FRICONOMICS ФРИКОНОМИКА МНЕНИЕ ЭКОНОМИСТА-ДИССИДЕНТА О НЕОЖИДАННЫХ СВЯЗЯХ МЕЖДУ СОБЫТИЯМИ И ЯВЛЕНИЯМИ - Стивен Левитт

Почему же он упал?

На то было несколько причин, одна из которых кажется куда более интересной и удивительной, чем другие. Да, возможно, Оскар Данило Блэндон, известный как Джонни Кокаиновое Зерно, был причиной волнового эффекта, в котором один человек вызвал целое море проблем. Однако одновременно с этим начал действовать другой, противоположный первому волновой эффект, о котором тогда почти никто не догадывался.

В своей статье о проблеме абортов, опубликованной в 2001 году, Левитт и его соавтор Джон Донохью предупреждали читателей, что их открытие “не следует толковать ни как поддержку абортов, ни как призыв вмешиваться в решение роженицы”. Они даже предположили, что преступность можно было бы легко усмирить, “предоставив лучшие условия тем детям, которые в будущем больше всего рискуют стать преступниками”.

Тем не менее сама тема этой статьи, похоже, оскорбила почти всех. Консерваторы были просто в ярости от мысли, что аборты можно рассматривать как инструмент для борьбы с преступностью. Либералы были потрясены тем, что в этой статье были особо выделены бедные и черные женщины. Экономисты же ворчалипо поводу того, что методология Левитта неубедительна. Едва история об абортах и преступлениях попала в газеты и на телеэкраны, Левитт сразу же подвергся яростным атакам. Как его только не называли: идеологом (и консерватизма, и либерализма), евгенистом, расистом и даже форменным дьяволом.

На самом же деле ни одно из перечисленных определений никак не подходит к автору этой книги. Он не особенно любит политику и еще меньше — морализаторство. Он добродушный, сдержанный, невозмутимый и уверенный человек, который не мнит о себе слишком много. Он заметно шепелявит. А выглядит как законченный чудак: клетчатая рубашка с воротником на пуговицах, неопределенного фасона брюки цвета хаки, плетеный ремень и грубые коричневые туфли. Его карманный календарик имеет логотип Национального бюро экономических исследований. “Я хотела бы, чтобы он ходил в парикмахерскую чаще трех раз в год, — говорит его жена Дженет. — И чтобы он не носил те же самые очки, которые купил еще 15 лет назад, — они и тогда уже были немодными”. Когда-то, еще в школе, Левитт хорошо играл в гольф. Но сейчас он так физически истощен, что называет себя “самым слабым человеческим существом из всех, которые только живут на земле”. А если надо открыть какую-нибудь консервную банку, то он просит это сделать Дженет.

Другими словами, в его внешности или манерах нет ничего такого, за что его можно было бы назвать огнедышащим драконом или исчадием ада.

Журнал New York Times от 3 августа 2003 года

4 Куда исчезли все преступники?

В которой факты о преступлениях отделяются от фантазий.

Что Николае Чаушеску усвоил — с трудом — об абортах… Почему 1960-е плодили преступников… Вы думаете, что бурное развитие экономики в 1990-е поставило заслон для преступлений? Подумайте снова… Почему преступников не останавливает высшая мера наказания… Действительно ли полиция уменьшает количество совершаемых преступлений?… Тюрьмы, тюрьмы повсюду… Пристальный взгляд на полицейское “чудо” Нью-Йорка… Что на самом деле представляет собой огнестрельное оружие?… Почему первые торговцы наркотиками были подобны миллионерам Microsoft, а последующие подобны Pets.com… Суперграбитель против граждан преклонного возраста… Джейн Рои, ограничитель преступлений: как легализация абортов все изменила.

В 1966 году, через год после того как Николае Чаушеску стал коммунистическим диктатором Румынии, он своим указом запретил аборты по всей стране. “Человеческий зародыш является собственностью всего общества, — провозгласил он. — Все, кто не хочет иметь детей, — это дезертиры, которые нарушают законы преемственности поколений и сохранения нации”. [1]

Грандиозные декларации подобного рода были весьма обычным явлением для режима Чаушеску. Ведь его генеральным планом было воспитание людей, достойных высокого звания Нового Социалистического Человека. Для самого себя Чаушеску строил дворцы, а со своим народом обращался крайне грубо и жестоко, как правило, игнорируя его мнение по любому вопросу. Отказавшись от сельского хозяйства в пользу промышленности, Чаушеску заставил многих жителей деревень переселиться в многоквартирные дома без отопления. Все главные посты в румынском правительстве он раздал сорока членам своей семьи, включая и жену Елену. О мадам Чаушеску, которая обожала меха и драгоценности и владела сорока домами, следует сказать отдельно. Хотя официально ее называли Лучшей Матерью Румынии, она отнюдь не пылала материнскими чувствами к своей нации. “Черви никогда не будут довольны, сколько бы еды вы им ни дали”, — говорила она, когда румыны жаловались на нехватку продуктов, вызванную неумелым правдением ее мужа. Она вела тайную слежку даже за собственными детьми, чтобы быть уверенной в их преданности.

