Раздвоенное сердце - Беттина Белитц
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
С внезапным приступом смелости, я схватила бумажную салфетку, завернула её вокруг волосатого тела паука, так что наружу выглядывали только восемь кончиков его страшных ног, немного сжала и выбросила весь пакет в наклонённое окно ванной комнаты.
—Ах! Фу! Ух! — закричала я и протанцевала вокруг себя. И
истерически я захлопнула окно. Теперь мне точно нужна валерьянка, но я не могла какое-то время решить, что было отвратительнее - мамин чай или паук. Паук, решила я, наконец, и мужественно сделала следующий глоток.
Для того чтобы я снова могла чувствовать свои ноги, понадобилось некоторое время. Я была такой бодрой, что чувствовала каждый удар сердца. Почти четырнадцать дней прошло после визита Николь и Дженни - один день ничтожнее другого, и ничего не происходило. Дни казались мне вечностью. И мне между тем стало ясно, что моя жизнь утонет в тоске, если я сама что-нибудь в ней не изменю.
Пока мой школьный эксперимент по наблюдению принесёт плоды - но так это в данное время не выглядело - мне нужно было как-то занять себя.
И единственная альтернатива к скуке состояла по-прежнему в том, чтобы заняться с Майке верховой ездой. На прошлой неделе я успешно от этого уклонилась. Моё оправдание: посещение родственников. Конечно же, ложь.
Но Майке сразу же меня спросила, смогу ли я пойти в следующую пятницу. И я сказала да. Я, которая боялась лошадей ещё больше, чем пауков. Только: отвращение к паукам - это мог каждый ещё как-то понять. Не нужно же сразу выкладывать всю правду, вместе с видениями ужаса, которые были, если признаться, преувеличенны и не реалистичны.
Но страх перед лошадьми? Это уже было почти экзотично. Я, по крайней мере, никого не знала, у кого это тоже было. Но меня смущало в них то же, что я ненавидела в пауках. Они были не предсказуемы. Не контролируемы.
Но могла ли я такое рассказать Майке? Майке, наверное, ещё никогда не слышала слова фобия. А я не хотела выглядеть, как трусиха. Мне хватало репутации городской сучки.
Мои мысли вернулись к Колину - как почти каждый вечер. К загадочному, мерзко ведущему себя Колину.
Колин меня спас. Он меня оскорбил. И он отвёз меня домой. Это было два хороших поступка и один менее хороший. Итог был вообще-то позитивный. Если взглянуть на это объективно. Но при всём этом он выглядел так, как будто я назойливое насекомое и как будто у него просто нет мухобойки, которая была бы такой большой, что бы меня убить.
Я поклялась сама себе никогда не связываться с парнем или мужчиной, который обращался бы со мной так, как он. Пренебрежительно и отрицательно. Даже если я встречу Колина ещё раз - мне нужно будет отнестись к нему холодно. То, что я действительно вытащила свой писинг, он не должен никогда узнать.
Значит, Колин по-прежнему был не подлежащей темой для обсуждений. Бенни был табу, или Чёрная Лола меня четвертует. А она была что-то вроде не коронованной королевой на последнем учебном году. С ней мне нельзя всё испортить, если я хотела быть признанной.
Оставалась только Майке и её отвратительное хобби. Мне надо хотя бы поехать с ней в конюшню. Там мне что-нибудь придёт в голову, как я смогу от этого отвертеться. Так я продемонстрирую добрую волю и может быть, соберу очков. Но прежде всего я хотела наконец-то встать утром и больше себя тревожно не спрашивать, как мне заполнить вечер, когда сделаю всё, что должно быть сделано.
В том числе все усердные дополнения, за которые мои учителя так меня любили. Один момент я горевала об орле, олене и форели. Потом я свернулась в маленький, уютный человеческий свёрток и заснула.
Глава 9
Шепот лошадей
— Майке, подожди! — Я упиралась в педали и жала со всей силы на переключение скоростей. Под моими ногами прогромыхало, но ничего не случилось. — Майке! — Наконец она притормозила и обернулась, спрашивая.
— Снова твои контактные линзы?
— Нет, — проревела я и показала сердито на мой велосипед.
Я его ненавидела. Я всегда его ненавидела. Кроме того, я уже пару лет не садилась на него и переключение скоростей заело. С того момента, как полчаса назад мы выехали, мне приходилось продвигаться через лес на пятой скорости.
В гору, с горы, по гравию и гальке, через грязь и глину. Мне надоело. Три раза залетала пыльца под мои контактные линзы, а один раз мне нужно было слезть с велосипеда, потому что у меня была судорога в икре ноги. Я вся вспотела, наполовину ослепла и умирала от жажды. Майке беспомощно пожала плечами.
— Уже не далеко, — крикнула она, наконец.
Я только фыркнула. Это она говорила уже пятый раз. Я не имела представление, где мы находились. Никогда я не найду одна эту дорогу во второй раз или вообще не доберусь до дома без проводника. Но Майке сказала ехать по автостраде опасно. Кроме того, это сократит путь. Сократит путь!
— Давай, всего несколько метров ещё! — И опять её подтянутые ноги надавили на педали.
Я последовала за ней, ругаясь. Потом после нового подъёма и деревянного мостика, который, не внушая доверия, грохотал, лес поредел.
Майке спрыгнула с велика. Я облегченно сделала то же самое, хотя я её ещё не догнала.
— Фу, — пробубнила я с чувством отвращения, когда последовал навязчивый звук чавканья под моими ногами, и посмотрела вниз. Аллилуйя. Я стояла в середине впечатляющей куче свежего, блестящего лошадиного говна.
Значит, мы приехали. Я вытерла пот со лба и огляделась. Вечерний свет выставлял разваливающуюся усадьбу передо мной в лучшем свете. По желанию можно было назвать её дикой идиллией. Она не была ещё разваленной, но станет ей в ближайшее время. На крышу несколько раз импровизированно ставили заплатки, а по передней стене в виде нароста вился чёрно-зелёный плющ.
Окон со стёклами не было. Вообще главный дом казался необитаемым. Но пристройка была явно конюшней. Я услышало тихое ржание, а на дворе лежала полная сетка морковки.
Конюшня не производила впечатления, что там кто-то привязывал своих лошадей. Моё сердце коротко остановилось, когда Майке на безопасном расстоянии прошла через открытую поляну к грубо мощеному двору.
На другом конце усадьбы был большой манеж. В полностью произвольном рисунке гниющие препятствия, под постоянно теребящим ветром, дождём и солнцем. Пять грязных пони ели траву на пастбище за зданием конюшни и повернули свои головы, когда Майке им просвистела.
В моём желудке быстро распространилась знакомая тошнота. Это снова произошло: я боялась упасть, потерять рассудок, быть в не состоянии говорить или пошевелиться - коротко: быть просто беспомощной.
— Эли? Что? — Я продолжала стоять на лугу, вцепившись в велосипед. Майке улыбнулась мне. — Что-то не так?