому, кроме гарнизона, все равно не придется, после карантина спасенных планируют централизованно вывозить из Москвы в лагеря беженцев, которые уже начали разворачивать в крупных воинских частях области. Под вывоз уже вроде как «поставили под ружье» пару автобусных парков. Словом, как верно подметил когда–то, хоть и по другому поводу, переводчик Гоблин: «И только у тупых военных все оказалось в порядке»… Точнее и не скажешь.

Меня же с парнями оставлять «на хозяйстве» Гаркуша посчитал слишком расточительным. Поделил мой личный состав на две группы по семь человек, доукомплектовали нас срочниками–армейцами и их «броней». Теперь мы, две «тройки» ОМОНа и я за старшего, усиленные десятком солдат из Таманской дивизии с сержантом во главе и при бронетранспортере, получив в довесок к нашему «Уралу» еще и два ПАЗа, гордо именуемся «спасательной группой номер один Центрального эвакуационного пункта города Москвы». На деле, конечно, махновщина полная, но как звучит! И вот теперь у нашей группы боевое крещение.

И с ходу отличились «таманцы», которые после моей команды дружно сыпанули с «брони».

— Куда, мать вашу?! – только и успел рыкнуть я, прежде чем ближние к нам зомби обратили на них внимание.

И вот тут–то стало понятно, в чем разница между отстрелом мертвяков из–за прочного и высокого забора и столкновением с ними же на открытой местности. Даже я, уже видевший резвых покойников сначала в Ивантеевке, а потом на Калужской площади, и то, что называется «прибалдел сего числа» от той скорости, с которой они бросились в нашу сторону. «Таманцы» явно растерялись, что, собственно, вообще не удивительно. Для того чтобы мгновенно реагировать на внезапно возникшую угрозу, опыт нужен, и опыт немалый. Помнится, во время первой чеченской при зачистке в Шали на нас то ли натравили огромного кавказского овчара, то ли он сам с привязи сорвался… Отлично помню свою реакцию: стоял и с ужасом смотрел, как этот лохматый крокодил, под восемьдесят кило весом, меня жрать бежит. Во все глаза смотрел, даже про то, что в руках у меня автомат, и то позабыл. И если б не наш снайпер‑ «контрас»[39] Генка Хабибуллин, так и схарчила б меня та зверюга. Вот и доблестная «тамань», со своим сопливым сержантиком во главе, выглядит сейчас точно так же, как я тогда. А роль Генки в этом дурдоме явно достается мне.

— Огонь!!! – командую я своим, хотя особой необходимости в этом нет, парни и сами отлично поняли, что от них требуется.

Вот только попасть в голову шустрым покойникам, когда до них меньше пары десятков метров, – задачка не из легких. Пули рвут одежду и плоть, от зомби во все стороны летят кровавые ошметья, но они упрямо продолжают переть вперед.

Как и когда я успел спрыгнуть с бэтээра и, отшвырнув растерянного сержанта себе за спину, встать между ним и вырвавшимся вперед упырем, – и сам не понял. Но все же успел.

М‑да, при жизни я такое не то что за противника не посчитал бы, но и внимания на улице не обратил: типичная спившаяся «хронь». Засаленные тренировочные штаны, неопределенно–грязного цвета растянутая майка, залитая сейчас почерневшей запекшейся кровью, чахлая грудная клетка под ней, тощие мосластые руки, покрытые серыми тюремными партаками[40], всклокоченные пегие патлы. Словом, пока этот чмошник жив был, я б ему подзатыльник отвесить побрезговал. Зато после смерти он превратился в более чем серьезного противника. За те мгновения, что у меня оставались, я успел разглядеть удивительно много. Например, что пострадал алкаш очень мало. Большинство виденных мною зомби были кто чуть больше, кто чуть меньше, но обглоданными. А этот – целехонький, а кровь на груди – явно чужая. Вон, вся нижняя часть морды ею перемазана, да и на клыках кровавые слюни висят – смотреть противно… Стоп! На клыках?!! Твою ж мать, да у этой твари «улыбка» похлеще, чем у ротвейлера!!!

В этот момент зомби совершает невероятный, почти невозможный даже для живого человека прыжок, в одно мгновение сокращая дистанцию между нами от «очень близко» до «вплотную». Как бы он ни был быстр, я «рефлексы еще не пропил» и успел дать короткую, на три патрона очередь. Вот только с упреждением угадать не успел, и поэтому пули, вместо того, чтобы разнести упырю череп, ударили его в живот. Для живого человека этого было бы более чем достаточно, зомби, похоже, попаданий даже не почувствовал. Разве что притормозился слегка и рухнул не точно на меня, а с небольшим недолетом. Ловко, словно обезьяна, приземлившись прямо передо мной, мертвяк обеими руками схватился за автомат. А ведь прав был прапорщик Володя – цепкий, сволочь, действительно словно бультерьер, не стряхнешь. Блин, да в этом мозгляке от силы килограмм шестьдесят пять – семьдесят! Откуда ж столько силищи? Или у зомби мускулатура тоже меняется? Как у тех же кошек или обезьян: вроде и не видна особенно, но зато вытворять могут такое, что человеку и не снилось. Например, как сейчас, уронить на землю здорового мужика, в котором весу, если с экипировкой считать, едва ли не в два раза больше, чем в этом бывшем пропойце.