Чаушеску запретил аборты для того, чтобы достичь одной из главных своих целей: быстрого усиления Румынии за счет резкого прироста населения. До 1966 года в Румынии была едва ли не самая либеральная в мире политика относительно абортов. Искусственное прерывание беременности являлось, по сути, главной формой контроля над рождаемостью. По статистике, на одного новорожденного в Румынии приходилось четыре аборта. И вдруг, практически за одну ночь, аборты оказались вне закона. Исключения делались только для матерей, уже имевших четырех детей, и женщин, занимавших важные посты в коммунистической партии. Одновременно с этим были строго запрещены все способы контрацепции, а также половое воспитание молодежи. Агенты правительства, язвительно прозванные “менструальная полиция”, регулярно приходили к женщинам на работу и заставляли их проходить тест на беременность. Если по результатам ряда проверок результаты теста были отрицательными, женщину заставляли платить непомерно высокий “налог на воздержание”.

Через некоторое время стимулы Чаушеску дали желаемый эффект. После запрета абортов рождаемость в Румынии всего за один год увеличилась вдвое. При этом дети появлялись на свет в стране, где жизнь человека, если он не принадлежал к клану Чаушеску или коммунистической элите, была крайне убога. Но, как оказалось, рожденных после 1966 года ждала особенно печальная участь. По сравнению с детьми, рожденными на год раньше, будущее сулило им гораздо худшие перспективы почти во всех сферах деятельности. Например, они хуже учились в школе и имели меньший успех на рынке труда. Кроме того, у них была более высокая вероятность пополнить когорту преступников.

Запрет абортов оставался в силе до тех пор, пока в один прекрасный день Чаушеску не потерял свою власть в Румынии. 16 декабря 1989 года тысячи людей вышли на улицы города Тимишоары, чтобы выразить протест против губительного для них режима. В рядах протестующих было очень много подростков и студентов. Позже один из лидеров оппозиции, 41-летний профессор, признался, что принять участие в акции его убедила 13-летняя дочь. “Самое интересное было в том, что не бояться нас научили именно наши дети, — сказал он. — Ведь большинство недовольных, которые вышли на улицы, — это были люди в возрасте от тринадцати до двадцати лет”. И хотя тот протест был жестоко подавлен, а десятки молодых людей убиты полицией, для старой власти наступило начало конца. Через пару дней после описанных событий Чаушеску выступал с речью перед стотысячной толпой в Бухаресте. И снова молодежь была в первых рядах, заглушая его слова криками “Тимишоара!” и “Долой убийц!” Все говорило о том, что прежнему режиму пришел конец. Чаушеску с женой пытались бежать из страны, прихватив миллиард долларов, но были схвачены, преданы скорому суду и расстреляны в светлый праздник Рождества.

Среди всех коммунистических лидеров, свергнутых примерно в одно время с развалом Советского Союза, был убит один только Николае Чаушеску. Нельзя не отметить, что его смерти значительно содействовала румынская молодежь — огромное количество юношей и девушек, которых, если бы не запрет абортов, не было бы на свете. [1.1]

История с абортами в Румынии может показаться довольно странным вступлением к главе, рассказывающей об американской преступности в 1990-х годах. Однако ничего странного в этом нет. Дело в том, что один важный момент делает румынскую историю зеркальным отражением повествования об американской преступности. И точка их пересечения приходится как раз на Рождество 1989 года. Ведь именно в этот день Николае Чаушеску на горьком опыте (посредством пули в голову) узнал, что значение запрета абортов было глубже, чем он предполагал.

Кроме того, именно в этот день преступность в США достигла своего апогея. За предыдущие пятнадцать лет количество тяжких преступлений резко возросло, и их доля среди прочих правонарушений составила целых 80%. Сообщения о преступлениях постепенно заполонили вечерние выпуски новостей и стали главной темой разговоров по всей стране.