Орки (СИ) - "Урук Хромой"

- Нам надо дождаться темноты. Здесь есть укрытие, - он ткнул рукой в стену зелени. Я кивнул, соглашаясь.

Орки, разогнав свой челн, резко свернули в заросли. Я пригнулся. Острый нос лодки раздвинул, не ломая, высокие стебли тростника, и мы вышли на скрытую от глаз с протоки прогалину в зарослях. Обернувшись, я увидел, как влетевший за нами второй челн остановился, и орки поправляли и выпрямляли примятые стебли. Двигаясь дальше, мы по зеленому, шуршащему под порывами ветра туннелю, через полчаса вырвались из зарослей на небольшую заводь у поросшего невысокими деревьями и кустами острова. Подойдя к песчаному берегу, выскочив в мелкую воду, все вместе затащили наше судно на сушу. Рядом встали нагнавшие нас орки второго челнока. Чада рукой указал направление, и мы цепочкой нырнули в заросли кустарника. Двигаясь в течение получаса обычной рысью, мы выбежали на другую сторону острова и остановились на берегу широкой, шагов сто-сто пятьдесят заводи, окруженной со всех сторон стеной тростника.

Приложив руку к губами, Чада, глухо чирикнул. В глубине зарослей ему ответили. Минут через пять, не качнув тростника, из зарослей выплыла маленькая лодка, связанная из сухих стеблей. Две маленькие фигуры, закутанные в обычный балахон Болотников, быстро подогнали ее к берегу и, выскочив на берег, замерли перед Чадой.

- Идем в набег, наш Вождь, - он показал на меня, обе фигуры синхронно согнулись в поклоне, - до заката мы здесь. Еда.

Дружно кивнув, пришедшие, скинув с себя балахоны, оказались парой щенков и разбежались в разные стороны. Мои спутники, тоже сняв балахоны и свалив их в тени в кучу, жестом пригласили меня сесть. Сняв с себя свой, я уселся на предложенное место и занялся наблюдением за орками. Как и все остальные виденные мной, Болотные тоже не отличались многословием, общаясь жестами, они уверенно и привычно занялись организацией лагеря. Оставшийся одетым один из гребцов, сложив свое оружие у ствола более высокого дерева, деловито забрался по стволу, быстро скрывшись в листве. Двое оставшихся по кивку Чады нырнули в кусты и, повозившись там с минуту, затихли. Заметив мою приподнятую бровь, Чада ответил жестами, ткнув по очереди на дерево и кусты.

- Глаза, а эти спать.

Позвав его жестом, ткнул рукой прямо перед собой. Посидели молча. Из кустов выскочили убежавшие щенки. Мальчишка нес охапку высохшего тростника, а мелкая девчонка тащила корзинку. Сложив все принесенное на песок, они дружно зарылись в него, что-то откапывая. На свет появилось широкое блюдо из толстой глины, затем еще одно. Прямо на нем, вынув из корзинки муку, девчонка замесила тесто. Мальчишка уселся с палочками для розжига огня. Тихо свистнув ему, я взмахом подозвал его, и своим огнивом добыл ему огонь и, сунув в руки комок дымящихся стружек, отправил обратно. Повернулся к довольно ухнувшему Чаде.

- Расскажи мне, что они здесь делают одни.

- Так они за рыбой смотрят.

- Какой рыбой? Чада, ты, видимо, забыл, что я пришел издалека, как вы живете не знаю. Рассказывай все о вашей жизни.

Удивленно покосившись на меня, Чада на пару минут выпал из жизни, что-то пытаясь сообразить. Радостно усмехнувшись, он звонко хлопнул себя по лбу и уставился на меня.

- Прости, Вождь, ты ведь жил с вечно тощими Верхними.

- Здесь, - он ткнул за спину, - мы растим рыбу. Хорошую, большую. Щенки ее стерегут и кормят. Если ее бросить без присмотра, подохнет или ее сожрут. Здесь больше жило нас, но набег всех стронул. Люди это место не нашли. Оставили пару щенков смотреть, кормить.

- Покажи.

Он повел меня к берегу. Подойдя к лодке щенков, он вынул из нее плетеную корзинку с крышкой, наполовину полную обычных лягушек. Показал на пару плетеных из прутьев сачков на длинных ручках. Подойдя к воде он кинул пару лягушек в воду. Сначала ничего не происходило, но потом вода вскипела от движения. Крупные сомы, длиною с копье толкаясь, кинулись на еду. Мгновение, и все закончилось, остались только расходящиеся круги на воде.

