Под маской Джокера - Алана Инош

– О как… А кто из них кто?

– Высокий – Крыс. А маленький… то есть, маленькая – Кот. По идее, должно быть наоборот, но так уж вышло. – Нелли тихонько засмеялась сквозь слёзы: до неё только сейчас дошёл весь комизм этой перестановки.

Млечный Путь превратился в реку, и кошка с янтарными глазами лакала из неё молоко с берега. Нелли растянулась на голубой траве и любовалась сиреневым закатом. Тихая бесконечность неба нашёптывала сны, которые вкладывались друг в друга, как расписные матрёшки – замысловатые головоломки, слишком длинные для вечности, но вполне способные уложиться в одну ночь. Нелли протянула руку к кошке, и та сама подставилась под ласку – тёрлась пушистым ухом о ладонь, жмурилась и мурлыкала, а потом улеглась у Нелли под боком. Лежать с ней в обнимку и считать звёзды – что могло быть лучше?

С берега молочной реки в явь её вернула любопытная пушистая морда с несмышлёными голубыми глазками-пуговками. Серый комочек пуха по кличке Джокер почти ничего не весил, но щекотка от его усов будила не хуже Сороковой симфонии. Этого маленького егозу принесла домой Леська и, подняв брови домиком, попросила: «Мам, ну можно, он будет жить с нами?» – точно так же, как она когда-то просила пригласить в гости Киру. Нелли задумалась: точь-в-точь таким же существом стал побеждённый ею страх. «Ладно, но только ухаживать за ним сама будешь», – согласилась она. Пока Леська исправно исполняла взятые на себя обязанности, и рядом с Нелли поселился совсем другой Джокер – не страшный, а маленький и смешной.

Склонившись над спящей дочкой, Нелли пощекотала её под подбородком.

– Вставай-ка, кошатница. Кто обещал, что сам будет кормить своего зверя?

Леська крутанулась в постели и хихикнула от щекотки, после чего, продирая глаза и душераздирающе зевая, выбралась из-под одеяла и пошла за «Вискасом».

– Джокер, кис-кис-кис! Охо-хо… Кушать!

Слово «кушать» озорник уже хорошо знал и пушистой молнией прошмыгнул под ногами у Нелли в сторону миски.

Весеннее утро, одетое в тонкий ледок, румянило оконную раму и наполняло кухню запахом кофе. С хрустом откусив от намазанного маслом и крыжовниковым джемом тоста, Нелли отпускала, как птиц из клетки, со своих ресниц последние крупинки волшебного сна, в котором она чесала за ушами и обнимала смелого Рыцаря Кота.

Звонок мобильного прервал плавное течение романтической полудрёмы с кофейным флёром.

– Привет, папа.

– Здравствуй, Нель, с праздничком тебя! Не сильно рано звоню, не разбудил?

– Да нет, котяра уже давно нас поднял… С таким будильником при всём желании не поспишь! Спасибо, пап. – Нелли едва машинально не добавила «и тебя с праздником», но вовремя опомнилась и фыркнула от смеха. Всё-таки Восьмое марта – женский день. – Как ты себя чувствуешь?

– Да более-менее… Мать вот сегодня ужин праздничный устроить собирается. Как вы с Леськой на это смотрите? Придёте, может?

Отец передвигался ещё с костылями, но с каждым днём у Нелли крепла уверенность, что скоро они станут не нужны.

– М-м… Посмотрим. Очень может быть, что придём. Я ещё перезвоню днём. Ну ладно, мне на работу собираться надо… Пока, пап.

– Хорошо, Нель, будем ждать…

Ледяная глазурь ломко хрустела под каблуками, а зябкий и тонкий, подснежниковый дух весны было не под силу забить никаким выхлопным газам и прочему городскому смраду. Весна стучалась в каждое окно и бросала букеты солнечных зайчиков, вышивая золотом покрывало сновидений. Нелли не стала оставаться на традиционный банкет, лишь выпила с коллегами символический бокал вина. Её путь лежал в торговый центр – за подарком для матери. Но не успела она покинуть университетскую ограду и дойти до первого светофора, как дорогу ей преградил сверкающий байк. Одна рука мотоциклиста, обтянутая чёрной кожаной перчаткой, протянула ей букетик свернутых в тугие бутоны белых тюльпанов, а другая подняла забрало шлема.

– Это мне? – засмеялась Нелли.

– Так точно, леди, вам.

Тёплый мёд кошачьих глаз ласково искрился солнечными блёстками, отогревая сердце. Наверно, она была обречена на эти глаза и во сне, и наяву.