Один плюс N - Максим Смогов

Лена продолжила:

— Для адаптанта ты слишком смышлёный и… человечный. На фоне этого твоя излишняя осведомлённость перестаёт быть первостепенной проблемой.

— И что же тогда первостепенно? — спросил я.

Второй озадаченно пробормотал:

— «Адаптант»?..

— Оставлять ли тебя на свободе? — ответила мне Лена. — Этот вопрос сейчас главный.

Я нахмурился:

— А кто вообще решает?

— Если больше нигде не засветишься, решать только мне, — сказала она.

— Ну и славно, — бросил Второй и направился в коридор. — Пойду вещи в стирку брошу. Потом, наверное, за подготовку к зачёту сяду. Зовите, если что вдруг.

Я кивнул ему и повернулся к Лене, облокотившись на стол:

— Итак… Значит, моя свобода зависит от тебя.

Она отвела взгляд, прикидывая что-то в уме, затем сказала:

— Если очень упростить, то, наверное, да.

— И что теперь? Ты так медлишь, будто хочешь что-то выторговать.

— О, нет, — она покачала головой, — это лишнее. Просто я обдумывала варианты.

— И к чему пришла?

— Расклад следующий. Я какое-то время за тобой понаблюдаю. Если в самом деле окажется, что ты не поедаешь людей, — будем сотрудничать. В противном случае — тебя ждёт клетка, опыты и, вероятнее всего, скорая смерть.

— Какая интересная вилка… Про сотрудничество — это конкретно с тобой или с твоим начальством?

— Конкретно со мной. Если начальство о тебе узнает, тебя при любых раскладах ждёт клетка.

Я недоверчиво приподнял бровь:

— То есть ты мне помогаешь?

— Нет, не так. Я действую в своих интересах, ты — в своих. И возможное сотрудничество рассматриваю только в таком формате.

— Звучит-то неплохо. Но хотелось бы уточнить один момент. Предположим, ты удостоверишься, что у меня нет склонности к людоедству, и предложишь сотрудничество. А я, например, откажусь. Что тогда? Клетка, опыты, смерть?

— Возможно, я неточно выразилась. Нет, я не собираюсь тебя этим шантажировать. Просто будешь жить как жил. Но, думаю, нам в любом случае лучше оставаться на связи.

Я улыбнулся:

— Ты даже не представляешь, как мне нравится твой ответ. И почему мы вот так не поговорили неделю назад? Насколько всё было бы проще…

Лена безразлично развела руками:

— Тогда я решила, что ты обычный человек с редкой мутацией.

— Мутацией? Это какой ещё?

— Если не вдаваться в подробности: существует очень маленький процент людей, способных видеть те аномалии и взаимодействовать с ними.

— А я, получается, кто? Как ты там говорила… «Адаптант»?

— По всей видимости, да. Если не считать интерфейса и отсутствия присущих адаптантам повадок. Но обо всём по порядку.

После этих слов Лена наконец взялась за объяснение происходящего. И начала она очень издалека.

Как оказалось, пространственные аномалии стали появляться на страницах истории уже достаточно давно. Первые упоминания относятся ещё к датам полуторавековой давности. Естественно, объективных данных, подтверждающих их существование, не было. Аномалии на протяжении века оставались в разряде баек, историй о переживании разными людьми похожего мистического опыта. Но около сорока лет назад паранормальные зоны стали возникать намного чаще, а вместе с ними и монстры, терроризирующие города. Тогда-то государством и были инициированы исследования, которые длятся по сей день.

— Постой-ка, — сказал я. — Получается, ты из госорганов?

— Вроде того, — пожала плечами Лена. — Секретное научное подразделение под руководством одной небезызвестной службы.

— То есть государство в курсе. Но почему не предпринимает никаких мер? Как насчёт проинформировать население и всякое такое?

— Меры предпринимаются. Но насчёт информирования — только панику сеять. Нет смысла.

— Да это в любом случае скоро станет достоянием общественности. Я только за эту неделю столько хрени повидал… Взять, к примеру, ту массовую аварию в центре. Чёрта с два она останется незамеченной.

Лена закивала:

— Тут ты прав. Эта неделя была, прямо скажем, из ряда вон. И нам ещё предстоит это всё разгребать. Но до неё столько проблем не было. И я не о своём мироощущении, а о голой статистике. Ты бы скорее попал в обыкновенную аварию или словил сердечный приступ, чем стал жертвой аномалии или монстра вне неё.

— Окей, принято. Так и что в итоге? Что-нибудь выяснили за всё время исследований?

— Да. Во-первых, аномальные зоны — это места соприкосновения с параллельным многомерным миром. Мы зовём его измерение «М».

— Многомерным… — задумчиво произнёс я. — Что-то не припомню там «многомерности».

— Ты там и не был. Зоны — это межмирье. Оно образуется в небольшой области вокруг прорыва в измерение «М».

— Так… Прорыв — это типа дырка в «стенке» между двумя мирами? А межмирье — вроде расплескавшегося пространства другого измерения?

— Ну… Наверное, можно и так сказать.

— И какого чёрта это происходит?

— По вине существ, которые «роют» к нам ходы.

Я некоторое время молчал, переваривая услышанное.

— Ага… Кажется, понял. Мы можем копать только в трёх направлениях нашего трёхмерного пространства. А они фигачат в каком-то четвёртом и потому могут добраться до наших задниц.

— Это очень упрощённая версия, но суть ты уловил.

— А существа — разумные?

— Пока они сами по себе — нет. Но когда они становятся адаптантами — есть некоторая вариативность.

Лена рассказала, что на данный момент известны три основных вида иномирных созданий. Первые из них, собственно, «копатели» — огромные существа, проделывающие дыры в пространстве. Они очень редко прорываются в межмирье. Сама Лена их ни разу не видела, лишь знает, что в таких случаях аномальная зона занимает намного большую область, чем обычно.

Вторые — «охотники». Это монстры меньших размеров, но куда подвижнее, а потому для случайных «попаданцев» в межмирье они гораздо опаснее. Как раз один из таких и вымотал вчера Лену, перед тем как её похитили.

И последний вид — «паразиты». Та бесформенная чёрная жижа, что слилась со мной, судя по всему, была одной из них.

Попадая в межмирье, все эти монстры претерпевают трансформации, из-за которых их структура становится нестабильной. Чтобы выжить, им необходимо в очень короткие сроки получить «адаптационный» материал — плоть существа, принадлежащего другому миру. И по какой-то причине самыми жизнеспособными особями становятся те, что отведали именно человеческой плоти.

Охотники получают её при непосредственном поедании людей, после чего меняют свой облик в соответствии с поглощённым генотипом. Паразиты, наоборот, запускают изменения в организме-хозяине, чтобы тот помог им адаптироваться к окружающей среде. Таким образом и те, и другие становятся так называемыми адаптантами. Случаи подобного перевоплощения «копателей» до сих не были зафиксированы.

Обретя человеческие тела, монстры проникают в нашу реальность, которая для них ещё губительнее, чем межмирье. Многие почти сразу погибают, среди охотников так вообще почти все. Паразитам же везёт чаще. Но и для них это только начало пути. Чтобы