- Здесь только самые большие самцы и самки. На развод. Стоячую воду не любят. Через тростник пробиты каналы от реки, свежую воду подвести. Любят они ее.

Чада увлеченно ковырялся в корзинке с лягушками, отбирая крупных. Войдя в воду, он рукой похлопал по ней. С разных сторон к нему под водой по заводи потянулись длинные тени. У его ног из воды высовывались крупные широкие головы сомов, раскрывая рты, они лениво толкались между собой, ожидая подачку. Чада быстро рассовал прямо им в пасти лягушек, все выискивая что-то глазами. С дальнего края к нам приближалась самая большая тень, гоня перед собой невысокую волну. Крутившиеся у ног Чады, еще не наевшиеся сомы, мотнув хвостами, исчезли в воде. Подплывший огромный сом на удивление легко толкнул орка в ноги и замер, лениво поводя хвостом и шевеля жабрами. Чада что-то приговаривая, похлопал его по голове, сом открыл пасть и орк по одной перекидал в нее несколько крупных лягушек. После чего пошел вдоль спины сома, почесывая его. Вернувшись к голове, орк толкнул великана в бок, помогая ему развернуться. Как мне показалось, задремавший великан неуклюже завозился и, с помощью орка развернувшись, удалился в глубину. Стоя почти по пояс в воде и проводив его взглядом, Чада развернулся ко мне со все еще не погасшей на лице счастливой и мечтательной улыбкой. Согнав ее с лица, смущенно посмотрел на меня. Я ему в ответ подмигнул и постарался изобразить одобрительную улыбку, показав жестом - очень большой.

Буквально засветившийся от гордости Чада расплылся в широченной улыбке, сразу став на удивление похожим на своего сома.

- Он самый большой. Мой отец его еще щенком кормил. Он уже тогда был большим и умным. Не отец, сом. Лучший самец, даже самые капризные самки с ним играют совсем мало, сразу икру метать начинают. С другими самцами могут целый день кругами ходить, не с ним. И мальки у него самые крепкие и сильные. Если переносим сомов, то вылавливаем и в лодках притопленных везем. Они вырываются, бьются. А он сам за лодкой плывет, знает, что на новом месте покормим.

Сомы растут быстро, и кормить их легко. Лягушек много на Реке и другой живности тоже. Мы весной лягушек ловим, и в одном месте держим и икру их собираем. Головастиков держим в теплых лужах. От птиц и других врагов их прикрываем, а как лапки отрастят, выпускаем. Болото и Река на нас не в обиде, что берем, возвращаем. Сомы уплыть не могут, там, в тростнике колья вбиты. А так они скоро совсем есть перестанут и спать лягут. Вот тут их и стеречь.

- И много у вас таких клеток?

- Нет, мало, а часть пришлось и самим в реку выпустить. Те, что на виду запруды. Жалко как, с ними возишься как с сосунками. Покормить, оберечь, а изгородь поставить сколько труда. А мы прячемся все, тут такие места есть, - Чада мечтательно сощурился на солнце, - там столько можно рыбы вырастить.

Чаду несмело подергал за руку подошедший щенок, позвав к костру. У костра на коленях стояла девчонка, следя за жарившимися на глиняном блюде лепешками. Маленький костер, сложенный из хорошо просушенного тростника, горел почти без дыма. Подбежавший щенок схватил лежавший рядом веник из тростника и стал дополнительно разгонять легкий дым, идущий от костра. Проснувшиеся орки уже ждали нас. Усевшись на свое место, я уже привычно поделил свою порцию с Чадой и махнул рукой остальным. Нам приготовили каждому по две маленькие лепешки из муки рогоза и по хорошему куску копченого и провяленного сома. Быстро проглотив свой кусок, один из орков постучал по дереву и, дождавшись наблюдателя, залез на его место. Старательно занимающиеся готовкой щенки, раскрыв рты, глазели на меня. Неторопливо поев, я спросил.

- Что дальше делаем? - отославший орков проверить лодки, Чада присел рядом.

- Спать, пока око, - он махнул в сторону солнца, - коснется макушек тростника. Потом плывем еще время, не очень долго.

Подняв веточку, он стал чертить на песке.

- Дальше Река шире, но и болото тоже шире. Вдоль кромки тростника идем вниз. Там остров, вот так он стоит, - Чада вычертил каплеобразный овал, широкой стороной направленный вверх по течению, - он в длину большой круг и рука полных кругов шагов (1500). В ширину здесь, - он ткнул веткой в широкую часть, - четыре полных круга (400) шагов. Там раньше наша стоянка была. Хорошее место. Было. Там наши дома.